Когда крошечный отряд ворвался в заросли молодого подлеска, Макс вздохнул с облегчением словно избавившись от тяжеленного мешка, который тащил на горбу с самого утра. Но сразу же о себе дала знать рана от укуса «скреллинга». Она мигом напомнила о недавнем приключении, о необходимости соблюдать гигиену и наставлениях доктора Батурина, рекомендовавшего принимать антибиотики и делать перевязки.

— Чего хромаешь? — поинтересовался Паха. — Никак зацепили?

— Один голодный недруг недавно цапнул, — отмахнулся Макс. — Ничего, как-нибудь переживём!

Они ушли подальше от поля, углубившись в дубраву метров на двадцать, и остановились, чтобы сделать привал. Судя по поведению новых приятелей опасаться пока было нечего. Непринуждённо рассевшись под сенью высоченного вяза, парни тут же принялись потрошить собственные рюкзаки, словно минуту назад они не собственную шкуру спасали, а совершали банальный треккинговый переход. Жили эти ребята неплохо — у каждого в мешке обнаружился трёхдневный запас армейского сухпайка.

— Давай, присоединяйся! — Сержант протянул Воробьёву упаковку. — Нам всем ещё потребуются силы. До «Эдема» километров десять пилить.

Макс поблагодарил кивком и расположился рядышком. Только теперь журналист почувствовал насколько устал. Стоило ему только усесться на кучу прелой листвы как его тут же придавило к земле. Он хорошо осознавал, что расслабляться ни в ком случае нельзя. Ситуация могла осложнится в считанные секунды и идиллическая картина с щебечущими воробьями на ветвях, вполне могла обернуться кровавой перестрелкой с выродками в человечьем обличье. Чтобы не заснуть он занялся тем, что лучше всего получалось: составлением психологических портретов.

«Паха: голубоглазый здоровяк, судя по всему аккуратист, об этом говорит тщательно выбритая физиономия, — сосредотачиваясь, подумал он. — Взгляд внимательный и цепкий, но по характеру явно добряк. Зотов: высокий и жилистый, мускулатура не впечатляет и всё же у таких как он отсутствие крепких бицепсов обычно компенсируется внутренней силой и выносливостью. Глаза телячьи, но в тихом омуте, как говорится, черти водятся. Сеня Галич: коротышка с бычьей шеей, судя по бегающим глазам, парень с двойным дном. Взгляд колючий — значит злюка. С таким сцепишься мало не покажется. Но в целом эти ребята подозрений не вызывают. Были бы себе на уме помогать не стали бы. Зачем ввязываться, если самим расправа светит».

Рефлекторно Макс разорвал упаковку и занялся галетами с джемом. Сахар в варенье быстро вернул силы, но обжираться он не стал — там где сытость там и предательский сон. А спать как раз-таки и не стоило.

— Откуда двигал, а браток!? — спросил Зотов.

— Из «Красных Бережков», — невозмутимо ответил Воробьёв. — Дельце было одно с друзьями.

— Ничего себе! — присвистнул Сеня. — «Бережки» то ещё место. Гиблое. Народ туда почти не ходит, разве что сталкерюги за артефактами да и то если артелью. Без прикрытия и в одиночку всё равно что на смерть.

— И какого чёрта тебя туда понесло? — поинтересовался Паха.

— Нужно было добыть образец местной фауны, — пояснил Макс. — Разумеется я был там не один, а с отрядом «заготовителей».

— Кто вёл? Если не секрет, конечно.

— Да какой тут секрет. Парень по имени «Тритон».

Сержант перестал жевать и на секунду задумался.

— Слышал что-то о нём, но пути наши не пересекались. Разная специализация.

— Так вы тоже охотники!? — оживился Макс.

— В некотором роде. Только специфика нашей деятельности узко специальная. Твои «заготовители» всё больше по редкой живности, а у нас образцы, скажем так, уникальные и зачастую рукотворные.

— Это как?

— Долго объяснять, но если интерес к теме сохранится в «Эдеме» мы с тобой потолкуем подробнее.

3

Шли цепочкой. Старались больше помалкивать. Но лесные красоты действовали слишком умиротворяюще, заставляя забыть о подстерегающих угрозах. Нет-нет, а кто-нибудь что-то да ляпнет.

Макс шёл последним. Подобная диспозиция в отряде стала нормой. Хотя в арьергарде всегда существовала опасность получить под лопатку заряд дроби, он всё же чувствовал себя в роли замыкающего гораздо увереннее, чем в первых рядах.

Тремор в коленях давно прошёл — значит энергетический голод отступил, и всё же хороший отдых ему бы сейчас не помешал. Не помешал бы сытный обед, принадлежности для бритья — на физиономии пятидневная щетина, чан с горячей водой для мытья и связь с «Большим миром». Макс вспомнил, что обещал позвонить матери. Но как выполнить это обещание? Где отыскать точку уверенного приёма, чтобы хоть на пару минут пробиться через зловредный электромагнитный фон «Зоны».

Подобные мысли оптимизма не прибавляли. Наверняка родные не находили себе места, а он ничего не мог сделать, чтобы их успокоить.

Отгоняя уныние и нахлынувшую хандру, он переключился на события прошедших дней. Эта была бурная, чертовски опасная и потрясающе непредсказуемая по части критических ситуаций неделя. В каких передрягах он только не побывал? Скольким рисковал? А сколько раз приходилось уносить ноги?

«Пожалуй, уносить ноги приходилось чаще всего, — улыбнулся Макс. — Но это хороший опыт для журналиста да и материал для книги бесценный».

Подумал про Димона. Осколочная рана, которую тот получил, могла оказаться более чем серьёзной, а он даже с парнем не попрощался.

«Кто знает свидимся ли ещё?».

— По моим расчётам скоро выйдем на дорожную развязку, — тихо сказал Паха. — Надеюсь, отморозки ещё туда не добрались.

— Если выставили дозоры точно услышим, — отозвался Зотов. — Бухать будут и ржать как скоты.

— Верно заметил, — усмехнулся Паха. — Скоты они и есть.

— Что за развязка? — решил уточнить Макс.

— Там начинается дорога в рай. По ней доберёмся до «Эдема», где сможем как следует отдохнуть и пополнить боекомплект.

Они прошли метров десять, и вдруг всё завертелось с новой силой. Макс не сразу понял почему его приятели бросились за деревья и тут же открыли пальбу. Донеслись истошные крики, кто-то завыл от боли, в старую трухлявую ель в шаге от Макса с хрустом врезались несколько пуль. Он резво упал на землю и по-пластунски отполз в сторону. Здесь лежали несколько упавших деревьев, за которыми можно был спрятаться. Воробьёв перепрыгнул через них и нос к носу столкнулся с каким-то парнем. Неожиданное столкновение ввело обоих в ступор. Они стояли и глазели друг на друга пока громкие хлопки в стороне не заставили Макса вскинуть автомат. Палец уже лежал на спуске и оставалось только нажать.

4

Не веря в случившееся, журналист смотрел на распростёртое тело молодого парня, которому пуля пробила голову. Почему его противник не выстрелил первым, он не знал. Возможно просто не успел или в ружье не оказалось патронов, а может этот бедолага банально растерялся, когда они друг на друга наскочили. Пуля вышибла ему левый глаз и, вскрыв череп, вышла через темя. Не самая достойная смерть, если смерть вообще может быть таковой. В радиусе нескольких метров стволы деревьев были забрызганы кровью и частицами мозга. Макс хорошо запомнил как этот парень растерянно охнул и, выронив ружьё, опрокинулся на спину. Сколько же отчаяния и тоски было в этом беспомощном охе!?

— Всех посчитал? — донёсся из-за деревьев голос Сержанта.

— Пятеро! — отозвался Галич. — Вроде все спеклись. А там кто знает, может какая-нибудь гадюка и уползла.

Зашуршала за спиной листва поросли. Макс обернулся и покосился на Паху.

— Первый раз в человека? — поинтересовался тот.

— До этого только в мутантов, — ответил Воробьёв. — Не думал, что придётся вот так, бездумно…

— Обычно так и бывает. Но ты кажется собирался утащить на тот свет кого-нибудь из этих. Вот и выполнил обещание. — Паха подошёл к убитому анархисту и наклонился, чтобы как следует рассмотреть. — Будь у него в руках пистолет или такой же как у тебя АКМ и ты сейчас разговаривал бы со святым Петром, а не со мной.

Паха внимательно посмотрел на журналиста и покачал головой.