Оставив Седыха отвечать, взлетел по лестнице и рванул на себя указанную дверь. В принципе, из того, что ему тут понарассказывали, сумел сложить представление о Владке и готовился увидеть… блин, да либо что. Сам был в её возрасте, являлся домой в обед, порой не успев протрезветь как следует, но то, что увидел сейчас, заставило присвистнуть от удивления.

На громадной кровати, не пойми в каких позах спали сразу пятеро тел и среди них, по самому центру, его Ладка.

Твою ж мать… Короткое платье съехало едва не на голову, выставив на всеобщее обозрение кружевные трусики чёрного цвета; идеальные длинные ноги покоились на патлатом худощавом чёрте, а аккуратный пупок, утопал под ладонью пышногрудой блондинки.

Радовало, что вся компашка так спала в одежде, а то его извращенная многолетним опытом фантазия такого понапридумывала, что мама не горюй.

Внимательно присмотрелся к двум парням. Пьяные в ж*пу, да, но без следов групповухи. Аж от сердца отлегло.

— Мы только недавно уснули, — послышалось сзади. — А Влада… она… расстроилась сильно из-за псины своей, вот и напилась.

— А ты куда смотрела? — процедил Лёшка, принявшись вытаскивать девушку из-под кучи тел. Подруга называется.

— Вы это… — замялась она, начав расталкивать друзей, — только Павлу Олеговичу не говорите. Он и так больной на всю голову, а если ещё узнает…

— Раньше надо было думать! — огрызнулся, наконец подняв Владу на руки. Не смотря на его манипуляции, девушка спала беспробудным сном, повиснув на плечах тряпичной куклой. — Ванная где?

— З-зачем? — не поняла Тася.

— Подругу твою буду в чувство приводить.

Хорошо, что ванная оказалась за соседней дверью. Лёшка с большим трудом пристроил Владу у раковины и, включив холодную воду, начал умывать помятое лицо. Было настолько взвинчен, что не сразу обратил внимание на шелковистость её кожи, тонкий, едва уловимый аромат духов. Отдернув платье, не придал значения мягким полушариям груди, чувствительной полноте алых губ. Одна рука жестко, без всяких нежностей умывала чертовку, стараясь хоть как-то растормошить, а вторая придерживала за талию, не позволяя грохнуться на пол.

— Просыпайся! — заорал на ухо, уловив, как дрогнули длинные ресницы.

— Ммм, — вяло черканула рукой, отмахиваясь от воздуха. — Плохо-о-о…

— Конечно, плохо, — хмыкнул, решив перейти к более суровым методам. Отсоединив с держателя шлангу, врубил мощный напор и направил прямо в лицо. — Сейчас мы с тобой пройдем интенсивный курс протрезвления.

— Неее, — скривила губы, начав вяло вырываться. — Отстань…

— Конечно-конечно, — навалился сзади, не позволяя увернуться. — Как только скажешь мне, сколько будет семь у восемь.

— Мм… сорок восемь… — выплюнула попавшую в рот воду, нисколечко не трезвея.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Гончаров рассмеялся, продолжая вымывать хмель.

— Неверно. Думай ещё.

Девушка мельтешила руками, отбивалась и в какой-то момент задела спрятанный за густой шевелюрой оставленный со вчерашнего вечера косяк. Он упал в раковину, и под напором воды моментально расклеился, являя Лёшке свое содержимое.

— Твою ж мать! — охренел, вмиг сообразив, чем тут баловалась золотая молодёжь. Только этого не хватало.

— Иди на х** — фыркнула она, отталкивая от себя, но Лёшка сильнее надавил пахом, вынуждая едва не согнуться пополам.

Сказать, что обалдел — ничего не сказать. Он тут, получается, тревожился, а его ещё шлют прямым текстом. Нармально так.

— Что ж ты творишь, дурёха безмозглая. Хреново живется? — обхватил подбородок пальцами и направил распылитель прямо в рот. — Наркотой балуемся, да?

— Мне плохо-о-о… — пробулькала, захлёбываясь.

Да, он подверг её организм пыткам, но это всё равно бы случилось через несколько часов. Сейчас у него появился шанс доставить её домой не бескостной массой, а вполне себе вменяемой девушкой. Потом ещё спасибо скажет.

В дверях замаячил Седых.

— Не поможет, Лёх. На неё нихрена не действует. Будет спать, как сурок. Проверено.

Гончаров выключил воду и развернул к себе Владу, всматриваясь в пьяное лицо. Только и смог, что добился бессвязной ругани и прокленов, а так, как висела на нем, так и продолжила висеть, наплевав на уготовленную участь.

Набросив на длинные волосы махровое полотенце, тщательно вытер их и, намотав сверху что-то наподобие кокона, подхватил на руки.

— Придержи дверь, — попросил, направляясь к выходу, — и барахло прихвати.

За их процессией семенила пьяненькая Таська и слёзно просила не светиться. Не со зла ведь получилось. Просто накрыло. А так они ни-ни. Вышивают крестиком, читают Толстого, плетут макраме.

Лёшка пытался не реагировать на её треп, продолжая двигаться к машине и попутно давал указания Ваньке. Тот, порой, бросал на него заинтересованный взгляд, начиная кое о чем догадываться, но с вопросами не лез. Потом.

— Вань, организуешь подгон тачки?

— Само собой, — заверил Седых, продолжая наблюдать за поспешными и одновременно уверенными движениями новоиспеченного начальника службы безопасности. Что не говори, а его связь с сестрами была очевидной. Не ускользнули от пристального внимания ни Лёшкина наглость в общении с Викторией Сергеевной, ни искреннее беспокойство за Владу. — Лёх, — окликнул напоследок, тоже переживая за девушку, — как приедешь, не иди через холл. Там справа есть отдельный вход на кухню — через него постарайся прошмыгнуть.

Лёшка усадил Владу на переднее сидение и пристегнул на всякий случай ремнем.

— Понял. И Вань, — выглянул в пушенное окно, взревев двигателем, — кто бы что не спросил, Влада всего лишь приболела, ок? Отравившись… например, суши.

К коттеджу мчался на всех парах. Владка, гадина эдакая, так и не проснулась, навалившись на него с бесстыдной вседозволенностью. Отшвырнув полотенце на заднее сиденье, периодически гладил её волосы, до сих пор пребывая в шоке от увиденного.

— Что ж ты творишь, а? — вздохнул сокрушительно, подъезжая к посёлку. Не двадцатилетнюю девушку видел перед собой, а малявку шестилетнюю. Не мог отделить их друг от друга. Так бывает, когда в памяти отпечатывается один единственный образ и требуется время, чтобы осмыслить: а нет больше той зарёванной девчушки. На её место пришла взрослая, совершеннолетняя, до одури красивая девушка, спускающая свою жизнь в унитаз из-за нежелания быть услышанной и понятой.

Реально расстроился. Владка… она ведь как младшая сестра. Не иначе. Что испытывал к Машке, то и к ней. И то, что у неё не было поддержки от близких людей — жутко бесило. Да он ради своей сестры убил. Замарал руки кровью, стал падшим во всем смыслах. А тут… полнейшее безразличие и пофигизм.

Помня о предупреждении, предусмотрительно объехал коттедж со стороны гостевого домика. Машины Скибинского нигде не было видно, но осмотрительность ещё никому не навредила.

Открыв пассажирскую дверцу, осторожно взял на руки безучастную ношу и направился к боковому входу.

— Мать моя женщина! — встретили его возгласом, стоило переступить порог кухни.

От неожиданности вздрогнул, не зная, как реагировать на представшую перед ним дородную мадам, окруженную характерным ароматом пряных специй.

— Что случилось?

— Да так, — оглянулся назад, переживая, что в любой момент могут спалиться, — небольшая попойка. А вы, случайно, не Семёновна? — Вспомнил, как Седых просил вдруг чего обратиться за помощью к домработнице.

— Ага. А ты, новый начальник охраны, получается? — заметив его кивок, она проскользнула на лестницу и, не обнаружив препятствий, махнула рукой. — Пойдем, уложим бедолагу, пока никто не увидел… Эх, Владка-Владка, — вздохнула горестно, открывая дверь по-девчачьи уютной спальни. — Так и знала, что этим закончится.

— Что вы имеете в виду? — заботливо уложив девушку на кровать, Лёшка присел на край, решим отдышаться. Сердце так и грохотало в груди, не столько от быстрого бега, сколько от мчавшего по венам адреналина. Вся затея могла накрыться медным тазом, стоило Скибинскому проверить записи с камер видеонаблюдения.