В силу того, что контакты с зарубежным славянством играли столь заметную роль в мировоззрении Победоносцева, он в период своего преподавания в царской семье стремился всячески приобщить ее членов — прежде всего, конечно, цесаревича — к кругу проблем, связанных со славянским вопросом. По представлению своего наставника Александр Александрович в 1868 году встретился с протоиереем русской посольской церкви в Вене Михаилом Федоровичем Раевским, имевшим широкие связи среди ученых, публицистов, общественных деятелей славянского мира, а в 1875-м — с Добрянским. В круг чтения цесаревича благодаря Победоносцеву входили публикации славянских комитетов, а также работы крупных русских славистов — сочинение Нила Александровича Попова о Сербии, записка Антона Семеновича Будиловича о Галичине и Закарпатской Руси. Наконец, в 1876 году благодаря усилиям будущего обер-прокурора при дворе прочел лекции по славянскому вопросу профессор Владимир Иванович Ламанский, один из наиболее видных участников «славянского движения» в России. Организация лекций Ламанского была непосредственно связана с началом Восточного кризиса, вызванного массовыми выступлениями балканских славян против Турции, завершившегося Русско-турецкой войной (1877–1878).
Само начало Восточного кризиса Победоносцев воспринял как закономерное следствие угнетенного положения, в котором повсюду в Европе находились славяне, а возможно, и как первый шаг к изменению несправедливого миропорядка. «Дело, которое теперь завязывается, — писал он Е. Ф. Тютчевой, — страшное дело, и пожар может, при попутном ветре, захватить полвселенной и принять апокалиптические размеры»{210}. Первые же события Восточного кризиса, с точки зрения наставника наследника, высветили фундаментальную особенность системы международных отношений, в существовании которой он был убежден со времен Крымской войны и особенно Польского восстания 1863 года, — ненависть Запада к славяно-православному миру. Подтверждением ее было более чем скептическое отношение значительной части европейского общества к выступлениям балканских славян против Турции. «Бедная Сербия, — вздыхал Победоносцев в письме, адресованном Е. Ф. Тютчевой после начала Восточного кризиса, — как трудно устоять в этой борьбе — с турецкими силами, со свистом, ненавистью и науськиванием Западной Европы. Боже мой! Как в иные минуты просыпается в этой Европе бес ненависти к нам и ко всему славянскому»{211}.
В целом события Восточного кризиса убеждали Победоносцева в глубокой порочности попыток урегулирования международных противоречий путем вступления России в разного рода альянсы со странами Запада. «Как давно, — писал он бывшему ученику, — нам надо было понять, что вся наша сила в нас самих, что ни на одного из так называемых друзей и союзников нельзя нам положиться, что всякий из них готов на нас броситься в ту же минуту, как только заметят нашу слабость и ошибку»{212}. Однако подобные заявления вовсе не означали, что общественно-политические процессы в странах Запада не привлекали внимания Победоносцева. Бывший профессор, литератор, публицист прекрасно понимал, насколько велико в европейских странах влияние общественного мнения на политику правительств. В связи с этим воздействие на идейное противоборство, разворачивавшееся в Европе в связи с Восточным кризисом, встало в повестке дня Победоносцева в число первоочередных задач.
Разумеется, при всей неприязни к Западу, делая заявления о его тотальной враждебности России и славянству, будущий обер-прокурор прекрасно понимал, что общественность европейских стран вовсе не едина в отношении к Восточному кризису. Культурой, общественной и политической жизнью Европы он интересовался с достаточно давних времен, поэтому с самого начала выступлений славян против Турции на Балканах начал налаживать каналы взаимодействия с общественным мнением Европы. Важнейшим его сотрудником на данном направлении стала постоянно проживавшая в Англии О. А. Новикова, в салоне которой собирались видные представители английской интеллигенции, так или иначе сочувствовавшие России: философ Томас Карлейль, его ученики, историки Джеймс Энтони Фруд и Эдуард Фримен, знаменитый политик Уильям Гладстон и др. Посетители салона Новиковой (Победоносцев называл их «английскими славянофилами») немедленно попали в сферу внимания консервативного сановника.
Сразу после начала Восточного кризиса он перевел и опубликовал в журнале «Гражданин» памфлеты Гладстона «Болгарские ужасы и Восточный вопрос» и «Черногория», ставшие знаменем прославянского движения в Англии. На страницах того же «Гражданина» будущий обер-прокурор подробно знакомил русского читателя со всеми перипетиями идейной борьбы в Англии по Восточному вопросу: созданием Национальной конференции в поддержку славян, проводимыми ею митингами, публикациями Гладстона, Карлейля и других авторов в поддержку славян и России. Часть поступавших из Англии материалов о движении в поддержку славян Победоносцев передавал представителям верхов — цесаревичу и возглавлявшему в то время Министерство иностранных дел канцлеру Александру Михайловичу Горчакову, стремясь, таким образом, воздействовать не только на общественное мнение, но и на политику правительства России.
Развернувшиеся на Западе дискуссии вокруг Восточного кризиса служили для Победоносцева доказательством важности «славянского дела» во всемирном масштабе, ведь даже в Англии, враждебной России, значительная часть «властителей дум» вынуждена была признать правоту движения за освобождение славян. «Разумеется, — писал будущий обер-прокурор в «Гражданине», — справедливость англичанина к России может быть только относительная, вследствие национального предрассудка, но и то уже много значило, что сила истины… заставила оценить по достоинству, во имя правды и человеколюбия, права угнетенных и правду того дела, на защиту коего поднялось в России народное движение и высказалось русское правительство»{213}. При этом, разумеется, русский консерватор стремился всячески воздействовать на английское общественное мнение. Он оказывал давление на Министерство иностранных дел, если оно не выступало с опровержением появлявшихся в зарубежной печати ложных, с его точки зрения, сведений или не предавало гласности официальные материалы, которые могли бы помочь в развернувшейся идейной борьбе.
Через Победоносцева Новиковой присылались для перевода и публикации в Англии материалы, демонстрировавшие, насколько широка поддержка «славянского дела» в России: речи И. С. Аксакова, издания славянских комитетов, «Дневник писателя» Достоевского, газета «Современные известия» близкого к славянофилам Никиты Петровича Гилярова-Платонова. Победоносцев стремился создать режим наибольшего благоприятствования для английских и американских литераторов и журналистов, благожелательно, с его точки зрения, относившихся к России: известного ученого и публициста Дональда Маккензи Уоллеса, корреспондентов газеты «Дейли ньюс» Януария Алоизия Мак-Гахана и Арчибальда Форбса и др.
После начала Восточного кризиса Победоносцев принял активное участие в работе российских общественных организаций, выступавших в поддержку балканских славян и на первых порах действовавших значительно более энергично, нежели правительство. В данном случае консерватор признавал, что тот самый «народный дух», единство с которым составляло силу правительства, мог начать действовать и помимо официальных властей, если они почему-то отставали от хода событий. Так, в статье, опубликованной в «Гражданине», Победоносцев счел необходимым особо отметить речь И. С. Аксакова на заседании Славянского комитета в поддержку Сербии в 1877 году, которая «заявила вне всякого сомнения, что движение в России по поводу сербских событий было подлинно самобытным явлением, независимо… от приказаний правительства»{214}. В период Восточного кризиса будущий обер-прокурор содействовал благотворительной деятельности славянских комитетов и Красного Креста, вошел в Главное управление последнего. Летом 1877-го Победоносцев перевел и издал на свои средства сочинение XVI века «Приключения чешского дворянина Братислава в Константинополе в тяжкой неволе у турок»; эта публикация была призвана укрепить в обществе симпатии к славянству.
