Десять лет Десять лет – грустных лет! – как заброшен в приморскую глушь я. Труп за трупом духовно родных. Да и сам полутруп. Десять лет – страшных лет! – удушающего равнодушья Белой, красной – и розовой! – русских общественных групп. Десять лет! – тяжких лет! – обескрыливающих лишений, Унижений щемящей и мозг шеломящей нужды. Десять лет – грозных лет! – сатирических строф по мишени, Человеческой бесчеловечной и вечной вражды. Десять лет – странных лет! – отреченья от многих привычек, На теперешний взгляд – мудро-трезвый, – ненужно дурных… Но зато столько ж лет рыб, озер, перелесков и птичек И встречанья у моря ни с чем не сравнимой весны! Но зато столько ж лет, лет невинных, как яблоней белых Неземные цветы, вырастающие на земле, И стихов из души, как природа, свободных и смелых, И прощенья в глазах, что в слезах, и – любви на челе! 1927 Лесные озера
За пустынною станцией Орро, От морской теплоты в стороне, Шелестят шелковисто озера О разве́еренной старине… К ним лесные приводят канавы, Тропки вьются, вползая в бурьян. Все в слепнях мечевидные травы. В медуницах цветет валерьян. Скрылось первое озеро в желтый Длинностебельный лильчатый шарф, Что при солнце слепительно золот: Это – тинистое Пиен-Ярв. А за ним – удаленное к югу, Растворенное в голубизне, Голубому подобное лугу, – Дремлет Изана-Ярв в полусне. Мы идем, как лунатики, в чарах, Отдаляясь от моря и рек, Нас приветствует, все в ненюфарах [103], Сонно-нежное озеро Рэк. Под сосновою скользкой горою, Жуть в глубины бездонные влив, В час рассвета и лунной порою Угрожающе озеро Лийв. Салютуя удилищем влаге, Мы идем к благодати полян, Где береза сквозистые флаги Наклоняет над озером Пан. Но вся песня была бы бестактна, Если б этой, последней из строф Я не отдал для озера Акна [104], Украшенья эстийских лесов. 1926 У лесника Мы ловили весь день окуней на лесистых озерах, От зари до зари. Село солнце. Поднялся туман. Утомились глаза, поплавки возникали в которых На пути к леснику, чью избушку окутала тьма. Закипал самовар. Тени мягкие лампа бросала. Сколько лет старику? Вероятно, не меньше, чем сто. Яйца, рыба, и хлеб, и кусочки холодного сала Были выставлены на – на приманчивый к вечеру – стол. И зашел разговор, разумеется, начатый с рыбы, Перешедший затем на людей и на их города. И, когда перед сном мы, вставая, сказали спасибо, О нелепости города каждый посильно страдал: Ведь, не явный ли вздор – запереться по душным квартирам, Что к ненужным для жизни открытьям людей привели? Этот старый лесник, говоривший о глупости мира, В возмущеньи своем был евангельски прост и велик. 1927 Любовь коронная Она, никем не заменимая, Она, никем не превзойденная, Так неразлюбчиво любимая, Так неразлюбчиво влюбленная. Она, вся свежесть призаливная, Она, моряна с далей севера, Как диво истинное, дивная, Меня избрав, в меня поверила. И обязала необязанно Своею верою восторженной, Чтоб все душой ей было сказано, Отторгнувшею и отторженной. И оттого лишь к ней коронная Во мне любовь неопалимая, К ней, кто никем не превзойденная, К ней, кто никем не заменимая! 1929 Ведь только ты одна! Ни одного цветка, ни одного листка. Зао́сенел мой сад. В моем саду тоска. Взад и вперед хожу, по сторонам гляжу. О чем подумаю, тебе сейчас скажу. Ведь только ты одна всегда, всегда нежна, В печальной осени душе всегда нужна. И только стоит мне взглянуть в глаза твои Опять весна пришла, и трелят соловьи. И на устах моих затеплен юный стих От прикасания живящих уст твоих. И пусть в саду пустом ни одного цветка, И пусть в бокале нет ни одного глотка, И пусть в столе моем нет ни одной строки – Жду мановения твоей благой руки! 1929 В забытьи
В белой лодке с синими бортами В забытьи чарующих озер Я весь день наедине с мечтами, Неуловленной строфой пронзен. Поплавок, готовый кануть в воду, Надо мной часами ворожит. Ах, чего бы только я не отдал, Чтобы так текла и дальше жизнь! Чтобы загорались вновь и гасли Краски в небе, строфы – в голове… Говоря по совести, я счастлив, Как изверившийся человек. Я постиг тщету за эти годы. Что осталось, знать желаешь ты? Поплавок, готовый кануть в воду, И стихи – в бездонность пустоты… Ничего здесь никому не нужно, Потому что ничего и нет В жизни, перед смертью безоружной, Протекающей как бы во сне… 1926 вернутьсяПиен Ярв, Изана Ярв, Рэк, Лийв, Пан и Акна принадлежат к группе озер Куртна, расположенных к юго-востоку от Тойла. вернутьсяФелиссе Михайловне Лотарёвой, жене поэта. |
