Я кивнул, боясь, что если скажу хоть слово, это выдаст моё сбитое дыхание, и ты поймёшь, что я шарился по твоему жилищу. По какой-то причине ты, вероятно, доверял мне, оставив наедине со своими тайнами.

Ты стоял у двери, подперев спиной косяк и засунув в карманы своих неизменно драных джинсов руки. Мне вдруг в голову пришло сразу несколько вопросов. Заметил ли ты, что я забыл выключить в кухне свет? Где Мона? И где будешь спать ты? Всё это так взволновало меня, что я поднялся на ноги и, сам не понимая своего поведения, направился на выход. Ты перекрыл дверной проём рукой.

— Куда это ты? — в твоём голосе я не услышал удивления или насмешки, только улыбку. Как будто это было само собой разумевшимся, что мне понадобилось выйти.

— Я…, — я хотел было спросить, есть ли у тебя ещё одна раскладушка или надувной матрас, но остановился. У тебя был такой вид, как будто все под контролем, и никакой проблемы нет. И я подумал о том, что вдруг я в темноте не заметил ещё одной комнаты. Поэтому вместо этого я спросил:

— А где Мона?

— Мона? — на этот раз я сумел удивить тебя.

— Ну да. Я видел вас, когда ты только пришёл домой. На крыльце.

Ты некоторое время молчал, и я уже подумал, не сказал ли я крайнюю глупость. Но потом ты, как будто очнулся ото сна.

— Мона… Мона ушла.

— Из-за меня? — я почувствовал себя ужасно неловко. Ведь, действительно, получилось, что я своими воплями помешал вашему свиданию. Почему мне это не пришло в голову раньше? — Слушай, извини, я не хотел, правда. Как мне исправить это?

— Забей, — ты махнул рукой, и я подумал, что очень странно, что ты не злился.

— Спасибо. Спасибо, что пустил. Моё общежитие закрылось, я не успел. Не знал, куда ещё пойти. Все, кого я знаю, живут в общагах. Кроме тебя, — я не знал, что ещё сказать, поэтому замолчал, и между нами повисла странная пауза. — Френсис? — позвал я, когда терпеть тишину стало невмоготу, и мне в голову начали приходить разные версии того, о чём ты можешь думать. Одна пугающе другой.

Ты издал нечленораздельный звук между «ммм» и «ууу».

— А где ты будешь спать?

— С чего ты взял, что я собираюсь? — твой голос приобрёл знакомую ещё по школьным годам надменность, но потом вдруг ты стал заботливым и милым. — Не переживай, я не устал и не хочу спать.

Ты постоял молча ещё минуту, в течение которой я напряжённо думал, что мне делать дальше. Не будешь же ты стоять и смотреть, как я сплю? Наверное, ты чего-то ждёшь от меня, только вот как узнать чего? А потом ты подошёл ко мне и сел на край раскладушки, от чего она чуть не перевернулась. Ткань провисла, и я съехал по направлению к тебе. Мы оказались чуть ли не в обнимку. Ты толкнул меня плечом.

— Ну, чё? Как тебе быть рок-звездой? Понравилось? — на последнем слове я услышал, как ты улыбаешься чуть ли не до ушей.

Я не стал спорить, что я далеко не звезда, да и вряд ли с пары выступлений меня кто-то запомнил, хотя ужасно хотелось поныть о том, что я ужасный вокалист и всё прочее. Чтобы ты убедил меня в обратном.

— Да, это очень круто, — я вложил в голос побольше энтузиазма, что бы ты не догадался, что я ещё ни одной положительной эмоции по поводу своего участия в группе не почувствовал. В конце концов, чего я придираюсь? Я же этого и хотел: быть твоим другом, быть частью твоей тусовки и, может, даже жизни. Это же здорово?

— Я знаю, о чём ты думаешь, — внезапно переменил тему ты. — Ты хочешь меня обнять, но стесняешься.

Несмотря на то, что я ничего подобного не думал, я согласился, и ты благосклонно разрешил мне это. Правда, уже через пару секунд отстранился.

— Довольно. К чему эти телячьи нежности.

Ты поднялся и, прежде чем скрыться в дверном проёме, добавил:

— Сладких снов, детка.

Я испытал всю гамму эмоций, начиная от прилива радости, до разочарования и приступа стыда. Но мне ничего не оставалось, как попытаться уснуть, хотя в таком настроении это оказалось не просто.

До конца недели я больше не видел тебя, а в понедельник, когда пришёл на встречу в бар, гадая, ждут там меня или я зря притащился, я застал ссору.

В подвале бара, уже по обыкновению, до моего прихода собралась вся группа (кроме тебя). Нильс был зол больше всех, Росс пытался успокоить его, Мона возмущалась обвинениям Нильса, а Лайк, скрестив руки на груди, стояла в углу комнаты и молчала. По её виду было похоже, что судят её, но через несколько минут, которые я провёл в комнате, не вызвав не единого взгляда, я понял, что причина ссоры — исчезновение денег.

Оказалось, что Нильсу заплатили за выступление группы на концерте в клубе. Он собирался разделить деньги между нами или же потратить их на технику, но деньги пропали. Он точно помнил, что положил конверт с деньгами в карман куртки и, когда вся группа веселилась после выступления в баре, потом в клубе, потом в караоке-баре, конверт был на месте. Нильс был уверен, что деньги вытащил кто-то из группы, поскольку свою куртку, куда он их положил, он оставлял только своим.

Насколько я понял, Нильс успел обвинить в краже всех по очереди. Мона кричала, что он сам, должно быть, их себе заныкал, а, чтобы не делиться, решил обвинить других. Лайк пыталась убедить его в том, что, вероятно, он просто выронил их где-то по дороге, но об этом я узнал только со слов Росса, потому что к моему приходу, Лайк уже смертельно обиделась и ни с кем не разговаривала.

Я вспомнил про конверт, который видел в твоей квартире, но ничего не сказал. Во-первых, меня никто не спрашивал, а я не хотел добровольно привлекать волну негодования в свою сторону, а во-вторых, я верил, что наличию конверта подписанного Нильсу в твоей сумке должно быть какое-то разумное объяснение. Ну и что, что тебе нужны были срочно деньги, чтобы кому-то заплатить. Ты бы не стал забирать гонорар группы тайком. Это ведь крайне непредусмотрительно.

Ребята продолжали ссориться, не обращая на меня никакого внимания. На этот раз меня это почти не расстроило, всё-таки повод был не особо приятный. Я уже подумал, потихоньку слинять, предположив, что ничем связанным с музыкой сегодня мы заниматься не будим, но меня вдруг заметили.

— Стой! — крикнул Нильс, и я почувствовал себя так, словно это я украл деньги, и меня застали на месте преступления.

Я остановился и медленно повернулся. Не хватало только руки вверх поднять. Я еле удержался.

— Куда это ты собрался? — тон голоса нашего лидера звучал уж очень не по-доброму.

— Нильс, прекрати, — проявила вдруг голос Лайк. — Ты же не думаешь… Тейта там вообще не было!

— А я ещё ничего не сказал, — Нильс обернулся к Лайк явно с намерением продолжить ссору, и я пожалел, что не успел сбежать. Может, ещё не поздно? Но Нильс развеял мои надежды. — Ты должен провести следствие, — приказал он, глядя куда-то между девочками и Россом, и я далеко не сразу понял, что он обратился ко мне. — Ты единственный вне подозрения.

Я опешил, совершенно не понимая, что ответить на это предложение. Следствие? Что это значит?

— Ты детективов пересмотрел? — спросила Мона с ехидством в голосе. — Чё за фигня?

— Ага, — подколол её Нильс, — запереживала уже? Рыльце то, небось…

— Ты совсем?! — закричала на него Лайк, защищая сестру, и бросилась с кулаками.

Не знаю, что бы было, если бы Росс не подсуетился и быстренько бы не влез между ними. Правда, ему успело достаться кулаком по голове от Лайк и толчок в грудь от Нильса, но он даже не возмутился.

— Брэк, ребята!! — возопил Росс, перекрикивая голоса Нильса и Лайк, которые, оказавшись недосягаемыми друг к другу, принялись посыпать друг друга оскорблениями.

Росс растолкал ссорящихся по углам комнаты и, убедившись, что они не собираются вновь тут же кинуться друг на друга, объявил:

— Ребята, хватит вам, успокойтесь. А Нильс прав, нас должен рассудить кто-то не заинтересованный в проблеме, — Нильс и Лайк тяжело дышали каждый из своего угла, но молчали и слушали Росса. Мона же, оказавшись ближе всего ко мне, таращилась на всех безумными глазами. — Надо провести расследование, опросить каждого, кто, где и когда был, понять мотивы. Тейт нам поможет, да же?