— А я их просто почувствовал. Они так интересно пахли.

Отцу, который затем пересказал эту историю соседям, тоже не поверили, и даже шкуры лисиц их не убедили. Они устроили мальчишке испытание: по всей деревне спрятали три куска мяса и велели мальчику разыскать их. Каково же было их удивление, когда мальчик принёс два куска мяса и сказал:

— Третий кусок лежал в нише под сараем бабы Матрёны, но какая-то собака нашла его раньше меня.

Удивлению жителей не было предела. После этого случая каждый мужчина деревни посчитал своим долгом хотя бы раз взять мальчика с собой на охоту. И всякий раз возвращался с богатой добычей.

Все эти мысли мелькали в голове Олега, которому сейчас было семнадцать лет. Он лежал на печи и вкушал блаженство отдыха. Сегодняшняя охота была более, чем удачной. С кухни доносился запах стряпни… Запечённая кабанятина, кашка с маслицем, а в печи томился пирог с ягодами. И обычного человека такие запахи давно заставили бы изойти слюной, а уж для Олега такое ожидание было самой настоящей пыткой.

Вдруг в дверь постучали. Мать Олега пошла открывать, и через несколько секунд голос, принадлежавший молодой девушке, попросился на ночлег. По привычке Олег потянулся к ней своим нюхом… но тут произошло что-то, что сбило его с толку. Гостья не имела никаких своих запахов. Чуть пахнуло хвоей — видимо, лесом шла, чуть навозом — значит, мимо коровника Степановны прошла. Но совершенно ничего своего. Как будто она никогда не потела, и одежда её — словно новая: никаких запахов, присущих вещам, которые уже долгое время имеют хозяина.

От мыслей его прервала мать, позвавшая сына к столу. Когда Олег вышел, то увидел на столе третью деревянную миску (отец Олега сразу после охоты уехал в ближайшее крупное селение продать добычу), за которым, скромно прижимаясь к углу стола, сидела девушка. У нее были красивые серебристые волосы, отдававшие немножко белизной, заплетённые в две косы. Глаза серые, со смешинкой на дне.

— Как же звать тебя, красавица? — спросила Василиса, мать Олега, когда все устроились за столом.

— Златой меня родители нарекли, хозяюшка, — с улыбкой ответила девушка.

— Какое необычное имя, — заметил Олег, с интересом смотревший на гостью.

— Да. Родилась я в конце лета, аккурат золотая осень и бабье лето перекликнулись, вот и назвали меня Златой. Хотя волосы у меня сами видите, какие, — она с печальной улыбкой погладила свои косы, — так что не очень мне оно идёт, но куда деваться.

Пока шёл разговор обо всяких мелочах, подошла очередь сладкого.

— А куда да зачем ты путь держишь, Злата? — спросила Василиса, подкладывая ей кусок пирога.

— А путь свой, хозяюшка, я держала именно сюда, в эту деревеньку от самой столицы. Прослышали уже и там о тебе, — сказала девушка, повернувшись к Олегу и с улыбкой посмотрев на него, — и зовут тебя туда по делу государственному. Много людей нечестных у нас водится как в самой столице, так и за её пределами. А с твоей-то помощью мы бы быстро их всех переловили.

— Нет, — ответил Олег, — думается мне, что оклады за свой труд стражники получают немалые — вот пусть и отрабатывают их. А у нас не принято из родного селения далеко уходить, — боги отвернутся, удачи не будет, счастья в жизни не будет. Да и к тому же невесту свою я жду, так что вынужден на ваше предложение дать отказ.

— Ладно, — разочарованно сказала Злата, — не по нраву, конечно, твой ответ Царю-батюшке будет, ну да что поделать. Не идти же против традиций и не тащить человека против воли, верно? Дозвольте уж тогда провести здесь ночь мне, а утром я отправлюсь в обратную путь-дорогу.

Василиса стала собирать девушке постель. А Олег, встав из-за стола и избегая смотреть на Злату, быстро оделся и ушёл на улицу. Сегодня вечером он собирался встретиться с Марфой, своей подругой. И хотя до условленного времени был еще почти час, он не мог находиться рядом с гостьей.

Придя к углу, где они обычно с ней встречались, он принялся ждать, уверенный, что придется простоять не меньше часа. Однако же, к его удивлению, Марфа вышла уже через пятнадцать минут. Когда она подошла, он взял её за руку, и они мягко коснулись друг друга лбами — обычное их приветствие.

— Я сидела у окна, как вдруг увидела, что ты уже пришёл. Оделась и вышла к тебе скорее. Ты почему так рано? Случилось чего?

Олег вкратце рассказал ей о внезапной гостье.

— Понимаешь? У неё совершенно нет никакого своего запаха. Ни одежда, ни волосы, ни серьги — ничего своего. Как такое возможно?

— По-моему, милый, ты преувеличиваешь. Мало ли на свете странных людей бывает. Не о том мысли твои. Этим летом я, наконец, войду в возраст…

— И я приду свататься, — тут же откликнулся Олег, — непременно приду.

— Не ты один придёшь, знай. Хотя в охоте и выслеживании дичи тебе нет равных, всё равно ты должен быть готов ко всему.

— Непременно, милая моя, непременно.

Они гуляли и разговаривали ещё около двух часов. И хотя на улице давно уже стемнело, Олегу отчаянно не хотелось возвращаться домой из-за Златы. Сдаться пришлось ему, когда в доме Марфы её бабка распахнула окно и прямым текстом позвала загулявшуюся внучку домой.

Вернувшись, Олег увидел, что гостья уже спит на широкой лавке, где ей постелила Василиса. Радуясь, что ему не придётся с ней разговаривать, он юркнул на свою лежанку на печи и почти сразу провалился в беспокойный сон…

Проснувшись наутро, он первым делом взглянул на лавку — девушки там уже не было. Одевшись и выйдя на кухню, он спросил у матери, возившейся с завтраком, куда делась гостья.

— А она на реку пошла. Говорит, на плавающие льдины хочет посмотреть.

Но Олег никак не мог унять беспокойство. Одевшись, он выскочил на улицу. Каково же было его удивление, когда он увидел старую бабушку Марфы, которая махала ему рукой из своего окна. Когда он подошёл к ней, чтобы узнать, в чём дело, она сказала:

— Ой, Олежка, беду я чую, Марфушка на речку за водой пошла, всегда в двадцать минут оборачивалась, а сейчас её уже полчаса как нету. Прошу тебя, сбегай, посмотри, чего с ней там. Ох, неспокойно у меня на сердце.

Дважды Олегу говорить не было нужды. Стрелой он помчался на речку. Через пять минут он увидел валявшиеся на берегу реки коромысло и два ведёрка.

— Марфа!!! — закричал он. Но ответа не было.

Тогда он закрыл глаза и сконцентрировался, используя свой талант так сильно, как ему ещё никогда не приходилось этого делать. Десятки, сотни разных запахов мгновенно ворвались в его обоняние, но он отмёл их, выискивая то знакомое, родное, единственное…

Запах уводил его вправо по берегу, далеко от деревни. Олег кинулся туда, но уже через минуту почувствовал… кровь! Скинув с себя тулуп, мешавший ему быстро бежать, он с удвоенной скоростью бросился по следу, умоляя всех богов, чтобы с Марфой всё было хорошо. Запах привёл его в сторожку лесника, пустующую по причине зимнего времени года. Он подбежал к ней, распахнул двери и…

— Видишь ли, Олег, Царь-батюшка не принимает отказов на свои просьбы, — со злой усмешкой сказала Злата. У её ног лежала Марфа, из груди которой торчал кинжал, — а когда на его пути возникает преграда, то она обычно устраняется.

— Ах ты, проклятая!!! — закричал не своим голосом Олег, бросаясь на неё, но угодил в ловко проведённый захват.

— Тише, милый, тише, — ласково проговорила она, связывая ему руки, — не трать сил понапрасну, они тебе ещё сгодятся. А за девку эту ты не переживай, коли сумеешь угодить царю-батюшке, так у тебя этих девок столько будет, что сможешь чреслами работать сутки напролёт, коли силы хватит. А теперь вставай, необходимые вещи у нас есть, в двух вёрстах отсюда ждут сани, которые доставят нас куда надобно. Будешь себя хорошо вести — когда будем в Москве, разрешу тебе послать весточку семье, что ты жив-здоров и с тобой всё в порядке.

А Олега пожирали тяжкие мысли. Да как же так? Еще вчера он и представить себе не мог, что эта сероглазая разбойница разобьёт все его мечты и надежды. Это не может так кончиться. Это не может так кончиться! Боковым зрением он увидел острый железный шпиль, торчащий из стены сторожки. Другая его половина выходила на улицу, очевидно, для использования в разных бытовых нуждах. И, когда они проходили мимо него, Олег нарочно споткнулся. Злата подхватила его, и в этот момент он направил силу своего падения в другом направлении. Его плечо пронзила острая боль, но полученное увечье не было напрасным: Злата билась буквально пришпиленная к стене. Несколько мгновений, последний удар насквозь пробитого сердца — и она замерла навсегда.