Но время шло, никто за мной не гнался, никто даже не смотрел в мою сторону. Неожиданно меня осенила мысль — Седых. Его же вызвали к Скибинскому. Кто-кто, а он по-любому должен быть в курсе. Отойдя от охраны как можно дальше, набрала его номер и приготовилась ждать соединения. Тут хотя бы шли гудки.

Я была настолько взвинчена, что даже не обратила внимания на прозвучавшей на том конце связи женский голос.

— Ваня, — обрадовалась, почувствовав облегчение, — пожалуйста, скажи, где Лёшка. Я уже не знаю, что и думать. Скибинский…

— Что?! Да пошла ты знаешь куда со своим Скибинским? — разорвало динамик.

Я офонарела.

— Какой, нахрен, Лёшка? У меня парня избили до полусмерти. В реанимации сейчас, понимаешь?

— Я… я… — не нашлась что сказать, растерявшись. Ничего не понимаю. — Как в реанимации?

— У него мать больная, сердце слабое, а вы… Твари, вот кто вы, ясно?

И отключилась. А меня основательно накрыло, столкнув в самую пучину отчаянья. Это что же получается: если Седых в больнице, то что тогда думать за Лёшку?

Подъехавшее такси заставило действовать на эмоциях, даваясь хлынувшими слезами. Да что же это такое! Куда идти? Что делать? К кому обратиться за помощью?

Хотела узнать, в какой Седых больнице, но мои звонки постоянно сбрасывали, пока и вовсе не отключили телефон. Зашибись.

— Куда едем? — проник сквозь панику голос водителя.

Куда? Не знаю. Но с чего-то ведь нужно начинать? Буду искать по больницам, другого выхода нет.

— Давайте в центральную больницу, а там будет видно.

Машина плавно покатилась по поселку, ненадолго задержавшись на постовом контроле и набрав скорость, рванула в город. Я прижалась лбом к прохладному стеклу, глотая солёную влагу, и тихо молилась. Только один раз была в церкви, на крещении Егора, и никогда не принадлежала к истинно верующим, а как только случилась беда, так сразу вспомнила о Боге. А больше-то не к кому обратиться, не у кого попросить помощи.

Тот, кто верит — поймет. Кто ни разу не был в отчаянии — посчитает пустой тратой времени. Но я была готова ухватиться за любую надежду, за любую помощь, пускай даже высшую, космическую.

Резкий маневр в сторону откинул меня на спинку заднего сиденья, вынуждая недоуменно уставиться сквозь лобовое стекло.

— Можно поаккуратней!

— Извините. Тут урод какой-то берет на обгон. С самого поселка как пристроился сзади, так и сидит на хвосте.

Я обмерла, наблюдая, как чёрный Хаммер борзо вырвался вперёд и, отъехав на приличное расстояние, к моему ужасу неожиданно развернулся, став поперек дороги.

— Пожалуйста, не останавливайтесь, — вцепилась ногтями в спинку переднего сидения, узнав внедорожник Турского.

— Так что я могу сделать, — начал сбавлять скорость водитель, останавливаясь. — У них вон, — ткнул пальцем в стекло, — танк, а не машина. Куда мне с ними тягаться.

— Пожалуйста… — вцепилась за дверную ручку, похолодев. — Давайте сдадим назад?

— Я тебе не Шумахер! — ударился в панику. — Ты посмотри, что у них в руках!

Такси остановилось в нескольких метрах от Хаммера и я замершем от страха сердцем увидела Турского в окружении вооруженных мужчин. Нет! Нет! Только не он!

Олег шел сам, оставив сопровождение у внедорожника.

— Умоляю… помогите, — выдавила сипло, почти не слышно. Голос куда-то пропал, сев глубоко в груди. — Это ужасный человек. Он убийца.

Последние слова замерли на губах, связав всё внутри в мёртвый узел. Водитель зомбировано поднял руки вверх, уставившись в дуло нацеленного на него пистолета, а меня бросило в пот. Не опуская ствол, Олег хищно улыбнулся, подошел к пассажирской двери и спокойненько так открыл её, нацелившись уже в меня.

— Ну что, невестушка, выходи? Конечный маршрут как-никак.

— Квартира без ремонта, но это не помеха. Нравится?

Я оторопело проследила за тем, как Олег расстегнул на рубашке верхние пуговицы, освободился от их обхвата на запястьях и деловито закатал рукава. Я даже не пыталась рассматривать предоставленное им жилье.

— Нет, — остановилась у двери, не собираясь идти дальше. Знаю, бежать бессмысленно. Олег весьма красноречиво продемонстрировал свою готовность к любым сюрпризам, оставив в подъезде и на улице по несколько человек, словно я не хрупкая девушка, а заядлая террористка.

— А должна понравится. Она твоя. Я купил её полгода назад, да всё не было возможности подарить. Сначала похороны Максима, потом болезнь Скибинского, а теперь вот… — Острый кадык нервно задергался. Я поняла, кого он умел в виду. Хоть и пытался говорить сдержанно, а свирепо стиснутые челюсти были красноречивее любых слов. — В общем, ты поживешь здесь некоторое время, пока я не решу некоторые вопросы. Скоро у тебя будет всё, Влада. Всё, что пожелаешь. Тебе лишь нужно сказать «да».

Несколько секунд я стояла с открытым ртом. В голове не укладывалось просто. Чего он добивается? Ещё десять минут назад приставлял к моему виску ствол, потом грубо вытащил из машины, практически приволочив сюда за волосы, а теперь ждет от меня согласия? Щас! Да будь он самым последним мужчиной на Земле — мой ответ НЕТ.

Видимо, эти мысли отобразились на моем лице, так как Олег в мгновение ока сократил разделяющее нас расстояние и больно схватил меня за локоть.

— Ничего, скоро ты научишься ценить меня. Тебе неоткуда ждать помощи. Скибинский отказался от тебя, ну а Гончаров… Судя по тому, что он ещё до сих пор в подвале — его или грохнули, или оставили подыхать.

Я вырвала руку. Как в подвале?

Смотрела на Турского и пыталась понять, насколько он говорит правду. Всем осознанием пыталась уцепиться за малейшие признаки лжи, но всполошенные сомнением сердце уже начало отравлять мысли. Не мог Скибинский так просто взять и отпустить меня, быстро поменяв позицию в отношении Лёши. Не в его правилах. Он был уверен, что я вернусь. Почему? Возможно, потому что не к кому будет пойти?

Голые стены волнообразно покачнулись, начав ссужаться вокруг меня в тесную барокамеру. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Грудная клетка сжалась до размеров горошины, спровоцировав нехватку воздуха.

— Да ладно, малыш, невелика потеря, — продолжил издеваться Олег, изобразив сострадание. Я и хотела ответить, но язык не слушался. Чувствовала давление со всех сторон и медленно умирала от мысли, что Гончарова и, правда, нет в живых.

Зажмурилась, неимоверным усилием воли прогоняя губительное состояние. «Держись, Влада, ему тебя не запугать. С Лёшкой всё хорошо. Его нельзя так просто убить. Есть Шамров, Варланов. Прислушайся к сердцу, что ты чувствуешь?».

— Я знаю, что он жив, — начала отступать к двери, тем самым давая понять, что не собираюсь тут оставаться.

— Не понял, куда это ты собралась? — рушил за мной, правда, не резко, а вполне себе спокойно, прекрасно зная, что никуда я не уйду. — Ты разве ещё не поняла? Отныне ты со мной.

Я посмотрела в его жестокие глаза, борясь с накатившей паникой.

— Меня будут искать.

Олег прицокнул языком и протяжно выдохнул, сокрушительно качнув головой.

— Никто тебя здесь не найдет. По крайней мере, в ближайшие дни. Хочешь, — наступал до тех пор, пока я не вжалась в дверь, — я поделюсь с тобой своими планами?

— Мне пофиг на твои планы. А знаешь почему?

Он насмешливо приподнял бровь, мол, давай, удивляй. Посмотрим, на что ты способна.

— Ты уже труп, — бросила ему в лицо, потеряв стойкость. У всего есть придел, та граница, когда ломаешься. Олег рассмеялся, тем самым ещё больше ввергая меня в отчаянье, в непроглядную безнадежность. Плевать он хотел на мои угрозы.

— Лёшка убьет тебя, понял?

— Это мы ещё посмотрим. Я бы на твоем месте учился быть вежливым с будущим мужем, иначе мне придется применить силу.

— Отпусти меня, прошу, — предприняла последнюю попытку достучаться.

— Всё, Влада, нагулялась. Я слишком долго ждал тебя.