— Не сдавал, — вклинился Лиам.

— Но даже если и сдал, — сказала Грейс, глянув сперва на него, а потом на остальных, — он все равно не пересек той черты, которую Второй отряд пересекает постоянно.

— По крайней мере, самые малоприятные члены Второго отряда, — уточнила Асанти.

— Думаю, мы все знаем, о ком речь, — вставила Грейс.

Менчу кивнул.

— Мы пока не понимаем всей сложности проблемы, — продолжала Грейс. — Но, полагаю, знаем, как ее упростить.

Лиам улыбнулся.

— Ты прямо ходячая «бритва Оккама», — сказал он.

— Я без понятия, что это за фигня, — отозвалась она.

— Мы должны пойти к кардиналу Варано и опротестовать арест Сэл, — решила Асанти.

— Безусловно, — согласился Менчу. — Но если Второй отряд прямо сейчас проводит обряд экзорцизма, Сэл мы этим не спасем.

— Кроме того, кардиналу Варано важнее прикрыть собственную задницу, чем докопаться до сути, — добавила Грейс.

— Ты прямо говоришь голосом Сэл, — заметил Лиам.

Грейс передернула плечами.

— В общем, — сказал Менчу, — Асанти, ты поговоришь с Варано.

— Слушаюсь, — кивнула Асанти. Поднялась, готовая выйти. Швейцарский гвардеец преградил ей путь. Вид у него был несколько смущенный.

— У меня приказ не выпускать вас из помещения, — заявил он. — Ради вашей же безопасности. В свете недавних событий.

— Чей приказ? — уточнила Асанти.

Гвардеец заколебался.

— Напрямую от Варано? — спросила Асанти.

— Нет.

— То есть мы свободны? — произнесла Асанти вежливо, даже благожелательно. Но в голосе звучала стальная нотка.

— Да, — ответил гвардеец. И сделал шаг в сторону.

Менчу вышел вслед за ней.

— Он со мной, — пояснила Асанти гвардейцу.

— Грейс, — сказал Менчу, — следи за…

Лиам одарил его свирепым взглядом.

— Жди здесь с Лиамом, — поправил себя Менчу. — Асанти, я провожу тебя до выхода. Позвони, когда будут новости.

— И вы мне, святой отец, — откликнулась Асанти.

И они ушли.

Грейс обвела взглядом комнату, потом вновь посмотрела на Лиама.

— Так, к сведению, — сказала она. — Я тебе по-прежнему не доверяю.

— Это пройдет, — успокоил ее Лиам. — Уж я постараюсь.

— И если выяснится, что это ты сдал Сэл, я тебя убью.

— Грейс, если выяснится, что я сдал Сэл, это будет означать, что я тоже одержим. А если это так, я просто забью тебя насмерть.

Хилари Сэнсоун поднесла бокал вина к губам и отпила.

Она ждала в своей квартире в центре города — в старинном доме с изысканной лепниной, с панелями на стенах и сложным узором на паркете — таких деталей в нынешних квартирах почти не осталось. Сидела на бархатном диванчике, положив ноги на оттоманку; еще раз пригубила вино и закрыла глаза.

В дверь постучали.

— Кто там? — спросила она несколько нервно.

— Отец Менчу.

Она с трудом слышала его голос через дверь. Встала, посмотрела в глазок.

— Пожалуйста, откройте. — Эти его слова она прочитала по губам.

Сэнсоун помедлила, на мгновение опустила глаза в пол, а потом сняла цепочку и открыла дверь.

— Здорово вы вляпались, святой отец, — произнесла она.

— Знаю, — ответил он.

— Дверь я вам открыла только потому, что все эти годы мы вроде как понимали друг друга, — по крайней мере, отчасти. Как вы попали в здание?

Менчу указал на свой воротничок.

— Упрощает некоторые вещи.

— Мне следовало бы вызвать полицию, — заметила она.

— Спасибо, что вы пока не сделали этого.

Она продолжила, будто бы не расслышав:

— Вам прекрасно известно, что последние несколько инцидентов в Ватикане связали с терроризмом. У вас в Третьем отряде одни иностранцы. Это вписывается в версию. Сдать вас полиции и газетчикам не составит труда.

— Во мне теплится надежда, что есть определенная причина, по которой вы до сих пор этого не сделали.

Сэнсоун посмотрела на Менчу так, что человек поглупее мог бы принять это за флирт.

— Выпьете вина?

— Не сейчас, благодарю, — ответил он.

— Вот и правильно. Мне и самой не стоило себе наливать.

— На мой взгляд, вы абсолютно трезвы.

— Действует оно не так, как мне бы хотелось, — подтвердила она. — Присядьте.

Он поставил стул напротив дивана. Она села к нему лицом.

— Я не могла не заметить волнения вашей коллеги во время обсуждения случая в Оклахоме, — заметила она.

— Вы имеете в виду Сэл, — уточнил Менчу.

— Да.

— Она обвинила нас всех в том, что чувство самосохранения для нас важнее, чем желание установить истину, — сказал Менчу. — В итоге вся деятельность Братства представилась ей одной большой ложью.

— Как вы на это отреагировали? — поинтересовалась Сэнсоун.

— Надеюсь, что профессионально, — ответил Менчу.

— Однако вы с ней согласны.

— Если бы я был с ней согласен, мне нечего было бы здесь делать, — ответил Менчу. Он сдвинул брови. — Но маленькой — а может, не такой уж и маленькой — частицей души я вижу то же, что видит она.

Он отвернулся от собеседницы. Если она, превозмогая себя, все же согласится с ним, пусть сделает это сама.

Она кивнула.

— Разумеется, я тоже это вижу, — сказала она. — Как может быть иначе? Моя работа — уклоняться, темнить. Напускать туману. Если честно, в этом нет ничего приятного, но это не значит, что я плохо делаю свое дело. А кроме того, я достаточно предана миссии Братства, чтобы использовать в его интересах все свои таланты.

— Такова и моя позиция, — согласился Менчу. — Но наша преданность не безусловна, да?

— Да, — согласилась Сэнсоун. — Для меня безусловна только вера в Господа.

— Отличный ответ, — похвалил Менчу. — Прямо как из учебника.

— Я пишу учебники, — напомнила Сэнсоун.

— Да, — сказал Менчу, — мне это известно. — Он помолчал несколько секунд, давая ей возможность сменить тему. — Я рад был услышать, что иногда ваша работа вам претит. Приятно слышать, что я не единственный в Братстве испытываю подобные чувства.

— А разве может быть иначе?

— Некоторым все нравится.

— В вашем отряде? — уточнила Сэнсоун.

Менчу позволил себе слегка усмехнуться.

— В моем отряде? Иногда я перестаю понимать, как Братство позволяет мне держать их всех вместе, при их-то образе мыслей.

— Потому что они хорошо справляются, — пояснила Сэнсоун.

— Да, но бойцы Первого отряда тоже хорошо справляются и, кроме того, мне кажется, они гордятся своей работой — в отличие от моих коллег.

— Да, есть у Первого отряда такая привилегия, верно? — сказала Сэнсоун. — Они супергерои, спасают мир от магии, а нас — от нас самих. У нас-то работа посложнее будет.

— Верно, — подтвердил Менчу. — Поэтому у нас и случаются неприятности.

Его охватывало отчаяние. Сэнсоун, похоже, поставила дымовую завесу и, судя по всему, беспечно за ней отсиживалась. Ему не удавалось ничего из нее вытянуть, заставить ее сказать ему то, ради чего он пришел, — и она это знала.

Менчу слегка передвинул ноги, будто бы собираясь встать.

— Впрочем, мне кажется, это лучше, чем совсем уж безоглядно любить свою работу, — высказалась Сэнсоун.

«Слава богу», — подумал Менчу.

— В каком смысле? — спросил он.

Она поставила бокал с вином на кофейный столик перед собой и посмотрела на Менчу в упор.

— Одно дело — испытывать неприязнь к собственной работе, понимая, что все же служишь благому делу. Совсем другое — ощущать, что твои коллеги это благое дело компрометируют, — произнесла она.

— Вы имеете в виду кого-то конкретного? — откликнулся Менчу.

— Должен же кто-то сказать это в открытую, — ответила Сэнсоун. — Десме и Де Фоса.

— А, — сказал Менчу. — Да. А вам известно, что Сэл придумала им обоим прозвища? Она мне как-то об этом сказала. Называет их Леденцом и Тянучкой.

— Леден… цо-ом? — Сэнсоун коротко и немного надрывно засмеялась. Но потом глубоко вздохнула и успокоилась. — Здорово, — сказала она.