Пасха в Петербурге Гиацинтами пахло в столовой, Ветчиной, куличом и мадерой, Пахло вешнею Пасхой Христовой, Православною русскою верой. Пахло солнцем, оконною краской И лимоном от женского тела, Вдохновенно-веселою Пасхой, Что вокруг колокольно гудела. И у памятника Николая Перед самой Большою Морскою, Где была из торцов мостовая, Просмоленною пахло доскою. Из-за вымытых к Празднику стекол, Из-за рам без песка и без ваты Город топал, трезвонил и цокал, Целовался, восторгом объятый. Было сладко для чрева и духа. Юность мчалась, цветы приколовши. А у старцев, хотя было сухо, Шубы, вата в ушах и галоши… Поэтичность религии, где ты? Где поэзии религиозность? Все «бездельные» песни пропеты, «Деловая» отныне серьезность… Пусть нелепо, смешно, глуповато Было в годы мои молодые, Но зато было сердце объято Тем, что свойственно только России! 1926 Страничка детства
В ту пору я жил в новгородских дебрях. Мне было около десяти. Я ловил рыбу, учился гребле, Мечтал Америку посетить. И часто, плавая в душегубке И ловко вылавливая тарабар, Размышлял о каком-нибудь там поступке, Который прославила бы труба… Я писал стихи, читал Майн Рида, При встречах с девочками краснел, И одна из сверстниц была мой идол, Хотя я и не знал, что мне делать с ней… Дружил с рабочими нашего завода, Но любил все-таки – больше людей – В преддверьи своего одиннадцатого года, Всех наших четырнадцать лошадей! В катанье на масленице, в день третий Когда доставляла тройка меня В город, в котором учились дети, По главной улице ее гонял. И разогревшись, дав Тимофею На чай прикопленных три рубля, Говорил: «Понимаешь? Чтобы всех быстрее!» И кучер гиком ее распалял. Десятки саней оставались сзади, Саней уважаемых горожан, И, к общей зависти и досаде, Мальчишка взрослых опережал! А кончилось тем, что и сам стал взрослым И даже довольно известным стал, И этого достичь было очень просто, Потому что истина всегда проста… 1929  Ночь на Aлтае[98] На горах Алтая, Под сплошной галдеж, Собралась, болтая, Летом молодежь. Юношество это Было из Москвы, И стихи поэта Им читали Вы. Им, кто даже имя Вряд ли знал мое, Им, кто сплел с другими Все свое житье… Ночь на бивуаке. Ужин из ухи. И костры во мраке, И стихи, стихи! Кедры. Водопады. Снег. Луна. Цветы. Словом, все, что надо Торжеству мечты. Ново поколенье, А слова ветхи. Отчего ж волненье Вызвали стихи? Отчего ж читали Вы им до утра В зауральской дали В отблесках костра? Молодежь просила Песен без конца: Лишь для русских – сила Русского певца! Я горжусь, читая Ваше письмецо, Как в горах Алтая Выявил лицо… 1929 Слова Солнца Много видел я стран и не хуже ее – Вся земля мною нежно любима. Но с Россией сравнить?.. С нею – сердце мое, И она для меня несравнима! Чья космична душа, тот плохой патриот: Целый мир для меня одинаков… Знаю я, чем могуч и чем слаб мой народ, Знаю смысл незначительных знаков… Осуждая войну, осуждая погром, Над народностью каждой насилье, Я Россию люблю – свой родительский дом – Даже с грязью со всею и пылью… Мне немыслима мысль, что над мертвою – тьма… Верю, верю в ее воскресенье Всею силой души, всем воскрыльем ума, Всем огнем своего вдохновенья! Знайте, верьте: он близок, наш праздничный день, И не так он уже за горами – Огласится простор нам родных деревень Православными колоколами! И раскается темный, но вещий народ В прегрешеньях своих перед Богом. Остановится прежде, чем в церковь войдет, Нерешительно перед порогом… И, в восторге метнув в воздух луч, как копье Золотое, слова всеблагие Скажет Солнце с небес: «В воскресенье свое Всех виновных прощает Россия!» 1925 вернутьсяЗнакомый поэта Ю. Шумаков вспоминал, что в 1929 г. Северянин получил письмо с Алтая, автор которого рассказывал, что читал у костра стихи И. Северянина молодежи. |
