Боли не было. Это был странный огонь, от которого кровь моя стала бежать быстрее по венам, сердце застучало. Дыхание стало прерываться.

— Отведи её ко мне, Тренган. Сделай так, чтобы никто не увидел вас… Я приду чуть позже.

Пока я пыталась отдышаться, комендант взял меня за руку и повёл через другой выход на улицу, а оттуда — во двор крепости, где стоял огромный дом для господ. Он был в два раза выше и шире того помещения, даже вместе с кухней, где жили работницы. Я там ещё ни разу не была, но предвкушения я не чувствовала, только досаду и странное возбуждение, что зажглосьт во мне после церемонии.

— Ванна за ширмой… А потом иди сразу в кровать, жди герцога… Ни кому дверь не открывай, он скоро придёт…

Комендант по военному чётко отдал мне распоряжения, от которых любая порядочная женщина бы устыдилась, но это уже для меня было пределом. Я без сил опустилась на огромную постель, не собираясь не мыться, не раздеваться. Голова моя продолжала кружиться, и я просто прилегла прямо на покрывало. Мне бы уйти, но на попытку сил просто не было. Я скоро заснула, подумав на последок, что косынки девушкам я так и не подарила.

Часть вторая. Глава четвёртая. Семейная жизнь.

Глава четвёртая. Семейная жизнь.

Мне приснился странный сон, в котором разговаривало двое мужчин. Их голоса были мне смутно знакомы, но то, о чём они говорили, было странным и необычным.

— …Не обижай её, Ольфен… Она — такая же жертва чар Вена, как и ты!

— И откуда она только появилась… Кстати, откуда? Это же ты набираешь работников в форт, Тренг!

— Да, я… И её взял я. Она назвала имена Эльги и Тролата Димариков, моих надёжных партнёров и поставщиков редких товаров в нашем Приграничье!

— Значит, есть в нашем мире моя кашани! Наврал тот колдун! И он поплатится за это! А теперь иди… Священный огонь играет в моей крови, и ты знаешь, что ему не возможно противиться, что не делай… Даже вино плохо помогает!

— Не обижай её…

— Иди, друг, я сам разберусь со своей женой…

А потом меня понесли волны удовольствия, затопившие мой разум. Мои органы чувств были настроены только на сладкие поцелуи и плавные движения в такт! Сколько раз эта волна настигала меня, я уже не могла сосчитать!

Мне казалось, что я умру сейчас от счастья и радости! Захотелось крикнуть во всё горло: "Тибольдт, милый! Дай мне немного отдыха! Иначе я потеряюсь в твоих объятиях!"

Но из горла раздавались мои очередные стоны, и волна страсти опять уносила меня.

А потом я проснулась от яркого солнца, светившего мне прямо в глаза.

Кое-как я сообразила, что комната, где я нахожусь, мне не знакома. Высокие потолки и огромные окна с льющимся в них светом, белоснежный балдахин и мягкая постель такого же нежно-белого цвета испугали меня и я подскочила, поняв, что голова раскалывается от боли. И тут я увидела напротив окна силуэт стоящего ко мне спиной обнажённого мужчины, чья задняя часть и чресла были прикрыты куском такой же белоснежной ткани.

На его спине бугрились мышцы, хотя, он был скорее худощав, нежели мощен. Моему отцу в телосложении он явно уступал, но был сильнее моего покойного мужа.

При воспоминании о Тибольдте я вспомнила странный ночной сон и тут почувствовала влагу между ног, тянущую боль на внутренней стороне бедёр и поняла, что это ьыл не сон! Ночь прошла бурно, и я отдавлась мужчине, что стоял обнажённым перед окном!

И тут воспоминания о вчерашнем дне накрыли меня, и я ужаснулась: что делать? Как себя сейчас мне вести? Я не готова на данный момент была встретиться даже взглядом с мужчиной, с которым провела ночь. А если вспомнить, кто он и кто я…

— Проснулась? — вдруг, не поворочиваясь ко мне лицом, заговорил герцог.

— М-мдааа… — прохрипела я. Голос был сорван, вероятно, моими стонами и криками.

— На столе отвар, попей… Станет легче… Священный огонь пьянит похлеще мальвазеи…

Я увидела рядом с кроватью низкий столик, а на нём хрустальный бокал с прозрачной жидкостью. С опаской взяла его в руки и поняла, что там отвар какой-то травы, похожей на кислянку. Я тоже готовила такой нашим охотникам и отцу от похмелья. Только наша трава давала лёгкий зелёный цвет напитку.

— Спасибо, — прохрипела я, отдышавшись. Да, первая брачная ночь прошла для меня, как в тумане, и виноват в этом был огонь в Храме Вена.

— Послушай теперь, — мужчина повернулся ко мне передом, но его лицо оставалось скрытым в тени, солнечные лучи лишь чётко обрисовывали его скульптурное тело, — ты сейчас вернёшься к себе, ну-у-у, туда, где и жила ранее, и продолжишь там жить, как ни в чём не бывало. Всё ясно?

— Да-ааа… — промямлила я, плохо понимая, о чём мне говорит.

— Кто ты там? Посудомойка? Полотёрка? Вот ею и оставайся! Сходишь к нашему полковому медикусу, и он пусть выяснит, когда у тебя благоприятные для зачатия дни… Если они есть… Вот по ним и будешь приходить сюда, оповестив меня запиской! Поняла?

— М-м-м… — промычала я. Я, конечно, не мечтала о любви до гроба, при чём именно с этим представителем противоположного пола, но такого услышать была не готова.

— Родишь мне наследника, я щедро заплачу тебе, и ты сможешь купить себе хоть дворец и жить в нём до старости, — я чётко услышала, как герцог ухмыльнулся, — которая у тебя не за горами… А теперь иди… Мой адьютант проводит тебя так, чтобы ты никого тут не встретила! И не вздумай начать болтать… Поняла?

Я опять невразумительно промычала, подскакивая с кровати, чуть не путаясь в одеяле. Моя одежда и сумка лежали тут же на полу. Кое-как нацепив её и подхватив туфли и сумку, я вышла в дверь, не желая оставаться в этой комнате более ни секунды.

С одной стороны, мне было обидно, что мой так называемый муж сразу же попешил отказаться от меня, но я поочувствовала и облегчение. Чтобы было, если бы он решил жить со мною, как муж с женой? Какая из меня была бы герцогиня? Да над нами бы весь этот мир смеялся! Поэтому я только обрадовалась такому повороту. При чём ни к какому медикусу я идти не собиралась. Да и по чужим спальням бегать, как гулящая… Не моё это, не моё…

За дверью меня ждал седой воин, который кивком показал мне следовать за ним. Проведя меня по узким коридорам и круглым лестницам вниз, он вывел меня на конюшню.

— Спасибо, э-э-э…

— Нек, адьютант господина Томарика! — представился мне военный, лукаво посматривая на меня. Не знаю, что он подумал, да и не хочу знать, только я попешила с ним попрощаться.

— Отсюда я уже дойду сама, Нек, ещё раз большое спасибо!

И когда солдат развернулся, чтобы уйти, я обратила внимание, что его пальцы на левой руке не сгинаются и не шевелятся, а сама кисть посинела.

— Что у тебя с рукой, Нек?

— Да, вот, старость наступила, перестала работать, зараза… А с какой целью интересуешься?

— А с той целью, Нек, что подойти ко мне вечером, я дам тебе рецепт снадобья, как лечить твою хворь. Через месяц твои пальцы заработают, как надо!

— А не врёшь?

— Нет… Да и зачем мне это? Так что жду за рецептом…

— А если не смогу приготовить?

— Ты же адьютант господина Томарика, веди верно? — улыбнулась я. — Я буду тебе его готовить, только договорись с Эддой, чтобы она не ругалась, будто я хозяйничаю на кухне!

С этими словами я направилась к себе. На работу я вышла только к обеду.

Эдда покосилась в мою сторону, но ничего не сказала. Мой помятый вид она, видимо, приняла за похмелье после весёлого пира. Переубеждать никого я не стала. Несмотря на второй день свадьбы, девушки-невесты, вернее, уже жёны, крутились тут же. И я достала, наконец, подарки и отдала им.

— Ах, какая красота! Вдова Тибо! Спасибо-спасибо-спасибо!!! — щебетали молодые жёны да и другие работницы. Всем понравились мои поделки. Я подумала, что салфетки моей мамы и Милады точно бы привели их в восторг, я была всего лишь недоученной посредственностью!

— А вы слышали, что вчера кто-то нашёл свою кашани? Статую Вена светится до сих пор, служитель никого не пускает к алтарю Храма!