— Успокойся. Много ты людей сжарила за свою жизнь? То-то же. Откуда тебя знать, как она пахнет?

Дверь распахнулась, и я увидел в зеркале твою отражение. За спиной у тебя стояла Мона, вид у неё был испуганный.

— Ты как, чувак? — спросил ты. — Жить будешь? — я кивнул. Говорить я был не в состоянии. Ты похлопал меня по плечу. — Ну и славно. Видишь, — ты повернулся к Моне, — он не сгорел заживо.

Мона скрылась в коридоре.

— Эй, куда ты?

— За льдом!

В эту ночь спать я не смог. Несмотря на то, что Мона притащила из ближайшего супермаркета две упаковки льда и несколько часов заботливо ухаживала за мной, рука всё равно болела страшно. Не помогли ни лёд, ни перевязка, ни обезболивающее. Только поздно вечером, после того как ты угостил меня белым порошком и показал, что с ним надо делать, мне стало немного легче. Мона в этот день осталась с тобой. Часов до трёх вы болтали в твоей комнате — за это время я несколько раз проваливался в поверхностный сон — а потом, когда в квартире стало тихо, и я понял, что спать не хочу, я тихо выскользнул в коридор. Ключ, который я достал из огня, оказался чисто символическим. Он ничего не открывал, ты повесил его на шнурок и подарил мне. Это был старый ключ от почтового ящика или чего-то подобного, ржавый и бесполезный. Но, несмотря на бессмысленность ритуала, и тем более вознаграждения, я почувствовал, что, если испытания и не закончились, то перешли на новый этап — это точно. И ты, кажется, стал больше мне доверять. Может, даже решил, что я в любом случае никуда от тебя не денусь.

Я подошёл к входной двери и проверил замок. Заперто. Проверил всё, что было в коридоре: твою кожанку, сумку Моны, обувь… Ключ нашёлся в одном из твоих кед. Может быть, ты хранил его там всё это время? Стараясь не издавать никаких звуков, я отпер дверь и вышел наружу. У меня не было обуви, а в твои кеды были на размер меньше. Каменный пол под ногами оказался холодным. Я осторожно, как будто из любой квартиры в сию секунду мог выскочить ты, спустился на первый этаж и вышел на улицу.

Была тёплая летняя ночь, мяукали кошки, шуршали крысы, с небес на меня взирали блеклые звёзды. И только внутренние оковы удержали меня от того, чтобы окунуться в ощущение радости и свободы.

Я побродил немного по двору, аккуратно переступая босыми ногами мусор, плевки и лужи, выглянул к дороге. Автомобили проносились мимо, словно на гонках Наскар, зато прохожих не наблюдалось. Я мог бы незамеченный никем дотопать пешочком до общежития, но что потом? Комендантский час закончится в шесть утра, и раньше я точно не приду, но ключа у меня всё равно нет. Ты забрал содержимое моих карманов вместе с моей одеждой и, быть может, вообще выбросил. Так что, ни в комнату в общаге, ни в автомобиль я не попаду. А если меня кто-то увидит, разгуливающим босиком по городу, после столь длительного отсутствия, что они подумают? Я ведь даже в числах и датах толком не ориентируюсь. Тебя я не сдам, поэтому не смогу объяснить, где был всё это время. Так недолго и в психдиспанцере оказаться.

Но, вполне возможно, я уже тогда понимал, что все эти мысли были лишь поводом остаться.

Проводив взглядом несколько десятков автомобилей, я вернулся во двор, поднялся на третий этаж, открыл дверь в твой дом. Всё тихо. Я вымыл ноги и лёг в кровать. Когда начало светать, мне, наконец, удалось уснуть.

Я ошибся, думая, что всё вот-вот закончится. События и действительно шли к развязке, но она случилась не так скоро, как я предполагал. Хотя в то время я, естественно, не осознавал, о чём шепчет моя интуиция. Ты так плотно вошёл в мою жизнь, что мне и в голову не могло прийти, что может быть иначе.

Рука перестала болеть дня через три-четыре, я даже не уловил, когда точно это случилось. В то утро вы с Моной ушли очень рано, я же полдня убирал остатки вчерашнего «праздника» и скучать было некогда. Потом мне в голову пришла мысль: если родители меня ищут, сюжет об этом могут показывать по новостям. На проверку этого ушла оставшаяся часть дня, ведь нужно было дождаться дневных и вечерних эфиров. В ожидании я приготовил обед из того, что осталось со вчерашнего мероприятия, поел, изучил в сотый раз твой гардероб, пролистал старые комиксы. Телевизор отказался выдавать информацию о том, что происходит у меня дома, а поскольку доступа в интернет у меня не было, пришлось ограничиться фантазиями на эту тему. Сколько прошло времени? Больше месяца, это точно. Много это или мало для того, чтобы найти человека? Как, интересно, это вообще происходит? Я напряг память, вспоминая все фильмы и сериалы с детективными сюжетами, которые я видел.

Опрашивают знакомых, соседей, коллег по работе — в моём случае однокурсников. Что потом? И много ли можно узнать обо мне, поговорив с самыми очевидными контактами? Уверен, мама в первую очередь укажет на ребят из группы, их найдут, зададут вопросы, выяснят, что ни Росс, ни Нильс, ни Лайк не знают, где я. Или знают? Тогда вряд ли скажут. Но, если предположить, что детективы установят за ними слежку, что они узнают? Что Мона периодически посещает эту квартиру, а ты здесь ночуешь, и на этом — всё. Без ордера сюда они не попадут, но ведь могут попросить тебя впустить и показать дом. Ты откажешься и тогда…

Раздался стук в дверь, и я вздрогнул. Нашли? Я на цыпочках подкрался к двери и выглянул в глазок. Темнота: кто-то закрыл отверстие пальцем. Я метнулся к окну, осторожно сдвинул занавеску. Окно выходило во двор, где не было ничего необычного: ни незнакомых машин, ни группы подозрительных людей. Но, наверное, детективы не так глупы. Я решил, что буду лежать в комнате и ни за что не подам признаков жизни, и тогда они уйдут. Но не тут-то было. После трёх повторений стук прекратился. Я успел вздохнуть с облегчением, как вдруг услышал, что в кто-то ковыряется в замке.

Может быть, это ты решил напугать меня? Вот зайдёшь, уведешь мой настороженный вид и покатишься со смеху. Я снова вернулся в двери и заглянул в глазок. В коридоре, склонившись над замочной скважиной, стоял незнакомый мужчина. Я рассмотрел надпись на бейсболке и торчащие из-под неё русые волосы, а потом замок щёлкнул. Дверь приоткрылась, и мы встретились лицом к лицу.

Мужчина оказался молодым, примерно ровесником Харпера, высоким и атлетичным. В своей спортивной форме и бейсболке, он походил на какого-нибудь баскетболиста или игрока в американский футбол. Он секунду смотрел на меня, нисколько не смутившись тем, что вломился в обитаемоё жильё.

— Френсис? — спросил он неуверенно. С его лицом что-то происходило, словно он в замедленной съёмке осознал, что ошибся. — Френсис Траскотт здесь живёт?

Я резко замотал головой. Наверное, слишком резко для человека, пытающегося врать правдоподобно. Не знаю, почему, но мне казалось, что я обязательно должен выгородить тебя.

— Нет, а кто это? — спросил я для верности.

Парень ещё несколько секунд изучал меня, пройдясь взглядом с ног до головы и несколько раз остановившись на забинтованной руке.

— Что у тебя с рукой? — спросил он, наконец.

— Да так, ничего… Новая татуировка.

— Покажешь?

Парень казался всё страннее и страннее, он одновременно неуверенно переминался с ноги на ногу, оглядывался назад и задавал очень личные вопросы, будто мы с ним, как минимум, хорошие приятели. Он протянул руку, намереваясь схватить меня за повязку и, наверное, снять её. Я отдёрнул руку и отступил назад.

— Что вы себе позволяете? Убирайтесь или я вызову…

— Просто ты на него так похож… Ладно, расслабься, я ухожу.

Он вышёл, я закрыл дверь и прислонился спиной. Я больше не чувствовал себя в безопасности зная, что замок в квартиру может открыть любой желающий и вломиться в любое время дня и ночи. Скорей бы ты вернулся.

Но ты не вернулся ни ночью, ни на утро. Через трое суток я впервые услышал в коридоре какой-то звук. К этому времени я порядочно вымотался, находясь на бессменном дежурстве и ежеминутно ожидая, что кто-то выломает дверь, поэтому не сразу заметил твоё появление — отсыпался после ночных бдений.