— Эка Перун разохотился, — посетовал Братислав обманчиво уверенным голосом. — Переждать бы где, пока копья его не полетели.
Но спрятаться от дождя, который таки ударил, было негде. Капли срывались с небес сплошной стеной, словно и не дождь это вовсе, а небожители лили на землю воду из исполинского ведра. Не обращая внимания на возражения спутников, которые уже были готовы хоть под телегу схорониться от такой напасти, Гату гнал отряд вперед. Набросив поверх головы плащ, чудь упрямо топал, держа лошадь под уздцы. Кобылицы то и дело фыркали и рыпались, но крепкая хватка белоглазого не давала разгуляться.
Люта была вне себя от злости. Все планы, все чаяния, все летело в тартарары. Они либо сбились с пути, либо вот-вот собьются, Гату как белены объелся, едва ль на людей не кидается, Белка эта еще шалопутная, чтоб ей пропасть! Сжимая и разжимая кулачки, девушка шагала, то и дело сбрасывая налипающие на лицо волосы. Наконец, не выдержав, она догнала Гату, одернув того за меховую оторочку на запястье.
— Нужно сделать привал! — заявила жрица.
— Место найдем — сделаем, — даже не глянув на нее, ответил белоглазый.
— Ты, по-моему, не шибко-то ищешь, — заметила Люта, добавив: — Нужно испрашивать лешего.
— Не нужно.
— Нет, Гату, нужно! — вспылила Люта, окончательно выходя из себя. — Дороги нет! Куда идем — не ведомо! Не ровен час, нарвемся на разбойников или того хуже дружков вчерашних варягов. Надо переждать бурю.
— Место найдем — сделаем привал, — нехотя ответил Гату. — Я не заплутаю.
— Понятно, — буркнула жрица, и отстав от чудя, начала ворожбу.
Не останавливаясь, стараясь шептать так, чтобы ее не подслушали, Люта бормотала себе под нос заговор, а пальцы быстро-быстро шевелились, будто перекладывая в ладонях мелкие камешки.
Хозяин дубрав и властитель опушек,
Лесной господин, свое слово яви,
Дорогу открой сквозь ненастья, тревоги,
На ложе из листьев и трав приведи.
Люта повторяла слова снова и снова, но не чувствовала отклика. Леший то ли не слышал ее, то ли не хотел отзываться.
«Странно, никогда такого не было, чтоб совсем отказывал», — подумала Люта, но упрямо продолжила допытываться.
Когда уже стало казаться, что ее так никто и не услышит, по левую руку вдруг померещилась пещера. Вспышка молнии на миг осветила округу, и Люта успела запомнить путь к темному провалу, лежащему между огромных валунов.
— Там пещера, можно переждать непогоду, — крикнула Люта, обращаясь к Гату, но нарочито так, чтобы слыхали все. — Если так будет продолжаться, нас смоет в Славутич! Надо переждать.
— Не подходящее место! — буркнул Гату, как всегда не оборачиваясь.
— А по мне самое, что ни на есть подходящее! — вновь выкрикнула Люта. — Кто хочет обсохнуть и отдохнуть, идите за мной!
Латута неуверенно, но все же потянулась за жрицей, боязливо поглядывая по сторонам. Светозар, который уже битый час тащился, согнувшись в три погибели, пряча за пазухой сокола, тоже не возражал, молча свернув с пути. Даже Грул, что так и лежал в телеге, встрепенулся.
— Давай отдохнем, чудь! Сил нет это терпеть. Я тут уже с яблоками плаваю, едва ль не тону.
— Ну, будь по-вашему, — устало ответил белоглазый и повернул лошадей.
Люта шла первой, едва не подпрыгивая. Эка невидаль, согласился белоглазый. Никак начал уразумевать кто тут кого понукать может и будет. Оказавшись у входа в темный провал между валунами, жрица немного замешкалась. Оглянувшись в поисках поддержки, она вдруг поняла, что никто не собирается лезть туда первым.
«Тоже мне мужи, ни поддержки, ни души», — мстительно подумала Люта и наощупь полезла внутрь.
Руки вслепую шарили по камням, то и дело натыкаясь на какие-то гладкие предметы. Те были отшлифованы до идеально ровной поверхности, как бывает с камнями в ручьях. Осторожно проползая на четвереньках, Люта двинулась вглубь пещеры, касаясь стены. Пахло сырой землей, а еще было тепло. По первой ей показалось, что это после дождя кожа так реагирует на отсутствие ледяных капель. Света по-прежнему не было и приходилось все делать на авось. Позади кряхтели попутчики, да фыркали лошади, оставшиеся снаружи. А ход уходил все глубже, тут-то Люта и поняла, что ей не показалось. Действительно из пещеры — ни то норы, откуда-то из мрачных земных недр, веяло теплом.
— Не ходи дальше, — окликнул ее Гату, и Люта в глубине души его за это поблагодарила. Лезть дальше уже совсем не хотелось.
Кожи на руке коснулась шерсть. Жрица едва не взвыла от неожиданности, но тотчас смекнула, что это Грул перекинулся в волка и полез разнюхать, что и как.
— Гату, где мы? — обронила Люта. — Что ты видишь?
— Это заброшенное капище, но похоже давно опустевшее, — ответил тот.
— Может уйти? — буркнул Светозар.
Судя по шуршанию, он впотьмах пытался нащупать в походном мешке огниво и лучину. Вскоре и правда полетели искры, высекаемые кремнем о кресало. Лучинка вспыхнула, гневно подрагивая. Даже она успела подмокнуть, но все же горела. Люта почувствовала, что в животе у нее похолодело, но первый испуг тотчас сменился торжеством, когда она услышала, как охнула Беляна. Под ногами лежали кости, при том не только звериные.
Робкий огонек вырывал из лап тьмы пространство пещеры, украшенное на весьма специфический манер. Птичьи черепа, лежащие вдоль стен, перемежались с человеческими. На земле под ногами, сплошь и рядом валялись кости. Все они были отполированы до блеска, словно хозяин места сделал это нарочно. На стенах красовались довольно необычные рисунки. В образах, оставленных неизвестным творцом, не угадывались ни человеческие, ни звериные лики. Но все были разными. Объединяло изображения лишь одно — они казались до жути пугающими. Люта задержалась у одной картинки. На ней было существо, похожее на волка, но стоящее на двух ногах. У зверя было три глаза и через чур вытянутая морда. В одной лапе существо сжимало странное оружие похожее на косу, в другой колокольчик.
— Что за жуть-то такая? — проблеяла Латута, стуча зубами ни то от страха, ни то, еще не отойдя от холода.
По началу никто не ответил, как вдруг за спиной селянки пророкотал утробный голос белоглазого.
— Давно сгинули, а ты ж гляди, селянка несведущая и то тотчас признала. Только не жуть это, а жудь.
— Никогда не слышала, — протянула Люта, зачарованно разглядывая рисунок.
— Так про них сейчас и не сыщешь того, кто б слыхивал, — ответил Гату, на удивление спокойно. — То дети старых богов, вы и имен-то их выговорить не сможете.
— Здесь остаться можно? — Люта не выглядела напуганной, но всем своим видом старалась показать, что готова ловить каждое слово Гату, боясь спугнуть его откровение.
— Я уже говорил, место мне не нравится, — подумав, ответил белоглазый, и сам внимательно осматривая рожу древней твари. — Да только раз уж сунулись, ничего не поделаешь. Ворожила?
Люта не сразу поняла, о чем идет речь и, что обращается белоглазый к ней. Спохватившись, она потупила глаза, но все же твердо ответила:
— Да. Лешего просила об убежище.
— Он тебя не слышал.
— Откуда знаешь?
— Сам пытался дозваться, — ответил Гату, глядя на Люту испытующе. — Ты не почувствовала ничего странного?
— Вроде и нет… — протянула жрица, собираясь с мыслями. — Тихо тут и тепло. Меня словно поманило что-то.
Послышался шорох, сопровождающийся клацаньем когтей по камню. Грул вернулся, и обратившись в человека, тотчас выпалил:
— Место как место. Внизу колодец с родниковой водой. Кто бы тут не жил, он явно сюда не захаживал многие лета.
— Пойду воды набрать, — тотчас вызвался Братислав, но белоглазый опустил руку на его плечо, останавливая.
— Снаружи набери, ручейков от дождя бежит много, — покровительственно пророкотал чудь. — Тут лучше не пить.
— Так Грул же ска… — начал было Братислав, но Гату молча развернул его, подтолкнув к выходу.
— Снаружи.
Уставшие и мокрые люди не сговариваясь начали рассаживаться. Латута осторожно осведомилась, нельзя ли прибрать кости, но Люта лишь покачала головой. В глубине души она уже не рада была тому, что завела отряд в эту пещеру. Капище явно оставили многие годы назад. Здесь не чувствовалось присутствия нечисти. И все же что-то было не так, да только вот что, никак не удавалось понять и осознать.
