— Ещё немного, и я стала бы очень мёртвой шейрой, повелитель! — мгновенно ощетинилась я на собственный промах. — Ты даже не предупредил меня, что меня ждёт! Мог бы проверить на эту самую аллергию, дать понюхать… хотя бы поставить рядом кого-то!

— А ведь моя невеста хотела о тебе позаботиться, — задумчиво проронил Тайбери. — Жаль, я ей не разрешил.

Я поперхнулась. Уж Виолетта бы точно… позаботилась.

Я внимательно взглянула на своего повелителя. У него под глазами залегли тёмные круги. Он не шатался, пальцы не дрожали, и даже бледность особенно не бросалась в глаза. Но я помнила слабеющее бело-голубое пламя даже слишком хорошо.

— Ты вообще как? — севшим голосом спросила я. — Повелитель? Тебя ведь тоже задело.

— Действительно, Квинн, — вступил мэтр ректор. — Мы все видели, что вы едва держались. Сначала меня изумила эта слабость, но потом… — Он перевёл взгляд на меня. — Теперь многое становится ясно.

Тайбери усмехнулся, глядя на меня.

— У моей маленькой шейры такая же реакция на белый корень, как у самых сильных магов, — задумчиво протянул он. — Надо же.

«Жалеешь, что постельные игры придётся отставить, повелитель?» — едва не сострила я.

— Таких случаев в дуэльном круге не было давным-давно, — проронил ректор. — Мне жаль, Квинн, но вашу дуэль с Юлиусом — и с кем бы то ни было ещё — придётся отменить. Я объявляю ничью без права на переигровку.

Глаза Тайбери расширились.

— Что?!

— Шейры вдыхают порошок белого корня в том числе и для того, чтобы не участвовать в дуэли, — неожиданно жёстко произнёс мэтр Рионери. — Например, они могут вольно или невольно воспользоваться кристаллом своего хозяина, как это произошло сегодня. А стало быть, и повлиять на исход поединка.

Скулы Тайбери побелели.

— То есть мне всё-таки досталась бракованная шейра, — произнёс он сквозь зубы. — Никаких больше поединков, пока она со мной, и я ничего не могу противопоставить обвинениям в трусости.

— Увы.

Лицо Тайбери ничего не выражало. Но я могла себе представить, что он чувствует.

Наступило молчание.

— Юлиус был хорош сегодня, — задумчиво произнёс ректор Рионери. — Ни разу я ещё не видел у него такого мощного потока. Этот багровый оттенок… К сожалению, он навевает не лучшие воспоминания.

Его лицо омрачилось.

— Какие? — не выдержала я.

Но ректор покачал головой.

— Неважно, юная леди. Дела давно минувших дней.

Хм. Странные дела. Увы, простая шейра не могла расспрашивать ректора и дальше. А жаль.

— Юлиус выглядел так, словно был не в себе, — произнесла я вслух. — Столько ярости в нём, и это странное пламя… Повелитель, что, если он и впрямь принял что-то дурманящее?

Тайбери поморщился.

— Я же говорил, тогда его уже не было бы в Академии. Ты думаешь, я прошёл бы мимо такой возможности его вышибить?

«А вдруг?» — хотела сказать я, но покосилась на ректора и не стала.

Мэтр Рионери смерил меня задумчивым взглядом.

— Я бы на вашем месте не стал оставлять такой необыкновенно редкий талант вашей шейры без внимания, Квинн, — негромко произнёс он. — В каком-то смысле вы двое повторяете наше далёкое прошлое.

Это он о чём? О тех временах, когда женщинам запрещалось посещать Академию и шейры были единственными среди них, кто обладал хоть какими-то знаниями о магии? Вот уж воистину золотой век! Попробовала бы я в те времена начать дерзить своему повелителю, а то и дразнить своего хозяина и господина! Тут же оказалась бы задницей кверху у него на коленях, а потом встать не смогла бы ещё дня три. Причём по разным, м-м, причинам.

— Как же, интересно, такой необыкновенно редкий талант избежал Академии? — протянул Тайбери, оглядывая меня.

Я промолчала. Увы, после окончания контракта он это узнает. И мне придётся проявить чудеса сообразительности, чтобы спастись от разъярённого Тайбери и добраться до Академии быстрее, чем дядя признает меня мёртвой.

— Пожалуй, мне стоит прочесть отдельную лекцию о магических способностях шейр и о том, с чего мы начинали, — промолвил мэтр Рионери. — Важная тема, которой в Академии долго пренебрегали. Особенно при ректорах из дома Кассадьеро.

Тайбери поморщился.

— И неудивительно. Я вообще не понимаю, как шейры Кассадьеро ходят за ними покорными куклами, если верить слухам о том, как с ними обходятся. Особенно в последние годы.

— Метресса Хелен говорила, что ей это не нравится и что Академия обязана вмешаться, — произнёс ректор устало. — Но девушки, выходящие из их особняка, физически здоровы и твердят, что были там счастливы и хотят вернуться обратно. Так что мы мало что можем сделать. Кассадьеро — великий дом, в конце концов.

— И имеет право на маленькие слабости? — не удержалась я. — Действительно, кому интересна судьба каких-то там шейр, когда лорду Кассадьеро нужны его развлечения!

— Моя шейра унаследовала у меня ненависть и презрение к этому ничтожному дому, — мгновенно произнёс Тайбери, бросив на меня предупреждающий взгляд. — Особенно когда Юлиус вызвал меня на дуэль, не забыв оскорбить Дану.

Ректор поднял брови, оглядывая меня.

— Понятно. И впрямь уникальный случай.

Я мрачно посмотрела на Тайбери. Да уж, уникальный. Настолько уникальный, что моего повелителя теперь даже на поединки пускать нельзя.

Я осторожно кашлянула.

— Мэтр ректор… получается, если я научусь магии, белый корень перестанет быть для меня опасен? И моего повелителя можно будет допустить к поединку?

Но мэтр Рионери печально покачал головой.

— Не всё так просто, — произнёс он. — Шейра с сильной магией — необыкновенная редкость. Преимущество это или недостаток — неважно: это ставит Квинна Тайбери особняком. Если он обучит вас, — короткий взгляд в его сторону, — дуэль другого студента с Квинном уже не будет дуэлью равных.

— Не будет, пока он не возьмёт себе новую шейру, — тихо сказала я.

— Совершенно верно. Мне жаль, Квинн.

Тайбери не произнёс ни слова. На лице мэтра Рионери было понимание.

— Что ж, мне пора, — помолчав, сказал он. — Оставляю вас вдвоём.

Дверь закрылась за ним.

Мы с Тайбери остались стоять, глядя друг на друга. Я внезапно поняла, что головокружения и слабости я больше не чувствую. Похоже, Тайбери и впрямь привлёк лучших магических целителей, чтобы мне помочь. Он действительно спас мне жизнь.

Хотя сам же, между прочим, ею и рисковал! Кто заставил меня надеть вуаль? Кто не сказал, что она пропитана белым корнем?

— Интересно, повелитель, — язвительно произнесла я, — а я могу назначить тебе наказание? За то, что я доверилась тебе, а ты это доверие не оправдал, набросив на меня отравленную вуаль?

Лицо Тайбери дрогнуло. Но тут же приняло прежнее бесстрастное выражение.

— Я не обманывал тебя, — спокойно сказал он. — Этот порошок никогда не приносил вреда шейрам, а в постели, напротив, даёт простор для фантазии. Ты слышала ректора: никто, даже Рионери, не мог предположить, что тебе придётся хуже, чем сильнейшим магам.

— Но мне пришлось хуже! Я едва не умерла!

— Не из-за того, что я тебя подставил, — неумолимо возразил Тайбери.

Он был неправ. По всем меркам он был неправ. Он должен был предупредить меня о белом корне!

Вот только и я солгала о том, кто я, умолчала, что я сильный маг, и не потрудилась узнать о традициях, связанных с шейрами. Справедливо было признать, что доля моей вины тут тоже есть. Проклятье, вот почему я не расспросила метрессу?

— Вот в следующий раз возьму и тихо умру, повелитель! — мрачно буркнула я. — И тогда уже позорно проигрывай дуэли столько, сколько тебе хочется!

Тайбери несколько секунд смотрел на меня. Потом усмехнулся.

— Юлиус слишком жалок, чтобы пробить мою защиту сразу, как бы отчаянно он по ней ни бил. Но ещё пара минут, и меня ждало бы поражение.

Позорное поражение. Поражение от Юлиуса Кассадьеро, сына главы дома, злейшего врага, соперника, слабака, на глазах всей Академии. Невыносимое унижение. Чудовищное.