— А завтра, завтра уже ничего не будет! Дура! — выкрикнула Цофия.

Наоми гневно посмотрела на нее, поджав рот, взяла её за плечо, подошла, взяла пирожное и выволокла Цофию из моей спальни.

Я вскочила, закрывая за ними двери на замок, и прислоняясь к стене спиной. Сердце билось об грудную клетку, как бешеное.

Что за дом ужасов. Что за идея фикс с моим днём рождения? Что будет завтра?

Я судорожно начала ходить по комнате, надо отсюда сбежать… я метнулась к окну, там было так высоко…, да я даже если захочу не смогу выбраться через него. Что же мне делать?!

Просидев в ступоре пару минут, метнулась к шифоньеру, достала оттуда теплую накидку, и, не тратя больше и секунды, выбежала из комнаты. Быстро ступая ногами, стараясь не издавать ни звука, спустилась по лестнице. Когда в коридоре послышались шаги, спряталась за широкую колонну. Мимо меня прошла болтающая по коммуникатору горничная. Благо, она меня не заметила, и я продолжила свой побег.

Дом я успела изучить, как пять пальцев. Выход был лишь один — центральный. Охрана там была не всегда, да даже если они будут на посту, с чего бы им меня останавливать. Все-таки я тут гостья, а не заложница. Накинув капюшон, убедившись, что никто не видит, я пронырнула через проход на улицу. Было уже темно, лишь в саду мельтешили декораторы, подготавливая дом к моему дню рождения.

Прекрасно, затеряюсь среди них и выбегу за территорию. Вот только куда потом податься? Позвонить отцу? Но…, он сам отправил меня к Фриде, своими руками. То, что завтра произойдет что-то страшное, я итак уже поняла, и папа не мог об этом не знать. А кто у меня еще остается кроме…, я искоса посмотрела на браслет.

Ну уж нет, пошел ты к черту.

Я справлюсь сама. Никто мне не нужен.

Быстро засеменив по снегу, прячась то за одной садовой инсталляцией, то за другой я верно двигалась к спасительному выходу. Затаившись за крупной сосной, стала наблюдать за воротами. Они раскрывались довольно таки часто, впуская на территорию грузовые фургоны, при этом охрана делала тщательный досмотр каждого. Посмотрела на парковку, и чуть не завопила от радости. Точно такой же аэрокар уже закончил разгружать багажный отсек, и, видимо, намеревался выехать с территории.

Быстро рванув с места, я побежала к нему, намереваясь как можно скорее забраться внутрь, пока водитель меня не увидел.

Добравшись до него, я осмотрелась и, пока водитель заводил машину, перекинула ногу, чтобы залезть внутрь.

— Мелани? — раздался знакомый женский голос позади меня.

Сердце ухнуло вниз.

Мерьям.

Медленно обернувшись, я смотрела на удивленного стилиста. Мерьям во все глаза таращилась на меня.

— Что ты делаешь здесь? — взгляд ее был растерян.

Мерьям точно поможет мне, мы с ней неплохо поладили. И, хоть она это скрывала, я знала, что Фриду она ненавидела. Полностью обернув корпус к ней, и опираясь на борта аэрокара, я умоляющим взглядом посмотрела прямо в ее глаза.

— Мерьям, прошу, помоги мне! Эти Раббиновичи чокнутые, ненормальные! Они хотят что-то сделать со мной. Ты же знаешь что-то, да?! Мерьям, помоги, умоляю, я не могу больше оставаться в этом доме.

Девушка мягко поднесла руку к уху, и бегло разглядывая меня, медленно двинулась ко мне навстречу.

— Конечно…, Мелани. Не переживай, я помогу. Все хорошо, — но что-то в ее голосе заставило меня напрячься. Она помахала рукой водителю, и двигатель аэрокара заглох. Я начала пятиться. — Не бойся, милая. Все будет хорошо. Я помогу тебе.

Не трудно было догадаться, что помогать мне она не собиралась. Помедлив еще мгновение, я развернулась и метнулась прямиком к воротам.

— Охрана! Рош сбежала, задержать девчонку! Сообщите госпоже Раббинович.

Я бежала что есть мочи, легкие горели, у меня все получится! Не оборачивайся, беги только вперед, Мел!

Грубый удар в спину. Далеко убежать не удалось. Я кубарем покатилась по снежному полу. Это была Мерьям, она догнала меня. Но, вспомнив занятия по самообороне, я ловко вывернулась из крепкой хватки, крутанула ее на полу, и оседлала сверху. Она толкнула меня ногой в живот, на что я ухватилась за ее лодыжку, и со всей дури ударила свободной рукой ей по лицу. Мерьям взвыла, делать прически это не одно и то же, что владеть техникой Ицюань, одной из любимых боевых техник генерала Радхики. Но я рано радовалась, из упавшей в снег сумочки Мерьям вывалились ее рабочие инструменты стилиста, и она недолго думая, схватила острую пилочку, и резанула ей перед моим лицом. Увернулась я от нее в последний момент, но острие, все же оцарапало мне щеку. Однако, этого хватило мне, что бы занести голову, и ударить лбом ее по лицу.

Что-то неприятно хрустнуло. Судя по тому, что снег окрасился в алый цвет, это была кровь Мерьям. Позже я поняла, что разбила ей нос. Явно непривыкшая к боям, девушка, схватилась за лицо и стала кататься по земле.

Я вскочила, и, не теряя времени ринулась с места0. Надо утаиться где ни будь, выждать момент и выбраться наружу. Посмотрела на большую сцену, вокруг которой никого из декораторов не было. Вот и оно. Отличное место. Я побежала к ней.

И упала.

Потому, что меня опять повалили на пол. Нет, меня никто не бил. Это были охранники особняка Раббинович. Двое мужчин и женщина, схватили меня и поволокли обратно в дом.

Нет, нет, нет!!! Свобода была так близка. Нет…

— Отпустите! — вырвался из моих уст вопль отчаяния.

Но, конечно, никто меня не отпустил, и более того, даже не говорил со мной. Без лишних слов меня подняли по ненавистной лестнице, и заперли в не менее ненавистной спальне, заблокировав дверь снаружи.

Я осела на пол и обхватила себя руками. Слезы градом полились по щекам. За что…, почему это все происходит именно со мной. Вся моя одежда промокла от растаявшего снега и слез. Я ждала, что Фрида придет и устроит мне разнос, за попытку побега, но никто так и не пришел.

Надо взять себя в руки. Мне вовсе не хотелось узнать, что ждет меня завтра. Встала. От нервов, начала кусать ногти, и ходить взад-вперёд, раздумывая. Был еще один вариант, но….

Замерла, искоса поглядывая на свой наручник…, убрала руку. Нет. Страх боролся с гордостью. Стоя в нерешительности, как под гипнозом я смотрела на мигающий индикатор глушки. Другого выхода нет…

Обречённо выдохнув, я побежала к комоду и вытащила оттуда ножницы. Поддела глушку, попыталась отколупать её, но она не поддавалась. Повертела рукой, раздумывая, как ещё можно её снять. Подошла к стене, и несколько раз, с силой, ударила рукой об неё…, результата, как и ожидалось, ноль, если, конечно, не считать, что я ушибла руку. Лампочка всё так же включалась и выключалась, оповещая о своей целостности. У меня уже начиналась истерика, села на кровати, закусывая губы и обхватывая пылающее после мороза лицо — руками. Я постучала ногтем по корпусу глушки, это пластик…, а что, если….

Моментом меня осенило, вновь подбежала к туалетному столику и вытащила из шкафчика плойку для волос, включила, выставив максимальную температуру. Подождала, пока нагреется, и осторожно поднесла к браслету. Сначала ничего не происходило, но через секунд десять, пластик стал плавиться, а вместе с ним и нагревался титановый Катарский наручник, мне начало неистово печь руку, но стиснув зубы, терпела.

Боль стала невыносимой, металл нестерпимо обжигал кожу, и я, не выдержав, отдёрнула руку, вновь взяла ножницы, и стала ковырять уже изрядно подтаявшую глушку. Мягкий теплый пластик податливо отгибался под давлением ножниц. Я, наконец, добралась до микросхемы, ковыряла её кончиками ножниц до тех пор, пока индикатор не перестал мигать. Сама глушка издала какой — то трескающий, похожий на предсмертный вздох, звук.

Села на кровати, осматривая трясущуюся руку. Получилось ли у меня? Жгучие слёзы подступили к глазам, и, закусив губу, бесшумно зарыдала. Осознание, что ты одна на всём белом свете…, настолько безнадёжно одна, что надеешься на помощь человека, убившего твою мать…, выбивало из лёгких весь воздух.