— Где ты был? — спросил я, слишком поздно поняв, что проспал вероятное проникновение чужака. Ты раскладывал стеклянные бутылки в холодильнике и вздрогнул, услышав мой голос.

— А, чувак, это ты! Плохо выглядишь.

— К тебе кто-то приходил, — я подошёл ближе и увидел на верхней полке молоко и йогурт.

— Куда? — ты повернулся ко мне с удивлением на лице. — Когда?

— В тот день, когда ты ушёл, но только вечером.

— Ты серьёзно? — то ли ты мне не верил, то ли не хотел верить. — И кто это был?

— Я не знаю, какой-то парень. Я его раньше не видел, обычный такой. Только вот он…, — я замолчал, не зная, как сказать о взломе двери правдоподобнее.

Ты положил мне руки на плечи и хорошенько встряхнул. У меня закружилась голова.

— Говори, давай, не засыпай, — попросил ты мягко. — Ты впустил его сюда?

— Нет, я не открывал дверь. Посмотрел в глазок, понял, что это не ты и ушёл. А потом он открыл дверь сам.

— Как это сам?

— Он что-то с ней сделал, и она открылась. Наверное, у него была отмычка, я не знаю… Но он долго возился с замком.

— Ты сказал, что ушёл, как ты мог это видеть?

— Я вернулся, когда услышал этот звук. Ну, как кто-то скребёт в замке… А потом он зашёл.

— Что? — новость изумила тебя и… напугала? — Он тебя видел?

— Да, он сначала подумал, что я — это ты. Сказал, что мы похожи. Но я сказал, что ты тут не живёшь.

— Твою мать! — не с того, ни с сего выругался ты и схватился за волосы. Потом прошёлся по кухне и пнул стул. Он закачался и упал, но ты не обратил на это внимание. — Твою мать! — повторил ты.

Я хотел спросить про этого парня, видимо, ты знал его, раз так отреагировал, но ты меня совершенно не замечал, поэтому я оставил вопрос на потом. Наконец, ты взял себя в руки, достал телефон и набрал номер.

— Щас, — бросил ты на ходу и бросился в спальню.

Я пошёл следом, хотя ты и не просил об этом. Из твоего телефона раздался голос автоответчика: «если я не отвечаю, значит, есть что-то важнее вас, но вы можете попытаться оставить сообщение».

— Джон, это Фер. У меня проблемы, срочно нужна твоя помощь. Перезвони.

Ты повернулся и к своему неудовольствию заметил меня.

— Кто этот парень? — спросил я.

— Никто, забудь про него. Иди, собирайся, мы переезжаем.

— Почему? Он же больше не придёт, он думает, что ты здесь не…

— Просто иди, хорошо?

Собирать мне было нечего, но я послушно ушёл в свою комнату, сел на кровать и задумался. Прав ли я был, что не сказал тому взломщику, что знаю тебя, или он всё равно понял, что я соврал? Но почему тогда больше не приходил? Наверное, это какой-то твой неприятель, которому ты должен денег или что-то в этом духе — это я вполне мог себе представить. Но почему ты огорчился, когда узнал, что он видел меня?

Квартиру мы покинули через двадцать минут. Ты вынес большую спортивную сумку и ещё пару пакетов, которые сунул мне. Была середина дня, светло и безоблачно, но мы ступили в лучи дневного света, глубоко натянув на себя капюшоны. Ты одолжил мне чёрную толстовку, которая теперь была мне в пору, но я ощущал себя так, словно в середине июля отправился на прогулку в пальто. Сам ты надел под капюшон ещё и бейсболку, а волосы спрятал. Мне ты велел сделать то же самое, а ещё спрятать пострадавшую руку в карман. Вот так, как два преступника в бегах, мы преодолели двор и выбрались к дороге.

Увесистая сумка совершенно не замедляла твоих движений, и мы уже по обыкновению неслись по городу: сначала шустрый и реактивный — ты, затем, еле поспевая, сбивая пакетами прохожих и поминутно извиняясь, — я. Не знаю, сколько километров ты собирался преодолеть таким образом. К счастью, после получасового забега по улицам Нью-Йорка на обочине дороги повстречалось свободное такси. Я показал тебе на него без особой надежды, но ты принял предложение, и мы отправились в Квинс.

Пока мы ехали, ты несколько раз пытался дозвониться Джону, а потом говорил с какими-то своими приятелям и просил приютить ненадолго. Говорил ты в единственном числе, обо мне речь не шла. Насколько я понял, некто по имени Валентайн, в конце концов, разрешил тебе остановиться у него и именно в том районе, куда мы направлялись. Наверное, у тебя все приятели были отсюда или ты заранее знал, что уговоришь именно Валентайна. На самом деле мне это не было особо интересно, просто я пытался думать о чём угодно, только не о том, почему ты ни разу не упомянул обо мне.

Нас высадили прямо на улице, напротив магазина алкогольной продукции. Ты снова приложил телефон к уху.

— Доктор Элспет, это Чейн. Я записан к вам на десять, хотел уточнить, всё ли в силе?… Да, на сегодня… А раньше нельзя?… Ладно, буду без десяти. Сумма не поменялась?… Хорошо.

Ты убрал телефон в карман и обратился ко мне:

— Купишь нам вино или что захочешь, я тебе позвоню и скажу, куда идти, окей?

— У меня нет телефона, — напомнил я. — И денег. И…, — я хотел добавить о том, что двадцати одного года мне тоже нет, но ты перебил.

— Да блин, что ж за день-то такой! Ладно, иди за мной, но на расстоянии, как будто мы не знакомы.

Ты прошёл несколько кварталов и скрылся во дворе, мне же велел ждать там, где ты меня быстро найдёшь, но в тоже время я не буду бросаться в глаза каждому встречному. Я нашёл укромный уголок — скамейку в тени давно не стриженых кустов, вытащил из одного из пакетов комиксы и принял позу глубоко увлечённого чтением человека. Я старался сильно не обижаться на фразу «будто мы не знакомы», но мои старания особым успехом не увенчались. Неприятное чувство закралось вглубь подсознания и засело там, пока я убеждал себя, что мне глубоко фиолетово, да и вообще всё это ерунда.

Комиксы меня не увлекли. Я огляделся и увидел, как ко мне стремительными шагами приближается голубиная банда. Во главе двигалась самая крупная особь, её блестящая грудка переливалась зелёным и синим, а жёлтые глаза требовательно смотрели на меня. Угостить птиц было нечем, о чём я их сразу же уведомил, но они меня не поняли и стали вертеться под ногами, заглядывать под скамейку, а глава банды вообще устроился рядом со мной на подлокотник. Я предложил ему комиксы, но он оскорблено спрыгнул на землю и принялся гоняться за товарищами. К сборищу присоседился воробей. Он попрыгал по земле, потом вспорхнул и бесцеремонно сел мне на колено. Зрелище было трогательное, но мне некстати пришла в голову мысль о своей незаметности и невидимости. Если бы не ты, я бы так и ходил тенью между студентами университета, замечаемый ровно тогда, когда им нужна была моя помощь, а после намертво забываемый всеми. И с чего только родитель решили, что из меня получится юрист или политик? Самое лучшее, что я могу — это податься в шпионы, где невидимость может быть жизненно важным качеством.

— Эй, принцесса!

Я поднял глаза и увидел тебя.

— Почему это? — оскорбился я.

— Птички тебя любят, как диснеевскую Белоснежку, смотрю. Пошли, — ты махнул мне рукой и скрылся на дорожке среди кустов.

Новое жилище находилось на пятом этаже и представляло собой уютный двухъярусный лофт. Внизу в квадратном помещении с окнами во всю стену располагалась кухня и гостиная, в которой часть мебели была накрыта плотным чёрным полиэтиленом, вверху — спальня. Где-то должна была быть и ванная, но вот так слёту я её не заметил.

— Ух ты! — не сдержал своих чувств я.

— А то! — подхватил ты. — Не дом — мечта!

— А где Валентайн? — на твоём лице отразилось недоумение. — Ну, твой приятель, это же его квартира?

Ты погрозил мне пальцем, шутя.

— Подслушивал, значит? Ладно, расслабься, я сегодня добрый. А то знаешь, что бы сделал с тобой?

Мне показалось, что не стоит спрашивать — что именно, поскольку это было лишь образное выражение, хотя мне было и интересно. Эта мысль даже возбудила мою фантазию.

— Извини, — сказал я. — Я не специально, просто в такси больше нечем было заняться.

Ты ухмыльнулся.

— Валентайн тут не живёт, только приходит творить свои скульптуры. Вот они, — ты махнул рукой на то, что я принял за спрятанную под полиэтиленом мебель. — И, кстати, Валентайн не он, а она.