Не приходится говорить о каких-либо особых симпатиях к дворянству у внука приходского священника — для него «благородное сословие» представляло ценность лишь постольку, поскольку занимало определенное место, выполняло четко обозначенные функции в традиционной системе сословных отношений. Действительно, дворянство, «по историческому своему положению, более, чем всякое иное сословие, привыкло, с одной стороны, служить, а с другой стороны — начальствовать»{168}. Однако из этого вовсе не следовало, что «государевы служилые люди» имели право занять какое-то особое положение, выделявшее их из ряда других сословий, претендовать на что-то большее, нежели роль простого орудия в руках самодержавной власти. Победоносцев резко выступал против всех попыток оспорить эту точку зрения, даже если они предпринимались консерваторами. «Дворяне, — провозгласит он уже в конце XIX века, — одинаково со всем народом подлежат обузданию»{169}. Забегая вперед скажем, что подобная смелость не пройдет ему даром. В рамках консервативной политики, во многом инициированной им самим при Александре III, постепенно сложится представление, что именно «благородное сословие» является главной социальной опорой самодержавия, и попытки неуступчивого обер-прокурора противостоять мерам, расширявшим прерогативы дворянства, будут стоить ему значительной части политического влияния.
Считая необходимым сохранить в максимально возможных масштабах патриархальную структуру общества, в сфере аграрных отношений Победоносцев выступал против ускоренного сосредоточения земли (неважно, крестьянской или дворянской) в руках относительно узкого круга крупных собственников. Государству, доказывал он, необходим тип «не широкого, но среднего владения, достаточного для удовлетворения нужд семьи, так, чтобы члены ее не вынуждены были добывать себе пропитание отхожей работой». Мелкое или среднее хозяйство, ведущееся силами близких родственников, является опорой прочного семейного союза, а задача сохранения такого союза для государства гораздо важнее соображений экономической целесообразности. В аграрных отношениях, как и во многих других сферах, государство не должно быть бесстрастным свидетелем происходящих процессов, в частности разорения и обезземеливания бедной части населения. Задача власти — активно вмешиваться в эти процессы, следить, чтобы слабые были «защищены противу сильных, против кулаков и ростовщиков, которые пользуются невежеством и бедностью поселенца, чтобы общипать его до последней копейки»{170}.
Протесты против хищничества городских и сельских буржуа, «кулаков, жидов и всяких ростовщиков», «несчастной жертвой» которых стали крестьяне, часто встречаются в переписке и высказываниях Константина Петровича. Из-за антибуржуазной окраски подобных выпадов против социального расслоения, благожелательного отношения Победоносцева к традиционным формам хозяйства (артель, община) некоторые историки считали, что по воззрениям российский консерватор был объективно близок к народникам-социалистам{171}. Получалось, что один из властителей Российской империи разделял взгляды тех, кто стремился ее сокрушить!
С такой точкой зрения вряд ли можно согласиться. Социализм оставался для обер-прокурора подрывным, антиправительственным учением. Собственность была для него частью установленного порядка, и за ее неприкосновенность он выступал достаточно твердо (не считая, впрочем, эту неприкосновенность абсолютной и полагая, что во имя интересов государства она может быть в некоторых случаях ограничена). Критикуя язвы капитализма в странах Запада, он в то же время осуждал и «раздражительные и неумеренные протесты против всякой личной собственности», и возникшую на их основе «еще более тираническую одностороннюю теорию коммунизма». «Нет сомнения, — утверждал консерватор, — что начало личной собственности останется навсегда самым могучим двигателем гражданственности»{172}.
Считая семью одной из прочнейших основ и общественного, и государственного порядка, Победоносцев ратовал за всемерное закрепление ее традиционно-патриархального облика. В частности, он протестовал против отделения внешних, формально-юридических аспектов брачных отношений от их нравственной стороны. Семейный союз в представлении консерватора должен был обязательно носить церковный характер: «Гражданское действие в браке у нас слитно и нераздельно с таинством, и священник в совершении брака действует в одно и то же время и как служитель Церкви, и как исполнитель закона гражданского»{173}. Обер-прокурор выступал и против расширения возможностей расторжения брака, в том числе против легализации разводов по взаимному согласию супругов. «Ныне, — писал он царю, — люди, легкомысленно женившись, вскоре, при малейшем несогласии, думают о разводе». Если бы супруги получили возможность разводиться, руководствуясь исключительно собственным желанием, «от этого еще более пострадала бы строгость и прочность брачного союза»{174}.
Естественно, что при таких взглядах на семью и брак Победоносцев считал вредным расширение сферы общественной деятельности женщин. Борьба против лозунгов женского равноправия красной нитью проходит через его деятельность. Именно эта тема стала лейтмотивом важнейшей программной речи Победоносцева — одной из первых на посту обер-прокурора, — с которой он выступил в 1880 году, в разгар общественно-политического кризиса. Обращаясь к выпускницам Ярославского училища для девиц духовного звания, сановник заявил: «Не верьте, когда услышите нынешних льстивых проповедников о женской свободе и вольности… не место женщине ни на кафедре, ни в народном собрании, ни в церковном учительстве. Место ее в доме, вся красота ее и сила во внутренней храмине и в жизни, без слов служащей для всех живым примером»{175}. Победоносцев последовательно выступал против допуска женщин к высшему образованию, настаивал на закрытии уже существующих учебных заведений и протестовал против создания новых. В стенах училищ для женщин, утверждал обер-прокурор, «в массе слушательниц происходило самое безобразное развращение понятий, и трудно исчислить, сколько их развратилось и погибло»{176}.
Семейные порядки, основанные на патриархальных началах, представлялись Победоносцеву основой всей социальной структуры и своего рода прообразом идеальной системы государственного управления. В данном вопросе большое влияние на российского консерватора оказала концепция Ф. Ле Пле — видного французского философа и социолога, который выдвинул идею смягчения присущих капиталистическому обществу противоречий путем попечительства традиционных элит и государства над народными массами, рабочими и крестьянами. Так, согласно Ле Пле, в качестве организаторов общественной жизни на селе должны были выступать «авторитетные люди» — представители знати и имущих слоев, очень напоминавшие патриархальных помещиков в представлении Победоносцева: «люди дела и опыта, проводящие жизнь в деревне, изо дня в день занятые заботами о воспитании семьи своей и об устройстве быта зависящих от него людей». Наряду с формально-контрактными отношениями в обществе должна была действовать система патриархального попечительства, патроната, когда несколько бедных семей группируются вокруг богатой и пользуются ее поддержкой. В сфере промышленности, по Ле Пле, контрактные отношения между хозяином и работниками также должны были дополняться патронатом — нравственной связью, не сводимой к погоне за экономической выгодой{177}.
