Родство с силами зла — вообще, так себе комплимент. Но от тебя это, похоже, так и было.

Мы ещё немного прошлись по городу, а потом ты вдруг передумал и бросился ловить такси. Через половину Нью-Йорка мы добрались до небольшого магазинчика в подвале многоэтажного здания и спустились вниз. Внутри был небольшой выставочный зал, стены которого были заставлены стеллажами с бесчисленными комиксами. Пока я крутил головой во все стороны, ты подошёл к кассе и спросил:

— Animal Young есть?

— Предпоследний подойдёт? — спросил татуированный продавец на вид чуть-чуть старше нас с тобой. — В оригинале или в переводе?

Ты повернулся ко мне.

— Ты японский знаешь?

Вот было бы здорово, если бы, оказалось, что знаю, подумал я, но честно признался в обратном. Я рассчитался за пару журналов (у тебя не оказалось наличных), и продавец упаковал их в фирменный пакет магазина.

Через два квартала нашлось уютное заведение, где можно было спокойно посидеть в тишине и уединении. Мы заказали по чашке кофе и устроились у окна. Ты увлечённо рассказывал про сюжет предыдущих выпусков манги, а я листал журналы, слушал и думал, почему ты сам не захотел стать солистом своей группы.

Не умеешь петь? Не верю! Ты такой талантливый, что просто не можешь чего-то не уметь. Может, дело было в том, что со стороны удобнее наблюдать за своим детищем?

Ты вдруг хлопнул рукой по столу. Я испугался, что ты заметил, что я слушаю тебя лишь в пол уха и разозлился, но твоё лицо выражало восторг.

— Я придумал, кем ты будешь! — воскликнул ты, и я расслабился. Хотя, по-хорошему, как раз наоборот следовало насторожиться. — Нужно придумать тебе грим. Куча групп выступают, пряча свои лица, и у нас будет также. В обычной жизни ты простой студент, а на сцене будешь перевоплощаться. Тебе нужна драматическая история. Тут, — ты ткнул своим тонким пальцем в комиксы, — парень якобы убил своих родителей. Но это фарс, хотя для манги то сойдёт. А мы придумаем более реалистичную драму. Типа тебя преследуют внутренние демоны или ты на самом деле в бегах, скрываешься от опасных людей, и твоё имя и лицо никто не должен знать.

— Но меня же уже видели, — возразил я.

Мне нравились твои идеи, но я, если честно, не воспринимал их в серьёз. Как это вообще возможно воплотить?

— Ой, да ладно! — засмеялся ты, и меня пробрало до мурашек — твой смех так напоминал тот, которым ты вечно раньше публично высмеивал меня. Возможно, и ты это заметил, потому сразу вдруг стал серьёзнее. — Там было не так много народа. Хотя, ты прав, это может рано или поздно повредить идее, — ты замолчал и в задумчивости уставился в свою кружку с практически не тронутым кофе.

Мне показалось, что я должен срочно что-то придумать, как разрешить эту проблему, но только я принялся перебирать в голове возможные варианты, как ты воскликнул:

— Ага! Я знаю, что надо делать. Во-первых, грим, — ты взял мою руку и стал загибать пальцы, — во-вторых, страницу в соцсетях с новой биографией. Или даже нет, никаких страниц. Сделаем якобы фан-сайт, где будут высказываться предположения и слухи по поводу твоей персоны. В-третьих, надо будет придумать тебе прозвище. И ещё новое название для группы.

— А зачем менять название? — не понял я. Всё остальное вполне укладывалось в твою фантастическую идею, кроме этого.

Но ты не ответил, а вместо этого потребовал у меня ручку и на салфетке строчить какие-то слова, возможно, это были варианты названий. При этом ты бормотал себе под нос.

— Это должно быть яркое слово, весомое, но не пафосное. Демон… дьявол… ангел…, — иногда ты поворачивался и смотрел на меня, будто это стимулировало творческий поиск.

Я снова почувствовал себя лишним, как часто происходило, когда наша группа работала над созданием музыки, а я стоял в стороне и только наблюдал, одновременно боясь, что если я предложу помощь, меня засмеют или, что ещё хуже, я нарушу волшебство создания шедевра. Только сейчас мне не было, как обычно, неловко. Я уже почти убедил себя, что не всем в этом мире быть творцами, кое-кто должен оставаться исполнителем. И в этом нет ничего плохого.

Вскоре твой творческий порыв прекратился. Ты смял все исписанные салфетки и с раздражённым видом изорвал их в клочьях. Я подумал о том, что не будет ничего удивительного, если ты сбросишь свою злость на меня, и я буду даже не вправе на тебя обидеться. Но ты также внезапно поменял своё настроение.

Из кафе мы отправились в какой-то занюханный салон татуировок. Внутри жутко пахло табачным дымом, потом и перегаром. Ты усадил меня в кресло, но я тут же выскочил из него, в захлёб объясняя, что не собираюсь делать татуировки. В тот момент моё решение не изменили бы даже твои мольбы. Но ты только засмеялся.

— Расслабься, больно не будет, — я хотел сказать, что дело не в боли, но ты не дал раскрыть мне рта. — Доверься мне.

Ты подошёл к сотруднику заведения, а я в панике вертел головой по сторонам, ища наиболее удачные пути побега. В конце концов, я решил, что, когда ко мне приблизится человек с машинкой для татуировок, я просто скажу ему, что не готов. Не будет же он портить мне кожу против моей воли?

Вопреки моим опасениям через минуту ты вернулся в компании миниатюрной девушки со смешной причёской в виде синего ёжика. В её руках был небольшой чемоданчик с принадлежностями для грима. Я успокоился, поняв, что ничего непоправимого со мной не сделают, и тут же мне стало стыдно за попытку побега. Я очень надеялся, что ты не разочаровался во мне.

Больше часа девушка плясала возле меня со всевозможными кисточками, губками и прочими художественными принадлежностями. Зеркала передо мной не было, поэтому я понятия не имел, во что перевоплощаюсь. Процесс мне даже понравился, он успокаивал, несмотря на всю непредсказуемость результата, а прикосновение различных материалов к лицу было более чем приятным. Правда, под конец я всё же устал сидеть в одной позе.

Другой сотрудник салона принёс огромное овальное зеркало и пристроил напротив меня. Я увидел совершенное белое лицо, разрисованное серебристыми и серыми причудливыми орнаментами, напоминавшимися одновременно и летучих мышей и проступающие через кожу кости черепа. Далеко не сразу до меня дошло, что это я.

— Здорово, — сказал я и попытался улыбнуться, но из-за слоя краски это практически не получилось.

Тебя же результат, похоже, не сильно впечатлил. Ты придирчиво оглядел меня с разных ракурсов, потом сделал несколько фотографий на телефон. Я подумал, как в таком виде я пойду по улице и, тем более, как пустят меня в общежитие. Только я начал представлять обалделые лица прохожих и даже развеселился от собственных фантазий, как ты потребовал, что бы мне смыли «весь этот ужас». Платить за то, что не соответствовало твоим требованиям, ты отказался и даже вступил в перепалку с сотрудниками салона. Я попытался тебя успокоить, но ты гнул своё. Тогда я сам рассчитался, несмотря на твои возражения, и с большим трудом уговорил тебя выйти на улицу.

Оставшиеся несколько часов до закрытия магазинов мы болтались по бутикам, мерили на меня кучу разнообразной одежды и определяли, какой образ, в конце концов, будет не только хорош сам по себе, но и подходящим для меня. Ты не хотел тащить меня, как ты сам выразился, в «банальный» магазин рок-атрибутики, чтобы я потом выглядел, «не столько как представитель рок-группы, сколько либо, как бомж, либо как любитель БДСМ». Я спросил, почему ты сам одеваешься в сочетании этих двух «стилей» (о чём я тут же пожалел). Но ты в который раз удивил меня адекватной реакцией.

— А я, может быть, хочу, что все думали, что у меня нет вкуса, — ответил ты совершенно равнодушно и даже, как будто, разочаровавшись в банальности моего вопроса.

В конце нашего длительного дня шопинга, которому могла бы позавидовать любая девчонка (по крайней мере, так мне и представлялись выходные Джеммы с подругами), мы всё таки заглянули в «банальный» магазин, потому что там работал кое-кто из твоих приятелей.