— Хм… Морда у тебя сильно пухлая, — пробормотал ты. — Но это поправимо.

Я полез в карман за кошельком, но ты вынул из кармана кредитку и рассчитался сам. Пока я раздумывал, с каких пор ты поменял свои денежные привычки, ты вытолкнул меня на улицу.

— Поезжай на автобусе к Сансет-парку. Выйдешь там, позвони мне, я скажу, что делать дальше.

— А ты? — спросил я, но ты уже скрылся за углом.

Эта игра с самого начала должна была показаться мне подозрительной, но я думал лишь о том, как угодить тебе, и вернуть всё то, что было между нами. Мои инстинкты отключились и уступили место эмоциям вперемежку с фантазиями. Я сделал, как ты велел, и через десять минут уже набирал твой номер, прислонившись к прозрачной остановке. Целых три гудка я умирал от нетерпения и сомнения, а ответишь ли ты мне вообще, но потом произошло чудо.

— Иди прямо по пятой авеню, — приказал твой голос, как какой-нибудь голосовой навигатор. — Пройдёшь до угла, сверни направо….

Пунктом назначения оказался неказистый внутренний двор старого обшарпанного дома. Я набрал на домофоне код и зашёл вовнутрь. Пара лестничных пролётов — и вот я переступил порог твоего нового жилища. Я вздрогнул, услышал голос Моны.

— Ой, какие люди! — взвизгнула она, словно я был поп-кумиром её детства.

— Ты добрался! — обрадовался ты и бросился меня обнимать прямо с порога. Будто мы не виделись сотни лет, или я только что преодолел все препятствия в шоу «Алчные экстремалы».

— Ой, да я теперь вас путать начну, — сказала Мона, осматривая мою новую причёску. — Так, гляди и не к тому в постель нырну.

— Ага, конечно, — похоже, шутка Моны тебе не понравилась, и ты косо взглянул на меня, как будто я имею к этому какое-то отношение.

Я сделал удивлённо испуганный взгляд, чтоб показать, что это для меня не менее ужасно, чем для тебя. Кажется, ты мне поверил.

— Пошли, — позвал ты меня и для верности потянул за руку в недра квартиры.

Твоё новоё жилище оказалось немного больше предыдущего: целых две комнаты, кухня и уборная. Одну из комнат практически полностью заполняла здоровая кровать, места оставалось только на то, чтобы протиснуться к ней или к комоду, приютившемуся у окна. Вторая комната выглядела как нормальная студенческая обитель: одинарная кровать, письменный стол, пара стульев, кресло-мешок и шкаф. Пара плакатов на стенах с группами Scorpions и Queen, плюс старенький телевизор на подоконнике довершали эту нехитрую обстановку. Кухня была самая обычная с гарнитуром на три человека.

Внезапно ты засунул руку мне в карман и забрал телефон, а потом втолкнул меня в «студенческую» комнату.

— Нравится? Для тебя украшал.

Не успел я выразить своё недоумение, как ты закрыл дверь с той стороны и повернул несколько раз в щеколде ключ. Я постучал.

— Ференц! Это не смешно. Выпусти меня.

— Расслабься, чувак. Теперь ты будешь жить здесь. Пока я не захочу тебя выпустить. Но я без понятия, когда это случится, потому что ты мне должен, помнишь?

— Но… Я думал, что в салоне… Эта причёска…

— Ну, ты даёшь! Я же за неё заплатил, помнишь? И вообще ты сказал «всё, что угодно». Забыл уже?

В твоём голосе не было злости или чего-то угрожающего, но ты говорил серьёзно, а я не знал, что и думать. Неужели, ты и, правда, запрёшь меня здесь на… сколько? — день, два, больше? Или всё же тебе надоест эта игра через пару часов, и я вернусь в общагу?

Но я ошибся. День-два затянусь на неделю, а потом вторую… Я торчал в этой комнате сутками без средств связи, маясь от безделья и недостатка движения. А ещё ты не давал мне еды, совершенно. Только двухлитровая бутылка воды на день, ведро для справления нужды и несколько минут общения с тобой через дверь.

Сначала я нервничал по поводу того, что родители потеряли меня и уже, наверно, развернули поисковую бригаду с собаками, детективами и спецназом. Что они обо мне думают — куда я пропал, не подвёл ли их снова? Есть ли у них шансы найти меня? А хочу ли я этого?

Потом от голода и скуки я впал в некоторое подобие анабиоза, и все проблемы мира стали мне по боку. Большую часть времени я спал, иногда листал каналы в телевизоре, читал комиксы, стопки которых нашёл под кроватью. Наверное, я мог попытаться вылезти из окна — всего-то третий этаж или привлечь внимание прохожих, коих тут было, кстати сказать, не много. Но всё это доказало бы, что я тебя слабее, что я не могу сам справиться с тобой, что я тебя боюсь. В конце концов, я и так от всего убегаю, может быть, это шанс решить ситуацию иначе? Ну, и, конечно же, я не хотел потерять тебя. Пусть ты и держал меня против моего желания, но ты не сделал мне ничего плохого. Когда-нибудь ты меня всё равно выпустишь, и я получу награду за то, что выдержал испытания. Так думал я, а дни всё шли и шли…

В середине третьей недели ты изменил тактику. Это было утром, но не особо ранним. Ты открыл дверь и, вместо того, чтобы по обыкновению оставить мне воду или то, что я иногда у тебя просил (новые журналы, бумагу и карандаши для рисования, mp3-плеер), ты принёс цифровой фотоаппарат.

Я лежал на кровати и сонным взглядом наблюдал за тобой.

— Эй, вставай, — сказал ты.

Я медленно поднялся и замер, опершись о телевизор на подоконнике.

— Раздевайся.

— В смысле? — не понял я.

— В смысле — снимай одежду. Тебе пора в душ.

— Я могу снять её и там.

— Нет, снимай тут.

У меня не было сил спорить с тобой, и я просто сделал то, что ты просил. Оставшись в одном белье, я вышел из комнаты. В крошечной уборной было мокро, как будто кто-то только что принимал душ с не задёрнутой шторой. Я забрался в кабинку, включил холодную воду и несколько минут стоял, совершенно не ощущая ни холод, ни влагу. Потом ты постучал в дверь.

— Выходи, давай.

Я с омерзением натянул своё, не стиранное не весть сколько времени, бельё и ступил босой ногой на линолеум в коридоре. Ты приказал мне остановиться напротив окна в моей комнате, а сам принялся искать удачный кадр для фотосъёмки.

— Спасибо, что разрешил принять душ, — пробормотал я, совершенно ничего не вложив в эти слова. — Я был бы рад, если бы ты дал мне чистую одежду.

Ты ничего не сказал и продолжил щёлкать камерой, иногда скептически оценивая результат. Дверь была открыта, а ты находился далеко от неё, и я бы мог спокойно выйти в коридор, а, может быть, и из квартиры. Но эта мысль даже не пришла мне в голову. Хотя, в любом случае, в таком виде, я бы всё равно никуда бы не пошёл, а моей одежды в зоне видимости не было. Может, ты вообще выбросил её.

Вскоре ты сделал кадр, который удовлетворил тебя. Ты вышел из комнаты, сдвинув меня из проёма, а когда вернулся, сунул мне в руки джинсы и футболку. Это была одежда из твоего гардероба: джинсы все в дырках — я с трудом полез в них, а футболка слишком короткая и собралась в подмышках.

Ты задумчиво осмотрел меня и, похоже, оказался недоволен увиденным.

— Блин, а я уже купил тебе чизбургер. Оказывается, зря. Короче, малыш, план таков: ты должен похудеть под мои шмотки. Уяснил?

Я кивнул. С этого момента начался второй этап моего заключения. Теперь я мог свободно ходить по квартире, пользоваться уборной и даже кухней. Правда, в холодильнике всё равно было пусто, а потом ты по совету Моны набил его зелёными яблоками. Сам ты питался где-то в городе и иногда приносил с собой ароматы фастфуда или сдобы. Я стал видеть тебя чаще. Мона приходила раз в два дня, но оставалась всего на пару часов. Ты, как правило, появлялся под утро, спал часов до двенадцати — я часто садился на кровать и смотрел на тебя спящего — и после обеда уже уходил куда-то снова.

Один раз я посмотрел в глазок и увидел в коридоре человека. Он входил в квартиру напротив. Я мог бы позвать его, но слишком долго решался, и он успел уйти. Но я не особенно расстроился, потому что чувствовал, что всё идёт к развязке.

— Эй, ты спишь?

Я проснулся от тычка в бок. Ты стоял у кровати и смотрел на меня сверху вниз. Был вроде бы выходной день и приблизительно пятая неделя пребывания в твоей квартире. Я уже привык к заключению, и окружающий мир меня перестал интересовать. Разве только то, куда ты пропадал, когда я оставался один.