— Пойдём. Нужно кое-что сделать.

Этцель встал и отряхнулся. Парочка направилась к безмолвному остывающему строению. Гелата проснулась.

Она кашлянула и села ровнее. Шея затекла от неудобного положения. Повозка раскачивалась, ледяной ветер дул во все щели, и девушка продрогла до мозга костей. Она встретилась глазами с Микаэлем, сидевшим напротив. Его лоб распух и побагровел. На фоне Элофа, к чьему надменному выражению лица Гелата успела привыкнуть, Микаэль казался слабым и запуганным мальчишкой. В сторону Мисоры он теперь даже не косился, хотя лисица несколько раз подавала голос и даже пыталась попросить прощения.

Жжение в груди всё не угасало. Гелата поморщилась и потянулась за флягой, в которой, увы, не было ничего согревающего.

— Спасибо… — вдруг сказал юноша. Девушка бросила на него вопросительный взгляд. — За то, что оттащила.

— Это не ради тебя. — Гелата сделала пару глотков. Горло обожгло холодом. Подступило чувство тошноты. Наскоро закрыв флягу, девушка закинула голову и попыталась глубоко дышать. В висках начало неприятно пульсировать. Повозку тряхнуло, и Гелата сморщилась. Ей казалось, что ещё один подобный толчок вытрясет из неё душу.

— Ты совсем бледная. Это из-за сущности? Она убивает тебя?

Стоило ли отвечать? Гелате не хотелось. Несомненно, в том, что ей становилось хуже, была вина Энэйн и её силы, но сказать об этом Микаэлю — значит напугать его ещё сильнее. Не хватало только, чтобы он решился на глупость.

— Я в порядке.

— Это неправда.

Девушка вымученно усмехнулась.

— Какое тебе дело, Микаэль? Здесь каждый лишь о себе заботится.

Юноша ответил не сразу, будто о чём-то задумался.

— Если так, то почему ты не сбежала?

— Сбежала? — Гелата недоумённо посмотрела на него. — От себя нельзя сбежать, как и от того, что находится внутри.

— Но ведь ты контролируешь тело.

— Лишь настолько, насколько мне позволяют. Оставь пустые разговоры. Для меня всё скоро закончится. Я стану свободной.

— Значит, и я буду контролировать себя лишь с чужого позволения?

Гелата пожала плечами. Она знала, что с Микаэлем будет иначе, что его душе придётся покинуть оболочку для того, чтобы Энэйн полноправно завладела телом. Но говорить об этом не стоило. Пусть думает, что ритуал не так страшен. В конце концов, кто добровольно согласится на смерть?

— А что ты будешь делать, когда получишь свободу?

Девушка много раз думала об этом, но вразумительного ответа так и не нашла. Особенно теперь, когда в Ревердасе разгоралась война, она понимала, что найти себе место в жизни будет непросто. Лучше всего спрятаться, переждать или остаться на стороне победителей. Даже в качестве человека она может оказаться полезна, а если нет…

— Уберусь подальше отсюда.

Микаэль хмыкнул.

— Думаешь, где-то лучше?

— Надежда умирает последней.

Повозку здорово качнуло, и вдруг она остановилась. Ледяной порыв колыхнул полог. В просвете показалось лицо Этцеля, который заявил, что смеркается, и время сделать привал. Все, кроме Мисоры вылезли наружу. Гелата запахнулась, пытаясь укрыться от настойчивых домогательств северного ветра. Маг занялся разведением костра, а девушка разбором припасов. Делэль бесцельно сновала в округе, а Микаэль внимательно озирался, пытаясь сообразить, где они находятся. Оказалось, что добрую часть дня они ехали по узкому пустынному каньону. В качестве остановки был избран участок, который украшали кирпичного цвета валуны и крохотное засохшее деревцо. С двух сторон вверх тянулись крутые склоны. Микаэль взглянул на потухающее небо, и поёжился.

Когда всё было готово, компания уселась поближе к трепещущему огню. Этцель отнёс жене пару ломтей хлеба, и как животному, бросил в клетку. Мисора громко выругалась, но не вызвала к себе жалости ни у кого из присутствующих. Путники молча жевали. Микаэль опасливо озирался. Ему казалось, что кто-то наблюдает со стороны, но никаких признаков жизни обнаружить не удавалось. После ужина все вернулись в повозку и потеснились. Спать на улице было слишком холодно. Маг задержался, и в открывшейся щели Микаэль увидел, как он рисует странные символы на земле вокруг их скромного ночлега. С уст Этцеля срывались слова, смысл которых оставался для юноши неясен. Он не помнил, чтобы хоть раз слышал подобный язык, а между тем маг отлично им владел.

— Это какой-то ритуал? — шёпотом спросил он у Гелаты. Девушка пожала плечами.

— Не интересуюсь тем, что меня не касается.

— Это защитный барьер, — подала голос Мисора, чьи янтарные глаза угрожающе сверкнули во мраке. — Вы ведь знаете, в каком дрянном месте мы находимся?

— Месте? — Микаэлю вовсе не хотелось отвечать женщине, но вопрос вырвался невольно. Мисора, как будто обрадовавшись тому, что на неё обратили внимание, таинственно заговорила, плотно прильнув к решётке.

— Каньон усопших, или каньон мертвецов. — Она выдержала гнетущую паузу. — Во времена Великой кровавой войны полководец по имени Ириг Вестрог вёл через него отряд в три сотни душ и решил остановиться на ночлег. Ночью на них напал клан верров. Они создали такую страшную иллюзию, что обезумевшие воины бродили вдоль каньона неделями и никак не могли найти выход. Их запасы воды и пищи закончились. Умирали здесь мучительно, долго. Кто-то убивал собратьев, чтобы прокормиться, кто-то умирал сам и недолговременно служил кормом. Никто из них не вышел обратно, только представьте, в какой агонии корчились оставшиеся обессиленные воины. Прислушайтесь… души до сих пор стонут.

— Это ветер, — прервала её Гелата, — не верь сумасбродству.

— Ты, мелкая девчонка, что можешь знать? — бросила ей оскорблённая женщина.

— Например то, что тебе нельзя доверять.

— А вам, значит, можно? — Мисора хохотнула. — Если думаешь, что они не убьют тебя, милый мальчик, то серьёзно заблуждаешься.

— Пока что меня убить пыталась только ты.

— Не держи зла, на войне все средства хороши. И лучше кто-то, чем я.

Этцель забрался в повозку, и разговор резко затих. Мисора, обратившись в лисицу, свернулась в клетке, остальные разлеглись кто как сумел, и очень скоро сон сморил большую часть путешественников. Не мог сомкнуть глаз только Микаэль, которому всё чудилось, что снаружи кто-то разговаривает и ходит.

Он пытался абстрагироваться от жуткого предчувствия, но шёпот всё усиливался. Зашаркали подошвы. Юноша приподнялся и с содроганием выглянул в щель. Костёр потух. Если бы не выплывшие звёзды, каньон заволокла бы чернота, но в мерцающем серебряном свете Микаэль увидел, как мечутся жуткие тени вокруг их скромной повозки. Страшные чёрные пальцы как будто упирались в невидимую преграду, юноше даже чудилось, что он видит раскрытые, зовущие на помощь рты. От этого зрелища он вздрогнул и случайно задел локтем Гелату. Дремавшая девушка подскочила и недоумённо уставилась на него.

— Какого…

— Тш-ш, — Микаэль приложил палец к губам, затем показал девушке на щель. — Души… — почти беззвучно произнёс он, — пришли за нами…

Девушка приблизилась, чтобы взглянуть на странное нечто, и тут же отшатнулась, ошарашенная увиденным. Она нервно сглотнула, и, не сказав и слова, вернулась в прежнее положение. Микаэль, который уж было совсем отчаялся уснуть в эпицентре схватки мёртвых, лёг рядом и уставился на Гелату. Во мраке он не видел её черт, но слышал отрывистое свистящее дыхание. На ощупь он нашёл холодную кисть девушки и сжал её в своей. Гелата не отреагировала. Казалось, она замерла, как грызун при виде орла, и безмолвно молилась о том, чтобы пережить эту ночь.

Блэйр не мог себе позволить развести костёр. В столь открытом пространстве его могли легко заметить, а мужчина предпочитал оставаться инкогнито и потому жался к скале, пытаясь хоть немного согреться. Голодная лошадь недовольно фыркала. Блэйр скормил ей яблоко, но понимал, что этого слишком мало. Поблизости не наблюдалось водоёмов. Гиблое место. Не хотелось бы ему проводить здесь ночь, но выбора не оставалось, ведь преследуемая компания избрала именно этот путь, и обойти их сейчас не представлялось возможным.