Не знаю, насколько пластичными могли быть мои движения, учитывая уровень, сковывающего меня страха, но старался изо всех сил представить, что я совершенно один. Вниз полетел сначала свитер, затем и джинсы. Когда я дошёл до белья, я почувствовал, как чьи-то руки схватили меня и сняли с ограждения. Я открыл глаза и увидел Нильса и Росса. Нильс нервно улыбался, зато Росс, похоже, развеселился и в самом деле.

— Во даёт! — услышал я из толпы, которая только увеличилась за время моего танца. — Чувак, да ты — огонь!

Кто-то разочарованно вздохнул «и это всё?», кто-то крикнул «всё снимай!». Большинство девушек поддерживали меня возгласами, хотя некоторые и смущённо отводили глаза. Парней же было совсем не много, но даже они, похоже, не собирались воротить нос или кидать в меня тухлыми яйцами.

Нильс пихнул мне мою скомканную одежду.

— Одевайся! Не хватало, чтоб тебя выгнали из универа, когда да выступления всего неделя.

Я стал натягивать вещи, попутно обдумывая о каком выступлении идёт речь и пытаясь понять, что делает Мона. А она ходила среди толпящихся и раздавала им какие-то листовки.

Среди собравшихся пронёсся разочарованный вздох. Когда я застегнул на все пуговицы пальто, народ уже начал расходиться. Я подошёл к Россу, как человеку, который лучше всех ко мне относился.

— Слушай, о каком выступлении говорит Нильс?

— Оу! Вот Фер даёт! Неужели не сказал тебе? Нильс договорился со своими друзьями из бара, в пятницу мы сыграем пару песен перед посетителями, ничего смертельного. Не боись, стадион поднимать не надо, — он похлопал меня по плечу.

— Но мы же ничего не выучили?

— Ещё пять дней впереди, успеем, — Росс сказал это так, словно через пять дней экзамен сдавать, а не выступать перед живыми людьми.

Может, для него это был пустяк, я же не знал, сколько раз он выступал с группой до меня. А вот я в последний раз выступал на публике только в школьном театре, да и то у меня были слова, выученные и отрепетированные по сто раз песни.

Мона вернулась к нам с пустыми руками.

— Я всё отдала, — сказала она, а потом повернулась ко мне, — кстати, отличная фигура, — произнесла она таким тоном, словно это был не комплимент, а претензия.

Я поблагодарил её, но она тут же отвернулась и принялась тыкать на кнопки своего телефона.

— Всё, — заключил Нильс, — шоу окончено, можно расходиться.

Росс тут же завел песню группы Queen, но Нильс подхватил его под руку и потащил прочь из парка. Мона заметила, что осталась со мной один на один, и, я был в этом уверен, тут же сделала вид, что ей кто-то позвонил и вызвал на срочное дело. Оставшись один, я присел на краешек фонтана и подумал, почему ты так и не пришёл, посмотреть на «моё посвящение».

***

Следующая неделя началась более чем положительно. Прямо в понедельник утром я встретился с Джеммой и обнаружил, что она уже почти не сердится на меня. По крайней мере, она стала словоохотлива, как и раньше.

Вечером наша группа снова собралась в баре для — на этот раз — нормальной репетиции к пятничному микро-концерту.

Меня встретила вполне себе рабочая атмосфера: было ещё только без пяти минут восемь, а ребята уже вовсю тренировали свои партии на музыкальных инструментах. Я даже подумал, что встречу перенесли на час раньше, а я, получается, ужасно опоздал.

Я забыл снять пальто в баре, поэтому, как только зашёл, стал расстёгивать пуговицы.

— Ты только вовремя остановись, — раздался голос Нильса.

А Росс в этот момент начал скандировать:

— Стриптиз! Стриптиз!

Лайк, хоть и не присутствовала в воскресенье в парке, но, наверняка узнала о произошедшем от сестры, но тоже хихикнула, а Мона толкнула её в бок. Ты же оторвался от игры на синтезаторе, вышел на середину комнаты и похлопал в ладоши, привлекая внимание.

— Так, ребята, важное объявление! Никто не смеет смеяться над моим солистом. Отныне и до тех пор, пока я не разрешу. Уяснили?

Все замокли и с разными выражениями уставились на тебя. Ты подошёл ко мне и забросил на меня свою руку.

— Поздравляю с официальным вступлением в «Братские узы», — ты похлопал меня по плечу, а потом боднул головой. — Запомни, ты теперь наш брат. Мой брат.

I've been told in the name of something

I've got to know what it means to play the game

Too many faces around they're talking

They play their parts oh, so well but who's to blame[i]

Back on the Streets — Helloween

As I get closer,

My dreams get farther

I climb that ladder,

But you kick it over

Thirsty for water

You give me vinegar,

When I drink your medicine,

It just makes me sicker[ii]

Devil on My Shoulder — Billy Talent

Неделя выдалась напряжённая. Как я и предполагал, приготовить даже две песни оказалось делом непростым. Наличие мелодии и текста — это ещё не песня. Существуют же ещё ритм, аранжировки, скорость, аккомпанемент и много чего ещё.

В понедельник, после того, как ты торжественно принял меня в «братья», вы с Нильсом устроили разборки по поводу темпа обеих песен. Нильс страстно желал подражать своим кумирам — группе Cult of Luna с их ну очень тягучими мелодиями, длящимися порой минут по пятнадцать. Тебе же хотелось чего-то более быстрого, чем, «блюз сороковых». Ссориться всерьёз ни ты, ни Нильс, насколько я понял, не хотели, поэтому было устроено голосование. Я думал, что будет, если мы поделимся пополам, нас ведь шестеро, но реальность сложилась так, что голоса были отданы не за жанр песни, а за человека, его предложившего. Росс поддержал Нильса, Мона — тебя. Дело оставалось только за нами с Лайк, но она голосовать вообще отказалась, поэтому моё мнение априори было никому не нужно. В итоге, Нильс набросился на Лайк с обвинениями в нежелании брать ответственность. Я хотел заступиться за неё, но в то же время не хотел в первый же день испытывать твоё доверие. Что-то мне подсказывало, что ввязывание в ссоры — это не то качество, которое может понравиться тебе.

Не знаю, перешли бы мы в тот день от споров к работе над песнями, если бы не твоё предложение. Оно помогло успокоиться и приняться за работу, а ещё серьёзно удивило и меня, и всех остальных. Ты заключил, что именно мне решать, в какой жанр облачить твои мелодии, потому что мне, в конце концов, петь это.

— Исходи из своих вокальных возможностей, а не из того, что или кто тебе нравится, — сказал ты, приобняв меня за плечи и вытащив на середину комнаты.

Четыре пары глаз уставились на меня, четыре совершенно разных выражения лиц: подозрительная Мона, выражающая поддержку Лайк, удивлённый Росс и Нильс, судя по всему, страстно желающий убить меня взглядом. Я так и видел, как он проводит пальцем по шее, грозя разделаться со мной при неправильном выборе.

Мне не надо было думать, я и так знал, чего хотел, зато совершенно не был готов нести ответственность за всю группу. Я бы многое отдал, чтобы ты решил всё сам, даже станцевал стриптиз бы в парке ещё раз, если было бы надо. Но все ждали именно моего решения, без него день не сдвинулся бы с мёртвой точки.

— Мне было бы легче петь что-то помедленнее, правда, техниками гроула или скрима я не владею.

Мой голос потонул в тишине. Я даже подумал, что, может, мне опять показалось, что я сказал это вслух. Но через несколько секунд ты хлопнул меня по спине и отошёл в сторону.

— Окей, значит, будет пост-метал. Поздравляю, — ты подошёл к Нильсу и пожал ему руку. Нильс же с подозрением взглянул на меня, но ничего не сказал. А я заметил, как дрогнул уголок его рта.

К счастью, когда мы, наконец, приступили к работе над песнями под руководством Нильса, напряжение быстро сошло на «нет». Все сосредоточились на музыке. Мне опять стало нечем заняться. Я, наверное, должен был творить на своём «инструменте», но под то и дело прерывающиеся куски мелодии, петь было трудновато. Поэтому меня отпустили домой с обещанием позвать, когда родится нечто, похожее на инструментальную версию песни. Опять я почувствовал себя лишним.