— Тебе следует расспросить Эбби или Дастина. Они скажут, что у меня полно недостатков.

Она сомневалась в этом. Чем больше она узнавала его, тем больше понимала, что он всегда старался делать то, что считал правильным.

— А что насчет тебя? В чем твоя слабая сторона? — спросил он.

— Моя что? — Боже, она надеялась, что это не игра в покер.

Он рассмеялся.

— Области, которые тебе не нравятся. Мне эта фраза нравится больше, чем недостатки. Недостатки кажутся постоянными.

Говорить о ее недостатках? Боже, это было похоже на собеседование? Она глубоко вздохнула.

— Ну, как ты знаешь, у меня иногда бывает однобокое мышление на разные проблемы или вопросы.

— И когда это связано с сексом, я от всего сердца одобряю.

Его легкий юмор ослабил узел у нее в груди, мешавший говорить о себе.

— Ха! Я могу погрузиться в работу с головой. Все стало лучше с тех пор, как у меня появился Кит, потому что мне нравится проводить с ним время. Он мой парень.

— Ты замечательная мать. Расскажи мне о себе что-нибудь такое, чего я не знаю.

— Откуда мне знать, что это?

Его терпеливый взгляд заставил ее аккуратно сложить брюки сына.

— Хорошо. Мне нравилось играть на пианино в музыкальной комнате в старшей школе. Часть ее не могла поверить, что она только что это сказала ему. Даже Таннер не знал. Она не хотела, чтобы ее брат брался за дополнительную работу, чтобы оплачивать ей уроки по музыке, которые они не могли себе позволить.

— Итак, у тебя есть музыкальный слух. Я бы хотел как-нибудь послушать, как ты играешь.

Она возилась с какой-то ворсинкой на своей одежде, жар пробежал по ее шее.

— Прошли годы. Я, наверное, отстойно играю.

— Может ты немного забыла, но именно это и забавно, чтобы заново открыть для себя старую страсть. Это возвращение к самой себе. У меня в отеле есть рояль. Ты можешь пользоваться им в любое время.

Это означало бы, что ей придется переступить порог его отеля по причинам, отличным от дел шерифа.

— Хорошее предложение, — сказала она, хотя знала, что никогда им не воспользуется.

— Ну что, ты готова забрать мальчиков? — спросил он, складывая последнюю рубашку и кладя ее на стопку Кита.

Отчего стопка закачалась и чуть не упала, прежде чем он ее не поправил, это было скорее похоже на то, что Пегг чувствовала внутри, когда он предложил ей забрать их мальчиков, как будто они были семьей.

— Конечно, — ответила она.

— Пег, — тихо позвал он, когда она подошла к двери. — Я имел в виду то, что сказал… Я научился быть терпеливым.

Когда они выходили из ее дома, его рука коснулась ее руки. Она оглянулась. В его глазах был вопрос. Была ли она готова держать его за руку перед своим домом? На публике?

Ее пальцы напряглись, она не могла взять его за руку.

Его лицо вытянулось, прежде чем он изобразил улыбку. Проблема была не в его терпении. В глубине души она знала, что проблема была в ней. Способна ли она примирить мужчину, в которого влюбилась, с игроком в покер, которого боялась?

У нее не было ответа. Она была уверена в одном — в глубокой тоске, которую испытывала по успокаивающему теплу его руки в своей, когда солнце начало опускаться за горы.

Друзья имели обыкновение появляться совсем неожиданно и в неподходящий момент, поэтому Пегги не удивилась, когда Джилл и Мередит появились на пороге ее дома на следующий вечер. Кит кричал и вопил, купаясь в их поцелуях, объятиях и «дай пять», как какой — то сумасшедший щенок. Она же скрестила руки на груди и прищурилась. Две сестры хотели с ней по девичьи поболтать. Она не собиралась облегчать им задачу.

— Мы принесли еду на вынос от Брайана и вино для тебя и Мэре, — объявила Джилл, используя свой беременный живот, которым подтолкнула Пегги в дом. Это был грязный, подлый ход.

— Таннер собирается повезти этого маленького парня на стадион, — сообщила ей Мередит, толкая Джилл в спину, как будто они стояли в очереди в горячий клуб, и вышибала только начал впускать людей внутрь.

— «И ты, Брут?» — зарычала Пегги на Таннера, задаваясь вопросом, когда он начал поддаваться эстрогену и плясать под желание Мэре.

Ее брат скрестил руки на груди. Уставился на нее в ответ.

— Как будто я мог их остановить. После того как я услышал о твоем незабываемом выходе из отеля Maка, возможно, вам стоит поговорить об этом.

Придерживаться расплывчатых фраз в присутствии Кита было оценено по достоинству, но их неожиданный визит все еще раздражал ее до чертиков.

Кит перестал прыгать вверх-вниз рядом с Таннером, пытаясь привлечь его внимание.

— Почему ты так злишься на мистера Мейвена, мама? Мне нравятся он и Дастин.

Заметка для себя. Туманные намеки больше не действовали на ее ребенка. Черт возьми.

Его широко раскрытые глаза заполнили ее стыдом. Ей нравился Мак. Ей не нравился Мак. Дерьмо.

— Это сложно.

Кит согнул палец. Таннер опустился на колени, пока ее сын не смог прижаться губами к его уху.

— Они так громко кричали вчера, что Дастин забрал меня в город. Он сказал, что они кричали из-за мороженого, но я знаю почему.

Его сценический шепот требовал некоторой доработки, потому что она слышала каждое слово.

— Ты умница, — прошептал Таннер в ответ. — Почему бы тебе не сесть в машину? Я буду там через секунду.

Кит переводил взгляд с одного из них на другого.

Она почти слышала, как маленькие шестеренки вращаются у ее сына в голове.

— Подойди и обними меня.

Он бросился к ней и обнял за талию.

— Я люблю тебя, мама. Пока.

— Я тоже тебя люблю, — крикнула она, когда он убежал. Все знали, что она была большим клубком беспорядка?

Таннер ткнул в нее пальцем.

— Поговори с Мере и Джилл, Пег. Тебе нужно все это выложить. Я уже много лет не видел тебя такой взвинченной. Я не хочу, чтобы ты взорвалась, когда приедет Дэвид.

Она вздернула подбородок, властность старшего брата давила на нее.

— Если я решу, что мне нужно устроить ядерную атаку с Дэвидом, это мой выбор. Я не так снисходительна, как ты.

— Нет, не так снисходительна, но я все равно люблю тебя. Если ты хочешь поговорить со мной о том, что тебя действительно беспокоит — не о Маке, не об отеле, не о Дэвиде, ты знаешь, где меня найти. — Он повернулся и направился прочь.

— И о чем же это? — спросила она, чувствуя себя кошкой, попавшей в бумажный пакет.

— О нашем придурке отце, о чем же еще? — крикнул он через плечо.

Что-то щелкнуло внутри нее, как резиновая лента. Нет, дело было не в нем. Ее отец был мертв. Все было кончено. Не было никакой необходимости ворошить старые обиды. Она стала взрослой и смирилась с этим.

И все же Мак сказал, что она была далеко не взрослой в своих эмоциях и чувствах. Черт бы его побрал.

Она стиснула руки, наблюдая, как ее брат и племянник уезжают. Она подумала, чтобы незаметно проскользнуть за ними в открытую дверь и улизнуть из дома, Джилл не смогла бы ее поймать со своим животом, а вот Мередит смогла бы. Она быстро пнула ближайшее кашпо с красной геранью и вошла внутрь.

Сцена на кухне остановила ее. Они украсили стол в стиле Марты Стюарт. Боже, почему некоторые девушки такие… ну, прямо совсем девушки?

Они выглядели как два взрослых стриптизера с конфетами — один, попавший в беду (по-семейному), а другой, который только хотел вызвать раздражающие вспышки хорошего настроения.

Джилл сложила салфетки в какое-то непонятное животное.

— Иди сюда, садись. Мы не уйдем, так что ты можешь съесть то, что приготовил для нас Брайан.

Она с трудом волочила ноги по линолеуму, так часто делал Кит.

— Ты думаешь, если ты дашь мне поесть, все будет менее странно?

Мередит схватила Джилл за руку, когда та открыла рот — вероятно, чтобы выплюнуть очередной джиллизм, будто странность, как вы знаете, что может быть лучшими друзьями.