Бывают дни Бывают дни: я ненавижу Свою отчизну – мать свою. Бывают дни: ее нет ближе, Всем существом ее пою. Все, все в ней противоречиво, Двулико, двоедушно в ней, И, дева, верящая в диво Надземное, – всего земней… Как снег – миндаль. Миндальны зимы. Гармошка – и колокола. Дни дымчаты. Прозрачны дымы. И вороны – и сокола. Слом Иверской часовни [99]. Китеж. И ругань – мать, и ласка – мать. А вы-то тщитесь, вы хотите Ширококрайную объять! Я – русский сам, и что я знаю? Я падаю. Я в небо рвусь. Я сам себя не понимаю, А сам я – вылитая Русь! Ночь под 30-й год Моя Россия
И вязнут спицы расписные В расхлябанные колеи… Ал. Блок Моя безбожная Россия, Священная моя страна! Ее равнины снеговые, Ее цыгане кочевые, – Ах, им ли радость не дана? Ее порывы огневые, Ее мечты передовые, Ее писатели живые, Постигшие ее до дна! Ее разбойники святые, Ее полеты голубые И наше солнце и луна! И эти земли неземные, И эти бунты удалые, И вся их, вся их глубина! И соловьи ее ночные, И ночи пламно-ледяные, И браги древние хмельные, И кубки, полные вина! И тройки бешено-степные, – И эти спицы расписные, И эти сбруи золотые, И крыльчатые пристяжные, Их шей лебяжья крутизна! И наши бабы избяные, И сарафаны их цветные, И голоса девиц грудные, Такие русские, родные И молодые, как весна, И разливные, как волна, И песни, песни разрывные, Какими наша грудь полна, И вся она, и вся она – Моя ползучая Россия, Крылатая моя страна! 1924 «Моряна» Есть женщина на берегу залива. Ее душа открыта для стиха. Она ко всем знакомым справедлива И оттого со многими суха. В ее глазах свинцовость штормовая И аметистовый закатный штиль. Она глядит, глазами омывая Порок в тебе, – и ты пред ней ковыль… Разочарованная в человеке, Полна очарования волной. Целую иронические веки, Печально осиянные луной. И твердо знаю вместе с нею: грубы И нежные, и грубые нежны. Ее сомнамбулические губы Мне дрогнули об этом в час луны… 1924 «Любовь! Россия! Солнце! Пушкин!..» Любовь! Россия! Солнце! Пушкин! – Могущественные слова!.. И не от них ли на опушке Нам распускается листва? И молодеет не от них ли Стареющая молодежь? И не при них ли в душах стихли Зло, низость, ненависть и ложь? Да, светозарны и лазорны, Как ты, весенняя листва, Слова, чьи звуки чудотворны, Величественные слова! При звуках тех теряет даже Свой смертоносный смысл, в дали Веков дрожащая в предаже [100]Посредственная Natalie… При них, как перед вешним лесом, Оправдываешь, не кляня, И богохульный флёрт с Дантесом – Змею Олегова коня… 1924 Закаты одиночества Если с нею – как храм природа. Без любимой – она тюрьма. Я за марку улов свой отдал: Без обеда – не без письма. Я пишу ей, что трижды встретил Без нее – и я жив? – закат, Что не надо рождаться детям, Если ждет их, как нас, тоска. Что для счастья больной и белой, И единственной, как земля, Я не знаю, чего не сделал, Но я знаю, что сделал я! 1925 Серебряная соната
Я стою у окна в серебреющее повечерье И смотрю из него на использованные поля, Где солома от убранной ржи ощетинила перья, И насторожилась заморозками пустая земля. Ничего! – ни от вас, лепестки белых яблонек детства, Ни от вас, кружевные гондолы утонченных чувств… Я растратил свой дар – мне врученное Богом наследство – Обнищал, приутих и душою расхищенной пуст… И весь вечер – без слов, без надежд, без мечты, без желаний, Машинально смотря, как выходит из моря луна, И блуждает мой друг по октябрьской мерзлой поляне, Тщетно силясь в тоске мне помочь, – я стою у окна. 1925 вернутьсяЧасовня иконы Иверской Божьей матери у Воскресенских ворот в Москве была снесена в 1929 г. вернутьсяПредаж – неологизм Игоря Северянина, образован от глагола «предать». |
