Вокруг его шеи обвились толстые пальцы, оканчивающиеся острыми и твердыми когтями. Гату сжал горло Клетуса так, что тот захрипел, извиваясь, словно болотный уж.

— Я… смогу… — хрипел перепуганный мальчишка, бессильно стуча ногами по полу.

— Когда? — испросил чудь, слегка ослабляя хватку.

Клетус на миг задумался.

— Через два дня, — вспыхнув от радости, выпалил он. — Отец поедет в гости к своему побратиму в Сугдею. При усадьбе останутся два или три охранника. Я посулю им вина из отцовской кладовой, а когда они упьются, выведу твою жертву.

— Путь случится так. Приведешь их в полночь к красной скале, туда, где растет одинокое дерево у ручья, — мрачно ответил Гату, не выпуская его горла. — Если обманешь, я приду за тобой в любой дом или крепость и вырву ноги.

Не дожидаясь пока тот ответит, белоглазый растворился в камне. Клетус не знал, что за ним все еще наблюдают. Завалившись на спину, он рыдал, время от времени срываясь на безумный и истерический смех. Его атласные шаровары были мокрыми.

Прошло два мучительно долгих дня, и, наконец, небо окутала заветная ночь. Чудь успел предупредить родичей о времени избавления и теперь еще больше волновался. К тому времени Гату провел вот уже две недели прячась в пещере у берега моря с момента, как совершил подземный переход из лесов в землях русов. Он вдоволь напитался силою, каждый день поедая мясо, ягоды и фрукты. Решимость полнила сердце жгучим пламенем. Белоглазый не сомневался, что мальчишка придет. Подозрения имелись к его человеческой душонке. Не раз и не два, чудь убеждался, что иные саму смерть готовы обмануть, лишь бы заплатить фальшивой монетою.

Придя на место заранее, Гату замер в тени. Прижавшись к земле, он слушал. Ручей бил прямо из скалы, уносясь в низину. Его течение перекатывало мелкие камешки среди которых имелись вкрапления благородных, как их называли люди, или кровавых, как их называл чудь, металлов. Белоглазый издалека почуял перестук копыт двойки лошадей, запряженных в телегу. Он ждал, замерши словно камень. Ждал, когда телега остановилась. Ждал, когда Клетус спрыгнет наземь, выводя четыре чудских дев, привязывая их к одинокому дереву.

Такому щенку не тягаться с белоглазым. Он давно заметил тех, кто пришел до него. По обе руки от поляны, на которой остановилась телега в кустах схоронились отцовские мордовороты. Клетус не обманул, приведя обещанное, но зачем-то хотел переиграть сущность, сулившую силу.

Гату спокойно появился из мрака, решив не тратить силу на ненужное представление. Дав перетрухавшему мальчишке себя оглядеть, он медленно проговорил:

— Ты исполнил свою часть сделки. Я дам тебе силу этой горы.

— Постой-ка, — вдруг заговорил Клетус, словно найдя в себе храбрость. — Вы что-то очень похожи с этими бабами. Ты что, тоже чудь?

— Да, — спокойно ответил белоглазый.

— Сделка отменяется, — лихо заявил мальчишка и, сунув большой и указательный пальцы в рот, свистнул.

Воины отца Клетуса ринулись сразу с двух сторон. В их руках были кистени и булавы.

«Живым хотят взять. Прослышали о белоглазых кладоискателях. Тьфу».

Их девять человек, не считая мальчишку, который тотчас отскочил к телеге, подхватывая лук. Гату резко метнулся в сторону, опираясь на обе руки и ноги и прыгнул на первого противника. Ударив нападавшего в грудь, он смял мужчину, покатившись с ним кувырком. Вскочив на ноги, белоглазый ухватил поверженного за ногу, и с размаху швырнул о скалу. Послышался глухой удар, наполнивший мир омерзительным хрустом. В тот же миг на шею Гату прилетел аркан. Чудь ухватился руками за веревку, дергая на себя, она поддалась, но лишь на аршина два-три. Свободным концом была привязана к дереву. Не успел белоглазый сообразить, что нужно бежать вперед, как на шею упали еще два аркана. Он было дернулся, не успел. Сразу четыре мужика налетели на него охаживая кистенями и дубинами. Гату оставалось лишь отмахиваться, раздавая тяжелые удары направо-налево.

Вот один караим, замахиваясь палицей, несется на него и отлетает, схватившись за голову. Другой бросается в бой и оседает, держась за живот. Как вдруг тело Гату пронзила резкая боль. Глянув вниз, он увидел оперение стрелы, что засела в боку. Мальчишка мерзко лыбился, застыв на телеге и накладывая следующую на тетиву.

И тут небо пронзил гром. Вернее, для них это показалось громом. То взвыли от ярости жёны Гату. Их голоса были низкими и могучими, под стать владычицам гор. Они в миг разорвали путы, коими их привязали к деревьям. Растерянные бойцы, только и успели обернуться, как на них налетел ураган из острых зубов и когтей. Уступавшие своему мужу в силе, девы могли дать фору ласке в ловкости и скорости. Клетус, едва справившись с оцепенением от увиденного, снова вскинул лук, выискивая новую цель. Это стало его последней ошибкой. Гату, рванул арканы на себя, ревя, как сама преисподняя. Вырванные с корнем деревья взвились в воздух. Стегнув со всего маха, Гату ударом ствола дуба выбил почву из-под ног у заносчивого мальчишки, опрокидывая того на спину. Вокруг кипел бой. Не обращая внимания на потерявшего сознание юнца, белоглазый, снова рванул к себе путы, высвобождая шею.

На него снова набросились на этот раз трое. Один атаковал со спины, метя в затылок окованной бронзой булавой, другой выхватил саблю, и наплевав на приказ хозяина, рубанул наотмашь, метя в висок. Третий раскачивался из стороны в сторону, сжимая копье, готовый добить задетого врага. Гату поднырнул под клинок, хватая бойца за запястье обеими руками. Раздался хруст, который тотчас перерос в неистовый и жалобный вопль. Воин с копьем растянулся в выпаде, но тотчас отлетел в сторону. Одна из чудских дев прыгнула ему на спину, вгрызаясь в шею. Удар булавы обрушился на голову Гату. Тот развернулся, видя, как бледнеет лицо атаковавшего. Он выронил оружие и скуля от ужаса побежал прочь. Чудь не стал его догонять. Все было кончено. На поляне остались пять трупов и оглушенный мальчишка, остальные скрылись.

Гату обернулся к жёнам. Его губ снова коснулась улыбка, такая редкая и такая дорогая. Они степенно подошли к нему, обвивая руками, словно плющ оплетает ствол могучего дерева.

— Камень слабеет, Гату, — заговорила старшая из жён по имени Шерра. — Нам нужно вернуться, как можно скорее. Ты готов?

— Погоди, у меня остался должок, — ответил белоглазый оборачиваясь к Клетусу, который искусно делал вид, что уже мертв.

— Ты хотел силы, человеческий мальчик, — обратился к нему Гату, поднимая с земли, словно пушинку. — Я дам тебе силу, но ты не заплатишь за нее тем, что украл твой отец. Плата будет куда выше.

Прижав вяло сопротивляющееся тело лицом к скале, Гату замер, закатив глаза и зашептал. Его левая рука, сжимавшая шею мальчишки, подрагивала, а правая начала тускло светиться, совершая пасы над головой Клетуса.

Расправь свои крылья,

И вытяни шею,

Глаза распахни,

Покорившись злодею.

Покройся броней,

Что откована ветром,

Ползучая тварь,

Что проклята светом.

Клетус закричал от боли так жалостливо, что иной бы его тотчас пожалел. Иной. Не Гату. Он видел изнанку его сердца. Такие, как он не меняются. Они всегда хотят большего. Они живут лишь для того, чтобы брать. Брать грубыми руками, не испрашивая. Мальчишка извивался, корчась в муках. Он катался по земле, выгибаясь так, словно уже не имел костей. В сущности, так и было. Его руки отсохли и отвалились. Ноги сплелись в хвост, срастаясь. Рёбра пробили спину, разворачиваясь в обратную сторону. На поляне в свете звезд замерло омерзительное окровавленное существо. Злобно зашипев, Клетус, юркнул в сторону и взмахнув крыльями устремился в вышину. Молодой аспид умчался искать убежища, чтобы зализывать раны.

— Гату, нужно идти, — настойчиво прошептала Шерра, касаясь его плеча.

Рядом встали остальные жёны. Самая младшая Вия держала на ладони крошечную ящерку. Близнецы Мита и Ресу принесли мотылька и хвои можжевельника.

Белоглазый зашел в ручей, опускаясь на колени, касаясь лбом бегущей воды. Жены встали вокруг него поочередно поднося ритуальные дары. Затем они положила руки на его спину. Две на плечи, две на бедра и закрыли глаза.