— Заходить будем с воды, — добавил Уцзин. — Чтобы вытапливать жир, нужно много места. Скорее всего, происходит все это в центральном складском помещении, вот здесь. — Слайды сменились, вместо ухмылки Антопова появился план склада. — Сперва захватим причал, потом прорвемся внутрь через вот эти погрузочные ворота.

Чэнь Цзюань кивнула.

— Я до начала штурма зайду со второго этажа.

— Не получится.

— Получится. Запрыгну с соседнего здания…

— Я не об этом.

Все члены группы повернулись на своих скамьях, чтобы видеть и Чэнь Цзюань, и Уцзина. Ахсан хмыкнул.

— Нужно вывести заложников, — произнесла Чэнь. — Мы не знаем, как он поступит после начала штурма, знаем лишь, что он монстр, а монстры не любят проигрывать. Дайте мне двадцать минут на спасение людей.

Уцзин сложил руки на груди.

— Ладно. Но мне важно, чтобы ты не попала под перекрестный огонь. Как выведешь заложников — уходи, если мы не дадим сигнал, что все чисто.

— Не хотите, чтобы я пришла вам на помощь?

— Я хочу, чтобы ты оставалась в безопасности.

Ватикан. Теперь.

Площадь Святого Петра не хуже любого другого места подходит для того, чтобы топать от обиды. Сэл, засунув руки в карманы и вздернув под курткой плечи, уклонялась от туристов и, бормоча извинения, влезала в кадры тщательно спланированных фотографий. Впереди возвышался купол базилики. Повсюду торчали кресты. Лучшая архитектура в западном мире — по крайней мере, самая зрелищная. «Вон там вы видите папский балкон», — произнесла по-испански проходившая мимо гид. Или она сказала: «Вон там вы видите папский головной убор»?

Хорошо еще, что появление папы на сегодня не запланировано. Раньше, в Америке, Сэл каждое утро проверяла, какая будет погода, чтобы одеться соответственно. Здесь она проверяла, что собирается делать папа. Вот только как ни одевайся, туристов не разгонишь — остается только терпеть.

— Сэл!

Голос Менчу.

Она подумала: а пойду-ка я дальше; многочисленное японское семейство выстраивалось, чтобы сфотографироваться на фоне базилики — если чуть поспешить, она как раз испортит им всю песню. Что ей, одной, что ли, сегодня страдать?

Она остановилась у столба, давая священнику возможность ее нагнать.

— Я многого не прошу, — начала она, пока он пытался отдышаться. — Да, вы все твердите: имей терпение. Я и имела. Выучила правила, придерживалась их, а она меня все равно гнобит.

Менчу вытащил из внутреннего кармана платок, утер лоб. Для середины дня по римским меркам было не жарко, при этом именно слова «по римским меркам» и определяли весь смысл.

— Короче, я об этом даже говорить не хочу, — продолжала Сэл. — Да, Грейс человек скрытный, вы все меня об этом так или иначе предупреждали. И да, мы работаем вместе — впятером против всего мира. Так что надо учиться не отталкивать друг друга локтями.

Менчу сложил платок, засунул обратно в карман.

Карапуз из японского семейства вырвался от матери и помчался прямо на камеру, раскинув ручонки. Мать передала папе младенца и устремилась за карапузом, но тот крепко вцепился в руку фотографа — вероятно, собственного дяди.

— Почему? — спросила Сэл, когда молчание Менчу сделалось невыносимым.

— Почему — что? — переспросил Менчу.

— Мы ведь вроде как элита, верно? Лучшие в мире. Уж Асанти-то точно. И Грейс, полагаю, тоже. В жизни не видела тетки, которая бы так била других и так терпела побои. А Лиам у нас такой этот, как его там, из фильма «Хакеры», который блондин, а ты — ну, не знаю, отец Тереза, а я — Сэм Спейд, только одетый поприличнее, и мы все должны говорить на тридцати языках и владеть приемами кунг-фу.

— На некоторых заданиях это бы не помешало, — согласился Менчу. — А ты знаешь хоть одного такого человека?

— Нет.

— И я не знаю. — Карапуз заревел. Мама подхватила его на руки. — Люди — странные существа. Никогда не скажешь заранее, как они отреагируют на нашу деятельность, пока им не приведется впервые столкнуться с потусторонним. Многие ломаются. Другие забывают. Некоторых такая жизнь завораживает, и они устремляются в погоню за монстрами. Есть такие, которые лезут в драку. Ты, как начала здесь работать, уже всяких перевидала. Никогда заранее не знаешь, кто как поступит. Мы к себе всегда берем тех, кто уцелел.

— Вы и Грейс так нашли?

Мама запела, карапуз затих. Она рукавом вытерла ему щеки, повела обратно к семейной группе.

— Ты не мешай Грейс быть Грейс, — посоветовал Менчу. — Все у нее будет хорошо. И у тебя тоже. Просто ей нужно время.

— Между нами с самого начала что-то такое, — пожаловалась Сэл. — Я хочу это исправить. Такие трения между коллегами — вещь опасная. Я и раньше видела, как это скверно.

— Грейс никогда не поставит под удар ни успех задания, ни кого-то из нас. Уж ты мне поверь.

— Все равно с этим нужно разобраться, пока не вылезли серьезные проблемы. Мне… наверное, мне стоит с ней поговорить. Где она живет?

— Не могу сказать.

— Что, правда?

Мама забрала у папы младенца, тот нагнулся и протянул карапузу конфету в серебристом фантике. Мама нахмурилась.

— Она человек скрытный, — заметил Менчу. — Лучше сама поговори с ней во время следующего задания.

— На задании они либо читает — и тогда ее не тронь, либо лупцует каменюками по физиономиям монстров из подгнившего мяса — и в этот момент как-то неудобно ее отвлекать.

— Ты тут у нас еще новенькая.

— Я у вас полгода.

— Для Грейс — новенькая. Она здесь давно. Дозреет — сама тебе откроется.

— То есть пусть гора придет к Магомету.

— Место жительства Грейс засекречено, — повторил Менчу. — Будешь докапываться — привлечешь внимание Церкви, а мои возможности защитить тебя ограничены.

Карапуз развернул конфету, засунул в рот, улыбнулся, продемонстрировав перепачканные зубки. Дядя — он так и стоял на коленях — навел на группу фотоаппарат.

Пудун. Тогда.

Чэнь Цзюань с такой легкостью приземлилась на крышу склада, что даже не спугнула голубей в гнездах. Они слегка нахохлились, бросая на нее злобные взгляды. Вокруг, внизу, в летней ночи изнемогал от духоты и вонял Пудун — уродливая сброшенная кожа Шанхая, озаренная светом красных фонарей и луны. К западу, за рекой громоздилась набережная Вайтань, высокомерная, точно охваченный пожаром город. Рано или поздно ее кто-нибудь подожжет. А если раздуть пламя как следует, горит даже мрамор.

Чэнь пауком проползла по черепице к закрытому на засов окну, заглянула внутрь. Тремя метрами ниже пустой коридор. Ряд закрытых дверей, снизу каждой — прикрытое заслонкой отверстие. Мансардные окна, соответствующие комнатам за дверями, изнутри закрашены черной краской.

Крыльями раскинув руки, Чэнь Цзюань свесилась с крыши. По обоюдному согласию масляный светильник делал вид, что освещает переулок, а единственный охранник — что смотрит на отбрасываемые им тени. Он курил — просто табак, подумала Чэнь, но отсюда в точности не унюхаешь.

Вторая стрелка ее наручных часов завершила круг. Время на разведку вышло. Осталось одно — заходить.

Она откинула засов на первом окне, спустилась в коридор, присела, вслушалась. Из-за запертых дверей доносилось тихое дыхание. Пленницы спят? Остается надеяться, что не одурманены наркотиком. Двери в обоих концах коридора были заперты: первая на засов и ключ, вторая просто на щеколду. Чэнь послушала у второй двери, ничего не услышала, приоткрыла. Быстрый рывок сквозь тьму, вниз по лестнице, к задней двери, где покуривал охранник. Отлично.

Чэнь вернулась к двери первой камеры. Антопов, судя по всему, тратил все деньги Зеленой банды на мистические штучки, мускулатуру и человеческих существ — на замках он явно экономил. Мама научила Чэнь Цзюань открывать такие замки, едва та приноровилась держать шпильку: найти точку приложения силы, выдохнуть, надавить, нащупать, повернуть. Замок щелкнул. Дыхание за дверью смолкло. По соломе заскребли ноги: узница испуганной крысой отползала в угол.