У Сологуба[67] Жил Сологуб на даче Мегар [68], Любимый, старый Сологуб, В ком скрыта магия и нега, Кто ядовит и нежно-груб… Так в Тойле прожил он два лета На крайней даче, у полей И кладбища, и было это Житье мне многого милей. Из Веймарна [69] к нему приехать Мне нравилось в рассветный час, Когда, казалось мне, утеха – Искать в траве росы алмаз. Я шел со станции, читая Себе стихи, сквозь холодок. Душа пылала молодая, И простудиться я не мог. Я приходил, когда все спали Еще на даче, и в саду Бродил до полдня, и в опале Тумана нюхал резеду… 1918 Юрьев
Где Эмбах [70], берег свой понурив, Течет лифляндскою землей [71], Как центр культурный, вырос Юрьев [72], Такой радушный и живой. Он, переназванный из Дерпта, Немецкий дух не угасил. В моих стихах найдется лепта И Юрьеву, по мере сил. О ты, столетняя крапива, Нам расскажи про прежний пир, Про вкус студенческого пива, Про лязг студенческих рапир; Нам расскажи о глазках Гретхен, Сентиментально-голубой, И о беседке в парке ветхой, О кознях, деянных тобой… О романтической эпохе, О рыцарстве былых времен, Как упоенны были вздохи, И как безоблачен был сон!.. 1918 По этапу Мы шли по Нарве под конвоем, Два дня под «а́рестом» пробыв. Неслась Нарова [73] с диким воем, Бег ото льда освободив. В вагоне заперты товарном – Чрез Везенберг и через Тапс [74] – В каком-то забытьи кошмарном, Все время слушали про «шнапс». Мы коченели. Мерзли ноги. Нас было до́ ста человек. Что за ужасные дороги В не менее ужасный век! Прощайте, русские уловки: Въезжаем в чуждую страну… Бежать нельзя: вокруг – винтовки. Мир заключен, но мы в плену. 1918 Край благословенный Отрадно сознавать, что хлеба Нам хватит вплоть до сентября, Что эстов возлюбило небо, Их плодородием даря. И как ни хмурься Мефистофель, Какие козни им ни строй, У них неистощим картофель: Так здесь налажен жизни строй. Запасов разных хватит на год, К тому же близок урожай. А сколько здесь грибов и ягод – Ты, русский, лишь воображай! Весной начнется ловля рыбы – Не знает кто эстляндских шпрот? Ну как же не сказать «спасибо» Тебе, трудящийся народ? Благодаря тебе, быть может, Меня Россия сохранит. Освобожденный не острожит – Своей свободы не чернит. 1918 К морю Полно тоски и безнадежья, Отчаянья и пустоты, В разгуле своего безбрежья, Безжалостное море, ты! Невольно к твоему унынью Непостижимое влечет И, упояя очи синью, Тщетою сердце обдает. Зачем ты, страшное, большое, Без тонких линий и без форм? Владеет кто твоей душою: Смиренный штиль? свирепый шторм? И не в тебе ли мой прообраз – Моя загадная душа, Что вдруг из беспричинно доброй Бывает зверзче апаша [75]? Не то же ли и в ней унынье И безнадежье, и тоска? Так влейся в душу всею синью: Она душе моей близка! 1918 Койт и Эмарик
Эстляндская легенда о белых ночах 1 Койт, зажигатель солнца, и Эмарик, гасунья, Встретились перед ночью в небе, весной золотом. Встречею чаровались. Койт запылал: «Чарунья!» А Эмарик сказала: «Счастье в тебе, молодом». И позабыла махнуть рукавом, И не подула на солнце июнье, И ослепило оно новолунье Победоносным лучом. вернутьсяСологуб Федор Кузьмич (1863–1927) – русский поэт, писатель. вернутьсяМегар – фамилия владельца дачи, где жил Сологуб. вернутьсяЛифляндская земля – Лифляндия – официальное название территории северной Латвии и южной Эстонии в XVII–XX вв. вернутьсяЮрьев – бывший Дерпт, ныне Тарту, крупный университетский центр в Эстонии. вернутьсяВезенберг (Раквере), Тапс (Тапа) – железнодорожные станции в Эстонии на линии Нарва – Рига. вернутьсяАпаш – деклассированный элемент, хулиган. |
