Его резкий тон вызвал у нее желание зарычать, но при его сестре она не хотела устраивать перепалку.

Она скрестила руки на груди, чтобы перестать теребить низ футболки. Было странно находиться рядом с Мэйвеном без униформы.

— Может тебе, покажется это смешным, но лично мне было чертовски трудно запустить косилку, когда я впервые решила покосить. Я хотела ее переехать своей машиной.

И его великолепные губы, которые так идеально подходили к ее губам (и ставили метку) изогнулись.

— Я заглушил мотор, когда в детстве переехал целый выводок жаб, заполонивших наш двор. — Он похлопал сестру по плечу. — Если мне не изменяет память, ты все это время кричала из окна, что убьешь меня.

Эбби вздрогнула.

— Это было отвратительно. Сначала я видела, как целая масса жаб прыгает вперед единым целым, а потом повсюду стали лететь их кусочки. Фу.

Она не хотела дружить с Мэйвенами.

— Здесь не так уж много жаб. Поэтому это нам не грозит. Косилка в сарае на заднем дворе. Я могу в любой момент остановить ее, если он сделает что-то не так.

— Согласен, — ответил Мэйвен.

— Он ничего такого не сделает, — заявила Эбби.

Пегги расправила плечи.

— Эбби, ты не хочешь нашим решением поделиться с Дастиным? Я хотела бы поговорить с твоим братом минуту.

Его адская бровь снова взметнулась вверх. Ей захотелось ее сбрить.

— Спасибо, помощник шерифа.

Когда Эбби протянула руку, Пегги пожала ее, одна мать-одиночка другой.

— Называй меня просто Пегги.

Напряженная женщина немного расслабилась.

— Спасибо, — сказала она, прежде чем бесшумно выскользнуть за дверь.

Пегги повернулась к Мэйвену.

— Нам нужно кое-что прояснить.

Он скрестил руки на груди, стоя перед ней с легкомысленной улыбкой, как по ней. Если бы ей пришлось переехать его газонокосилкой, чтобы он понял свою вину, то она бы это сделала. У них никогда не будет того, что произошло в его кабинете.

Мак совсем не удивился бы, если бы Пегги вдруг вытащила откуда-то спрятанное, но заряженное оружие. Она с самого начала относилась к нему враждебно, так что ее поведение для него было не новость. В первый раз, когда они встретились, она была не в духе, и хотя в тот день она не выглядела особенно красивой, он все равно почувствовал, как что-то внутри него дрогнуло.

Этот решительный подбородок, высокие скулы и решительная позиция «пленных не брать» заинтриговали его. Когда краска вернулась к ее лицу, все сошлось воедино — темные волосы пажа, карие глаза, почти прозрачная кожа, и он был потрясен не только какой-то загадкой в ней. Чистая похоть охватила его, пока он почувствовал, что задыхается. Его отсутствие контроля и ее откровенная враждебность поставили перед ним трудную задачу — он не мог ее долго игнорировать.

Как и в картах, у жизни имелся свой способ выдавать сюрпризы.

Он еще не был готов сдаться.

Он пытался блефовать после того, как она публично пыталась его растоптать, игнорировал ее, показывая своим видом, что ему просто наплевать. Потом лось свел их вместе. И после безумной встречи в его офисе, новая стратегия, казалось, была его лучшим выбором.

Так что он был в игре.

— Я не могу перестать думать о том, что между нами произошло.

Она вздрогнула от его откровенности, затем сжала губы, словно готовясь к нападению. Ему хотелось прижать ее к себе и поцеловать.

— Ты меня укусил, поставил засос, — прошипела она.

Он моргнул, затем почесал щеку. Из всего, что он предполагал она ему скажет, этого он никак не ожидал.

— Я укусил?! Дайте-ка подумать.

Она подняла воротник повыше, когда он потянулся к ней.

— Нет. Слушай, у меня ребенок. Черт возьми, мне приходится каждый день выходить из дома. Мои подруги увидели. Мои коллеги-офицеры тоже могли бы увидеть. Черт возьми, весь город. — Она прищурилась. — Джилл это показалось забавным.

Он поджал губы, стараясь не рассмеяться. Если Джилл узнала, он мог ожидать от нее какого-нибудь содержательного комментария насчет прививки от бешенства.

— Ты уверена, что это засос? Я всего лишь слегка… Твоя кожа как шелк. — Он подошел достаточно близко, чтобы почувствовать тепло ее тела, почувствовать цветочный аромат ее шампуня. — Когда ты давно чего-то хочешь, можно немного сойти с ума.

Она схватилась за горло, как будто не могла сглотнуть. Он понимал это чувство. Во рту у него пересохло, тело напряглось, руки зудели от желания схватить ее и почувствовать ее тело.

— Этого больше не повториться, — сказала она ему.

Он наклонил голову ближе, так близко, что золотое кольцо вокруг ее радужки расширилось. — Я не согласен. Это должно повториться. Между нами ничего не исчезнет, Пегги. Мы уже пробовали, — она оттолкнула его, прижав ладонь к груди.

— Значит нужно более усерднее стараться.

Его сердце, казалось, переместилось туда, где она касалась его рукой, стуча тяжелыми, настойчивыми ударами. Его рука накрыла ее ладонь.

— Я не буду больше стараться. Я хочу всю тебя изучить.

Она попыталась высвободить руку, но он удерживал ее на своей груди.

— Ну, а я — нет. Отпусти.

Он ласкал ее запястье тонкими штрихами.

— Нет, пока ты не признаешься, что между нами что-то есть.

Она повернулась к нему и одним быстрым движением прижала локоть к его шее.

— Я серьезно говорю, отпусти.

Она была не готова. Ему захотелось вздохнуть. Черт, его тело готово было заплакать. Отступив назад, он поднял руки, словно белый флаг капитуляции.

— Сейчас я тебя отпущу, но мы еще не закончили. — Он пересек коридор. — Попрощаюсь с Китом и мы уберемся отсюда.

— Прекрасно. А я попрощаюсь с твоей сестрой и племянником, — выпалила она.

Дойдя до следующей комнаты, Мак остановился. Кит стоял у стены, явно подслушивая.

— Ты все слышал? — спросил он прямо, даже не утруждая завуалировать свой вопрос. Дастин был чемпионом по подслушиванию, прячась в шкафах в кабинете Мака или в комнате своей матери, когда хотел что-то узнать, например, кто его отец. Слава богу, он все еще не знал.

Он опустил голову.

— Угу. Почему ты укусил мою маму?

С Дастином он разговаривал уже о сексе, эрекции и прочих вещах, поэтому и тут не стал изворачиваться. Ему потребовалось время, чтобы придумать что-нибудь правдивое, но не слишком откровенное.

Он чертовски надеялся, что Кит не будет задавать Пегги этот же вопрос. Не думал, что она его застрелит после его разговора с Китом, но могла серьезно ранить это уж точно. Забавно, не правда ли?

Он присел на корточки перед Китом, чтобы оказаться на одном уровне с ним.

— Кит, мне нравится твоя мама. Она ведь тебе тоже нравится, да?

Кивок мальчишки был более чем выразительным.

— Когда ты показываешь ей, как сильно ты ее любишь, например, целуешь и обнимаешь, бывает же такое, что ты иногда случайно слишком сильно ее сжимаешь?

— Умммм.

— Именно это и произошло с твоей мамой и со мной. Я был так счастлив ее увидеть.

Глаза Кита сузились, явно пытаясь решить взрослую шараду, так всегда делала его мама.

— Ты слишком разволновался, да? Иногда такое случается и со мной. Мама велит мне тогда успокоиться.

Да, он действительно был слишком возбужден.

— Именно так.

— Она очень рассердилась. — Он глянул поверх плеча Мака, как будто боялся, что появится Пегги. — Ты должен сказать ей, что сожалеешь. — Тихо заговорщицки произнес Кит.

— Я так и сделаю. Спасибо, что напомнил мне. — Мак задумался, был ли он когда-нибудь таким милым ребенком. — Значит, ничего страшного, если мне нравится твоя мама?

— Она тебе нравится, как девчонка, да?

Его мрачное выражение скрутило желудок Мака. Парень знал, как все устроено, несмотря на то, что не знал еще пока всех деталей.

— Да, она мне нравится как девчонка. — Ему показалось в данный момент, что он снова оказался в средней школе, желая улизнуть с урока, чтобы попрактиковаться во французском поцелуе с Хизер Барлетт.