И я скрылась в другой комнате. На следующее утро всё повторилось: я опять бинтовала герцогу палец, а тот пытался вывести меня на разговор, но я упорно молчала.

Когда его рана зажила, он являться не перестал. Каким-то чудом на его другой руке образовался ожог, который мне тоже пришлось смазывать и бинтовать. А потом он пришёл с ушибом колена. И я опять лечила, бинтовала и сбегала к себе.

— Господин Аррат, — однажды, не выдержав ежедневных визитов супруга, обратилась я к медикусу, — почему Вы сами не хотите перебинтовать Вашего командира? Это обязательно делать именно мне?

— Госпожа Ганнарик! Я не собираюсь вмешиваться в ваши семейные дела, так что будьте добры оказывать своему супругу необходимые медицинские мероприятия… Не из-за меня же он так усердствует на ристалище, нагоняя страх на остальных офицеров форта Хэней! Он дерётся до конца, до первой крови! Тот ожог, кстати, он получил, сражаясь против двух фехтовальщиков, вооружённых саблями и факелами! Весь форт любовался… Кммм… Кроме нас с Вами…

— Вы опять со мной на Вы…

— Извини, Тибо, приходится быть вежливым при брате короля и собственном командире… Может, тебе стоить бросить всё это дело и переехать уже, наконец, к супругу?

— Только не нужно этого… Господин медикус… Не нужно…

Мне уже тошнило от осуждающих взглядов, перешёптываний, навязчивого любопытства! Однажды я услышала, как одна из работниц назвала меня гулящей, которая недостойна быть кашани такого великого человека, как герцог! И ещё и цену себе набивает…

Я ждала и не могла дождаться, когда гарнизон уже куда-нибудь отбудет, но это время не приходило. Несмотря на предупреждение Эдды, я Осталию не видела. Даже не наблюдала никого из её куриц-подружек. Вообще, всё вокруг замерло, замерло в ожидании.

И вот, набатом промчалась тревожная новость: Миргалия, Западное королевство, объявило Грельдии войну.

— Это не сектанты… Они для вида воевать не будут… — шептались на обеде работницы, а я тихо радовалась: вот он мой шанс исчезнуть из форта!

Ещё через несколько дней я пришла на работу, а дверь была заперта.

"Ну где же носит этого медикуса? Что опять случилось?" — заволновалась я, на что тут же получила ответ от пробегающего мимо воина:

— Госпожа! Идите прощаться с командиром! Мы сейчас отбываем!

"Вот оно! Мой шанс на возвращение!" — подумала я и широко улыбнулась, но воин этого не понял и шарахнулся от меня, как от чумной!

Я пошла вроде бы как за ним, в ту же сторону, но на самом деле тихонечко свернула за угол и помчалась в свою комнату: нужно было собрать вещи и переодеться!

Окрылённая, я торопилась, не замечая ничего вокруг, как вдруг врезалась в какого-то мужчину. Чуть не упав, порадовалась тому, что он придержал меня за руку.

— Простите… — прошептала я, — благодарю…

Форма и запах этого мужчины показались мне знакомыми, но я спешила: быстрее, быстрей! Я хочу домой! К отцу, детям! И эта цель во всю уже маячила у меня перед глазами!

Но мне не дали вырваться.

— В чём… — "дело", не успела я произнести, как поняла, кто держит меня за руку очень крепко. Это был герцог. Его глаза были злыми. Губы — сжатыми, а ноздри раздувались от ярости.

— И куда мы так торопимся, милая жёнушка? И почему ты так бессовестно счастлива? Опять собиралась сбежать, пока меня не будет в форте?

— Ну, что Вы, господин Томарик, я бежала за знаменем Вашего отряда, чтобы помахать им во след солдатам… — и я выдернула свою руку, поспешив сделать два шага назад.

— Не хочешь мне ничего пожелать? — мужчина сделал шаг кл мне, а я — два от него. "Чтоб ты провалился, муженёк…"

— Э-э-э… — я не знала, что ему сказать. Пожелать ему здоровья? Тогда он добьёт моё… Удачи? Тогда этой неверной девушки не видать мне…

— Господин Томарик! Господин Томарик! — раздался вдруг сбоку голос адьютанта герцога Нека. — Вас уже ждут! Поспешите!

— Да свидания, Тибо, — отрывисто бросил герцог и поспешил по двору прочь. Я только облегчённо выдохнула!

— Глупая, глупая девчонка… — произнёс голос Эдды за моей спиной. — Почему не обняла? Не поцеловала? Не поплакала? Плохо это… Ой, как плохо!!!

— Не причитай! — бросила я. — Враново карканье накличешь!

Эта встреча и слова Эдды подпортили моё отличное настроение, но сбить меня с моего пути не смогли: я уже наполовину была дома, в своём селении!

И только распахнутая дверь в мою комнату и женские голоса, раздавшиеся в ней, немного затормозили меня в моём полёте домой.

Я на цыпочках подошла к двери и увидела в щель между косяком и дверным полотном интересную картину: три работницы в серых платьях вытряхивали мои вещи из сумки, рвали моё покрывало, срывали занавесь, а всем этим безобразием командовала госпожа Осталия. Её прекрасные черту лица превратились в жуткую маску ненависти, ненависти ко мне!

— Что? Тут? Происходит? — спросила я, делая шаг в свою комнату. — Да как вы посмели, мерзавки!

Я не смотрела на эту знатную дрянь. Меня интересовали девушки, двоих из которых я знала! Одна была той невестой, которой я дарила подарок к свадьбе, а второй оказалась одна из прачек, с кем я встречалась за столом во время обедов!

Работницы замерли. "Невеста" всхлипнула и выскочила в коридор. Эти две остались и вопросительно уставились на Осталию.

— Продолжайте! — сказала она, и тут меня переклинило.

Передо мною только замелькали искажённые от страха лица, носы, с текущей из них кровью, порванные лифы и подолы одежды. И Осталия, визжащая на умопомрачительно-высокой ноте!

Потом я слышу свой охрипший голос:

— Пошли отсюда, шлюхи Вена! Завтра же я расскажу всё коменданту, и ноги вашей тут не будет, воровки! А ты, мерзкая подстилка, ещё получишь своё!

А потом кто-то окатывает меня ледяной водой, и даёт что-то выпить. Я, почему-то, постоянно икаю. А потом — провал. Сон, ночь, тишина. Чьё-то тихое сопение рядом, на стуле…

— Эдда?

— А? — женщина подскочила. — Проснулась, бешеная?

— Голос… хрипит…

— Тебя госпожа Осталия… то есть, мерзкая подстилка, за горло схватила…

— Вот сука! — я провела рукой по шее, но шея не болела, а болели пальцы. — Что с моими руками?

— Сбиты в кровь… Ты разбила лица этим курицам, что притащились с Осталией…

— Дай, пожалуйста, попить… Во рту сохнет!

— Я тебе вчера убойную дозу успокоительного дала… Ты была явно не в себе, Айо! На, попей!

Выпив кружку холодной воды, я задышала ровнее. Но настроение упало: ломило всё тело! Мой побег опять откладывался!

— Тварь… Подстилка… Шлюха… — начала я.

— Замолчи! Я говорила тебе, что будет отдача! Боги не любят, когда мы нарушаем заведённый порядок, Айо! Что тебе стоило помиловаться минуту с герцогом?

— Это стоило моей гордости и моего чувства собственного достоинства, Эдда…

— Слишком ты гордая… Девчонка ты ещё! Нам, женщинам, так наказано — уступать… Мы — слабее и нуждаемся в мужском плече и их защите!

— Я уже давно живу одна, Эдда! И ни в каком муже не нуждалась! Как-то всё и без того было нормально… Кстати, а как ты там оказалась?

— Але, та девушка, что сбежала из твоей комнаты, сразу направилась ко мне. Я сначала не поняла ничего, а потом оставила все дела и рванула к тебе: вы с миледи как раз катались по полу. Ты била её головой об пол, а она душила тебя за горло! Картина была ещё та!

— Герцог может собой гордиться…

— Почему это?

— А разве это не гордость для мужчины, когда две идиотки дерутся из-за него?

мы засмеялись, но мой смех быстро перешёл в кашель. Пришлось опять пить уже не воду, а отвар. Состояние моего организма я оценила как плачевное: несколько дней покоя, конечно, поставят меня на ноги, но будет ли он, этот покой?

На следующий день комендант позвал меня к себе в кабинет. Эдда послала мне на помощь одну из девушек с кухни, и та, поддерживая меня под руку, проводила к господину Тренгану. В его кабинете уже было многолюдно.