Практическую деятельность «авторитетных людей» на местах Победоносцев вслед за Ле Пле противопоставлял «измышлениям» кабинетных теоретиков, профессоров и бюрократов, пытавшихся подчинить общество абстрактным, искусственно сконструированным законам, не имеющим ничего общего с реальностью. Именно оторванные от жизни теоретики, доказывал российский консерватор, доминируют и в парламентах, где все дела решаются на основе формальных критериев, путем подсчета голосов, в то время как наладить подлинно эффективную систему управления, реально улучшить положение дел в государстве могут лишь начинания «авторитетных людей», связанные с повседневными запросами массы населения. Вся система управления, доказывал Победоносцев, вновь солидаризуясь с Ле Пле, должна вырастать органически, напоминать большую семью и увенчиваться властью правителя, призванного осуществлять свои полномочия на патриархальных, близких к семейным началах.

Многие из указанных принципов легли в основу наставлений, которые российский консерватор давал наследнику престола Александру Александровичу, и в значительной степени составили фундамент идеологических представлений российского монарха. Именно преподавание наследнику способствовало продвижению Победоносцева к вершинам политического влияния, стало тем ключом, который открыл для него дверь в коридоры власти.

Период с 1860-х до начала 1880-х годов стал временем подспудно зревших изменений в судьбе Победоносцева. В это время складывались предпосылки превращения скромного служащего Сената, внука приходского священника в сановника, которого современники зачастую называли «некоронованным властителем России». Отчасти основой этой трансформации было постепенное продвижение его по официальной служебной лестнице, однако всё же не оно было определяющим фактором. В России в силу особенностей самодержавной политической культуры рычаги закулисных влияний играли в возвышении того или иного политического деятеля зачастую не меньшую, а то и большую роль, нежели формальные карьерные успехи. К середине XIX века сложилась весьма разветвленная сеть механизмов подобного влияния, своего рода неформальных центров власти. Заметное место среди них занимали разного рода придворные и великосветские салоны и кружки, тесно смыкавшиеся со средой правительственной бюрократии. Причастность к миру негласных закулисных связей, кружков и салонов немало способствовала политическому возвышению Победоносцева.

Получив известность благодаря публикациям и участию в правительственных комиссиях по разработке судебной реформы, Победоносцев, несмотря на незнатное происхождение, оказался вхож к тем, кто вершил судьбы «большой политики», опираясь главным образом на неформальные рычаги влияния. Одной из «властительниц умов» нового поколения бюрократии во второй половине 1850-х — 1860-е годы была тетка Александра II великая княгиня Елена Павловна, собиравшая вокруг себя и продвигавшая во власть молодых образованных чиновников — сторонников реформ. Будущий обер-прокурор довольно быстро попал в сферу внимания августейшей покровительницы чиновных талантов и стал играть в ее окружении заметную роль, что, безусловно, способствовало укреплению его позиций в правительственных и придворных кругах.

Относясь к Елене Павловне с большим пиететом, Победоносцев впоследствии именовал ее двор «средоточием культурного общества в Петербурге, центром интеллектуального его развития, школой изящного вкуса и питомником талантов»^{178}. Здесь он встретил фрейлину великой княгини баронессу Эдиту Федоровну Раден, которая стала одним из его близких друзей и доверенных собеседников. Преклонение Победоносцева перед великой княгиней и людьми ее круга может показаться странным, учитывая преимущественно либеральную репутацию ее салона. Однако надо отметить, что для многих лиц из окружения Елены Павловны либерализм в социальной сфере вполне уживался с ориентацией на жесткий курс в национальном вопросе. Таковы были, в частности, установки знаменитого «триумвирата», сыгравшего ключевую роль в подготовке Крестьянской реформы 1861 года: Николая Алексеевича Милютина, Юрия Федоровича Самарина, Владимира Александровича Черкасского. Взгляды именно этих людей (в особенности Самарина) были близки к воззрениям Победоносцева и оказали на него заметное влияние.

Если с окружением Елены Павловны у будущего обер-прокурора и могли быть расхождения, то позицию лиц, близких к супруге Александра II Марии Александровны, он разделял безоговорочно. Глубоко религиозная императрица во второй половине 1850-х — 1860-х годах была, по словам современников, окружена «славянофильским кольцом» фрейлин, среди которых главную роль играли графиня А. Д. Блудова, А. Ф. Тютчева и ее сестра Дарья Федоровна. Салон Блудовой, дочери известного сановника эпохи Николая I, служил центром притяжения сил, после подавления Польского восстания 1863 года ратовавших за активное распространение в западных губерниях православия, русского языка и русской культуры. Через сестру фрейлин Тютчевых, Екатерину Федоровну, жившую в Москве, окружение императрицы было связано с московскими дворянскими кружками, выступавшими против чрезмерно либеральной и космополитической, как считали их члены, политики официального Петербурга. Победоносцев, всегда подчеркивавший свою духовную близость к Первопрестольной, чувствовал себя в этой среде чрезвычайно органично. Он состоял в созданном Блудовой в 1865 году Кирилл о-Мефод невском православном братстве, развернувшем просветительскую и благотворительную деятельность на Волыни, с огромным уважением относился к императрице, поддерживал дружбу с сестрами Тютчевыми, особенно с Екатериной Федоровной, ставшей одной из самых доверенных его корреспонденток.

Появление в придворно-правительственных сферах человека образованного, энергичного, имевшего опыт разработки важнейших государственных реформ и в то же время отличавшегося искренним благочестием, интересом к вопросам веры и Церкви, было немедленно замечено консервативными деятелями, находившимися в той или иной степени в оппозиции курсу правительства. Константина Петровича начали прочить на разные должности — прежде всего, в сфере образования или в духовном ведомстве, наиболее соответствовавших его наклонностям. «В нем, видимо, готовился тот борец за всё нам родное и священное, с чем мы росли и жили», — вспоминал близкий к консервативным дворянским кругам Москвы граф Сергей Дмитриевич Шереметев. Победоносцеву начали поступать конкретные предложения занять тот или иной государственный пост. В 1862–1865 годах рассматривались варианты его назначения на одну из ответственных должностей в Министерстве народного просвещения, директором Духовно-учебного управления и даже обер-прокурором Святейшего синода. Однако он отвечал отказом, полагая, что предлагаемые должности не могли обеспечить ему необходимой свободы рук в правительстве. «В такой обстановке действовать невозможно, — писал он А. Ф. Тютчевой в 1865 году. — Своей силой можно взять только тогда, когда есть сочувственные силы, которые она привлечь может»^{179}.

В условиях, когда правительство, при всех оговорках и колебаниях, всё же продолжало проводить неприемлемую для Победоносцева либерально-реформаторскую политику, ему, видимо, более реальной казалась возможность влиять на положение дел косвенным образом — с помощью мер, которые дадут результаты не сразу, но зато создадут прочную основу для долговременных изменений политического курса. Одним из важнейших направлений такого рода деятельности стало для Победоносцева преподавание членам царской семьи, в первую очередь цесаревичам: вначале Николаю Александровичу, затем его младшему брату Александру.

Приглашение преподавать гражданское право восемнадцатилетнему наследнику престола Николаю поступило Победоносцеву в 1861 году. Связано оно было, видимо, как с литературной известностью 34-летнего юриста, так и с его участием в разработке судебной реформы. Соприкоснувшись с ранее чуждыми ему придворными сферами, молодой правовед попал в самую гущу споров о том, на каких началах должно строиться воспитание будущего самодержца. Каким по характеру должно быть обучение цесаревича, призванного со временем продолжить реформы отца, столь радикально изменившие облик страны? На какие предметы обратить внимание в первую очередь? Какие педагогические приемы применять? По всем этим вопросам шли напряженные дискуссии, острота которых была вызвана еще и тем, что на Николая Александровича возлагались большие надежды — о его остром уме, врожденном такте, обаянии, умении схватывать новые сведения буквально на лету, производить на людей благоприятное впечатление писали все современники.