А почему нет — шепчет холодный разум. Разве ты не ощущаешь безмятежность идущей здесь жизни? Ты здесь всегда высыпаешься. Твои нервы стали бетонными. Ты успел обучить целый курс магии гипноза всего за три месяца. В этом мире все просто живут. Да, соревнуются, да, побеждают и проигрывают, однако же гонка жизни не превращается в абсурд, когда ты едва поднял голову с подушки — и вот уже снова ложишься в кровать. Когда воруешь у себя часы драгоценного сна для того, чтобы успеть сделать кучу ненужных вещей. Признай, Демьян, люди в твоём мире сами разогнали жизнь и время до невообразимой скорости. Спокойная золотая осень… длинная снежная зима… долгая, расцветающая весна… и безмятежное, полное жизни лето… все это описывали в своих рассказах многие писатели Золотого Века, однако в моём времени такого уже нет. И неизвестно, будет ли когда-нибудь…

На автомате я, прогуливаясь по берегу Студёного моря, опустился на огромный булыжник. Название морю было дано с иронией, ибо даже в суровые морозы температура воды не опускалась ниже десяти градусов. Что наверняка было на руку многим «моржам», коих среди орков, особенно тщательно следивших за здоровьем тела и духа, было немало.

В голове возник ещё один вопрос — после того, как я услышал более полную историю Храма, мне стало очень интересно, почему не вошёл пятый? Ему что-то помешало, или он сам отказался? И, если уж на то пошло, что умели мои предшественники? Наверняка тоже какие-то уникальные способности. И, что самое ужасное, их души всё ещё там. Самый первый страдает уже больше двухсот лет. Это надо прекратить. Не знаю почему — но впервые с момента появления в Авиале у меня возникла святая уверенность, что я смогу пройти Храм. Аорташ при исцелении дал моему разуму установку — это надо сделать. А теперь я смело говорю сам себе — я могу, и более того, я хочу это сделать. Я хочу, чтобы это закончилось! Я хочу, чтобы жители этого мира, которые ничуть не хуже! жителей моего собственного, перестали с ужасом вздрагивать, стоит кому завести разговор о Храме. Если на мне это должно закончиться — пусть будет так.

За своими мыслями я совершенно не заметил, как у меня появился собеседник. К валуну подошёл одетый в тёплые меха орк. Он, как и я, был невысок, но, в отличие от меня, худощав. Никакой огромной мускульной силы, присущей практически всем представителям этой расы, не было и в помине. Но в его карих глазах неуловимо светились мудрость и разум.

— Я помню этот взгляд, — сказал он.

— Что вы имеете в виду? — удивлённо спросил я, — я помню всех орков, с которыми виделся и знакомился в этом мире, и вас среди них не было.

— Тебе это, конечно, покажется странным, но мы совершенно точно виделись. Хотя и расстаться нам пришлось при очень печальных обстоятельствах. Прошло четыре года — а я до сих пор помню этот рассудительный взгляд синих глаз. Пусть ты на меня смотришь сейчас через шкуру рептилии в прорезь вертикального зрачка — но душу-то не скрыть, Дменн…

— Интересно, — сказал я, внимательно смотря на собеседника, — Дхасс, конечно, рассказал, насколько мы похожи, но откуда вы можете знать наверняка? Да это и невозможно.

— Неправда, — с улыбкой сказал орк, как-то неуловимо знакомо сузив и без того не особо широкие глаза, — ты ведь наверняка обдумал слова Дхасса и допускаешь вероятность того, что это правда, не так ли?

Орк, обладающий удивительным даром чувствовать, кто говорит правду, а кто лжёт…

— Вас зовут Сенсат, верно? — неприветливо спросил я, отступая ещё на шаг.

— Весьма проницательно, — бесстрастно ответил тот, — да, это я. Уже почти пятнадцать лет как главный судья состязаний молодых орков.

— Вы пришли для того, чтобы сказать мне, как я похож на Дменна? Я это и так уже понял, вы потеряли время.

— Нет, не только, — сказал орк, однако не стал пояснять, что он имеет в виду.

Я молчал. Что я мог сказать, по сути, живому детектору лжи? Ничего. И по этой причине мне не очень хотелось продолжать разговаривать. Но и выглядеть невежливым тоже не хотелось.

— Для орка у вас довольно странное имя, — сказал я для того, чтобы сказать хоть что-то, ибо от того, что этот орк в полной тишине пялился на меня, мне было очень не по себе.

— Да… должно быть потому, что я не изначальный орк, — сказал с лёгкой улыбкой Сенсат.

— А кем же вы были?

— Человеком, — лаконично ответил он.

— А что…

— Встреча с орками для меня оказалась судьбоносной. Я понял, что именно их образ жизни для меня оказался наиболее родным. Мы провели обряд в одном из храмов Святой Фаллы — и вот я орк.

— Но почему?

— Вероятно, по той же причине, по которой ты стал таисианом, — лукаво сказал Сенсат, — в моей жизни наступил кризис, который нельзя было преодолеть, оставаясь тем, кем я являлся. Знакомый орк порекомендовал провести ритуал, и он окончился успехом.

— Вообще-то я вам не говорил, при каких обстоятельствах стал таисианом, — совсем уж неприветливо пробурчал я.

— А ты думаешь, твои обстоятельства так сильно отличаются от прочих? — с улыбкой спросил Сенсат, — в ситуации, когда претендент готов изменить всё, что у него до этого было, как правило, он сильно разочаровывается в своём мировоззрении, и его жизненные ценности терпят крах. Да, пути, по которым они приходят к такому итогу, могут разительно отличаться, но между всеми претендентами намного больше общего, чем кажется на первый взгляд.

— Скажите, а почему вы хотели со мной познакомиться? — спросил я, решив во избежание вопросов с его стороны начать задавать свои.

— Вообще-то изначально я шёл искупаться, — невозмутимо ответил орк, начиная снимать с себя одежду, — но потом увидел тебя и решил познакомиться. Тем более, как мне стало вчера известно, — продолжил он, разуваясь, — ты очень услужил нашему племени, отправив на морское дно трёх не самых лучших его представителей.

В конце концов, оставшись в одних штанах, орк слегка закатал их и бодро побрёл в воду. Дойдя до пояса, он глубоко вдохнул и погрузился до шеи.

— Не желаешь присоединиться? — спросил он меня, — отлично бодрит.

— Да боюсь, мне, как хладнокровному, это будет не слишком полезно.

— Не выдумывай, — усмехнулся он, — как хладнокровному тебе будет неполезно гулять в мороз без одежды. А это купание взбодрит и освежит тебя не хуже, чем меня. Да и потом, что ты за маг воды, если даже искупаться боишься?

После его слов море стало мне казаться не таким уж холодным и неприветливым. Мало того, я ещё ни разу не погружался в воду в этом облике, а между тем, по словам Сайраша, купание — самое любимое времяпрепровождение расы таисианов. Решившись, я снял куртку и сапоги и тоже осторожно пошёл в воду. Всё же было достаточно холодно, ещё не дойдя до глубины уровня колена, я уже начал дрожать зубами. Поняв, что так мне с места не сдвинуться, я, не задумываясь, нырнул и поплыл.

Да, это и в самом деле было здорово. Холод, сначала тесной клеткой сдавивший мою грудь, отступил, и теперь я резво носился под водой, активно помогая себе хвостом.

— И как? — спросил Сенсат, когда я вынырнул.

— Бесподобно, — ответил я, снова ныряя. Вода, конечно, была мутновата, но мне это мало мешало. Инстинкт, радовавшийся вместе со мной, сработал на полную силу, освещая море далеко-далеко, гораздо дальше, чем я это обычно делал… и тогда… и тогда…

Бескрайние холодные просторы под хмурым небом, тянущиеся на много миль вдаль, нарушались чем-то странным. В семи днях пути плыло пять кораблей. Огромные судна быстро рассекали водную гладь прямо в сторону островов Тигрового Глаза. Надо дотянуться ближе, ещё ближе… И на носу корабля, идущего первого в клине пятерки, я увидел огромного краснокожего человека, одетого в дорогие меха и с серебряным шлемом на голове. Причём серебро… тоже было красное.

— Сенсат, выходи на берег, скорее, — сказал я орку, снова вынырнув, — у нас беда.

Тот поспешно вышел из воды вслед за мной. Одним движением руки я высушил сначала свою, потом его одежду.

— Спасибо, — поблагодарил орк, спешно одеваясь, — так что случилось?