Я выбрался на твёрдую почву и принялся раскидывать обгорелые доски в разные стороны, начиная с самых дальних, постепенно переходя к центру. После Росса они казались лёгкими, как перья. Вскоре передо мной предстало странное зрелище: обгорелый остов пристройки — нижние сантиметров десять, меньше всего тронутые огнём — а из его центра, как карандаши из подставки, торчат останки крыши. Эти доски вытащить оказалось сложнее всего, потому что сцеплены между собой они были на совесть. Я тащил и так и эдак, упираясь ногами в землю и даже проделав ими небольшую ямку. Наконец, бывшая крыша сдвинулась и распалась на две неравные части. Я шагнул вперёд и заглянул в яму.

Несмотря на ясный день и солнце над головой, внутри было совершенно темно, лишь какие-то блики говорили о том, что дно не глубоко. Я подобрал щепку и бросил её вниз. Она упала с коротким стуком, словно попала на что-то жёсткое. Может, ещё доски?

Я не особенно понимал, как устроены подобные отхожие места. Наверное, снизу должна быть жидкость, хотя за столь долгое время, которое пустовал этот дом, она вполне могла испариться. Я лёг на живот и свесился вниз. Меня встретил запах гари и дыма, к которым примешивалась вонь метана. Но это не остановило меня. Найдя подходящее положение — ногами вперёд — я, наконец, спрыгнул вниз.

Дно оказалось дальше, чем я думал. Я подвернул ногу, ударился бедром и скатился в какую-то жижу. Запах метана усилился в несколько раз. Жидкости оказалось немного, чуть выше щиколотки, но она быстро пропитала кеды, просочилась в джинсы, испачкала руки. Я нащупал доски, очевидно, свалившиеся сверху, и сдвинул их в сторону. Глаза быстро привыкли к темноте, а солнечные лучи освещали не так уж и мало. Убрав последние останки пристройки я, наконец, нашёл тебя.

Ты лежал на спине и был таким бледным, словно мертвец, пролежавший в воде несколько лет. Я взял тебя за руку, но ты не отреагировал. Мороз пробежал по коже. Я отказывался верить, что ты можешь быть мёртв.

Я подпрыгнул и ухватился за то, что торчало на уровне земли. Этим чем-то оказался бывший пол сортира. С третьей попытки, я схватился более удачно и попытался подтянуться, цепляясь ногами за стены. Не тут-то было — руки, испачканные в какой-то жиже, скользили. Я протёр их об джинсы и повторил попытки, стараясь не думать, что случится, если я так и не смогу выбраться.

Наконец, мне удалось высунуться и вдохнуть свежего воздуха. По сравнению с ароматом, царившем внизу, запах гари и дыма показался глотком кристально чистой воды. Я вылез наружу, сделал из тряпья, оставленного Россом, такую же верёвку, которой связал его. Один конец я сбросил вниз, а второй положил на землю и прижал парой обгорелых досок. Второй раз прыгать вниз я не рискнул, боясь нечаянно наступить на тебя, поэтому тут же бросился искать что-то, что сможет выдержать мой вес.

В паре метров от сгоревшей постройки из примятой травы виднелся ржавый ящик. Я наклонился к нему и вдруг заметил крышку люка. Она не просто так валялась, а закрывала спуск вниз. Я быстро сообразил, что люк когда-то служил для откачки септика, а в данный момент ведёт к тебе. К сожалению, крышка была закрыта намертво.

Я побежал в дом в поисках какого-нибудь инструмента, которым открываются такие крышки. На кухне ничего похожего не нашлось. В гостиной зашевелился Росс. Я не стал заглядывать, а выбежал на улицу и дёрнул дверь второй пристройки. Здесь мне повезло: внутри оказался склад всевозможных инструментов. Я взял несколько штук, названий которых не знал. Когда вышел на свет, обнаружил на одной из них запёкшиеся тёмные пятна, но мне было не до фантазирования на тему их происхождения. Моя жизнь превратилась в нечто такое, что я бы никогда не смог выдумать сам.

Отодвигая крышку в сторону, я почувствовал, как сильно устали руки. Вниз вели ступени-скобки. В два счёта я оказался возле тебя. Конец импровизированной верёвки плескался в зловонной жиже. Я сдёрнул оставшуюся часть, обмотал её тебе вокруг подмышек, потом дотащил тебя до лестницы, вылез сам и, окопавшись ногами в землю, принялся медленно вытягивать тебя наверх.

***

Мы оба были грязными и отвратительно пахли. Твоё лицо скрывала мерзкая жижа и прилипшие волосы. Ты не подавал признаков жизни, но я не торопился отчаиваться. Я вспомнил, как ты хвалился о воде и электричестве, схватил ржавый ящик, сбегал на кухню и вывернул вентиль. Кран чихнул, кашлянул, а потом подарил мне поток коричневой воды. Теряя её из дыр по углам дна тары, и перемещаясь исключительно бегом, я вернулся к тебе и выплеснул всё, что осталось тебе на лицо. Ты слабо застонал, и моё сердце забилось чаще. Ты жив!

Решив, что ты надышался угарного газа и отчаянно нуждаешься в кислороде, я принялся за искусственное дыхание. Через несколько секунд со стороны дома раздался кокой-то звук. Я остановился, прислушался: кажется, это Росс очнулся и звал меня. Испугавшись, что он снова захочет увести меня от тебя, я схватил обгорелое одеяло, которым Росс пытался потушить (или делал вид?) пристройку, завернул тебя в него и отнёс к машине. Я спрятал тебя в багажнике, решив, что если тебя кто-то увидит на заднем сидении, то могут возникнуть вопросы. Вдруг ещё кто-то другой заберёт тебя?

Я повернул ключ зажигания и выдавил педаль газа в пол. Машина подпрыгнула на кочке и понеслась вперёд. Сквозь заросли кустов и деревьев виднелась колея.

Я старался вести машину ровно, но то и дело зацеплял ветки. Вскоре показался просвет, дорога и человеческий силуэт, вынырнувший из кустов, как приведение, прямо навстречу. Он был вылитый журналист, который преследовал тебя. Я замешкался, пытаясь разобраться, что значит его появление здесь, и перепутал педали.

Машина понеслась ещё быстрее. Через секунду человек шмякнулся о капот, а потом отлетел в сторону. В зеркале заднего вида мелькнуло тёмное пятно, лежащее посреди дороги. Но я не остановился, я спасал тебя — человека, который был дороже жизней всех людей вместе взятых, дороже всех землян и, может, даже плутонианцев. Человека, который пытался убить меня. Тебя.

Джон упёр руки в боки и насупил брови, пока слушал мой рассказ. Он то и дело качал головой, хмурился и кривил губы, но ни разу не перебил. Я поведал ему всё, кроме единственного — того факта, что ты всё ещё жив.

***

День, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову — сначала ты пытался сжечь меня, потом Росс — тебя, и я спас одного человека, но сбил насмерть другого — закончился лишь глубоко за полночь. Я мотался по пригороду на чужом автомобиле, не зная, куда приткнуться, у кого попросить помощи, кому довериться. Вернуться в лофт я не рискнул: боялся, что перенести туда тебя незаметно не получится. Да и тот факт, что в твоей сумке, которую я нашёл в машине Росса, оказались и твои документы, и порядочная сумма денег, не говоря уже о прочих вещах, мог говорить о том, что срок съёма жилья у Валентайн закончился.

Никаких других мест, где можно бы было спрятать тебя, я не знал. Наверное, можно было снять номер в мотеле, каким-то чудом незаметно занести тебя туда, а потом позвонить тому врачу, который делал мне пластическую операцию. Но я слишком боялся, что тебя отнимут. Даже больше, чем того факта, что тебе очень вредно ездить в закрытом багажнике, после того, где ты побывал.

Время шло, бензин уменьшался, а я всё никак не мог решиться. Я уже несколько часов колесил по пригородным трассам, поворачивая то в одну, то в другую сторону. После очередного такого поворота машина соскользнула на узкую гравийную дорогу, ведущую вникуда. Отъехав подальше от трассы, я свернул на пустырь, укромно спрятавшийся между кустами, и заглушил мотор. Вокруг звенела тишина, как будто я оказался на краю Вселенной.

Место было очень похоже на то, где я остановился в первый раз, после того, как в ужасе умчался от того дома, и от человека, которого я бросил валяться на дороге.