Сумрачную вуаль осенней ночи прожгли языки буйствующих факелов. Душераздирающий женский вопль эхом пронёсся по окраинной улице. На мгновение всё стихло, а затем хруст мелких, попадающих под ноги камней, превратился в нарастающую грозную симфонию. В небо взмыла мерцающая огненная лавина, вскоре поглотившая серые крыши. Свист, шорох, конское ржание. Очнувшийся от долгого сна набат воззвал к безмятежно дремлющим людям. Проснувшиеся от шума жители Ютры вскочили с постелей и замерли в негодовании. Растрёпанные дети, едва разлепив заспанные глаза, переглянулись. Мать подозвала их к себе, пока выбравшийся из тёплой кровати отец с опаской приблизился к окну и приоткрыл ставни.

— Что там происходит?

Внизу мелькнуло несколько юрких теней. Свист, хлопок, чей-то крик. Погоня?

— Мне кажется…

Мужчина не успел договорить. Раздался оглушительный треск. Что-то вспыхнуло, а затем вылетела входная дверь. Побледневшая женщина в сорочке прижала к себе мальчика и девочку. Её муж, нервно сглотнув слюну, осмотрелся в поисках оружия, но под рукой ничего не оказалось. Шаги в коридоре приближались. Мужчина выступил вперёд, чтобы принять на себя первый удар.

Дверь в спальню с визгом распахнулась, и дети с женщиной завопили, увидев на пороге два высоких вражеских силуэта. «Иннун», — только и успел подумать мужчина прежде, чем из пола вырос огромный деревянный кол, и, проткнув его тело, как торжествующий победитель, приподнял к самому потолку. Женщина вскрикнула, закрыла детям глаза и зажмурилась сама. Незнакомцы шагнули в комнату.

Огонь мелькал на улицах. То тут, то там слышались вопли, мольбы, проклятья. Смерть принимала сладостное подношение, оставаясь благосклонной к тем, кто закатил для неё пир.

Это было самое тихое утро в истории города. Солнце взошло, призывая горожан возрадоваться жизни, но оставались безмолвны рынки, на которые сегодня не спешили торговцы, молчала пристань, где одиноко качались пустующие лодки со снастями. Кровью окрасились улицы, укрытые полотном растерзанных трупов, и только чёрные суровые тени скитались парами и тройками, осматривая разорённые дома в поисках людей, сумевших пережить ночь. Пыльный сапог перевернул тело, несуразно распластавшееся на пороге. Голова, будто кукольная, с лёгкостью отсоединилась от шеи, а тёмно-алая жидкость просочилась на грязный пол. Незнакомец презрительно хмыкнул.

— Пора бы здесь прибраться.

Рядом кто-то тяжело вздохнул. С улицы доносились тихие голоса.

— Самая сложная часть мероприятия.

— Ну ты же не хочешь жить на горе трупов?

Первые солнечные лучи скользили по лужицам льющейся крови. Жителям Ютры не суждено было проснуться. 

Хаара пропустила летящий в неё удар, отскочив на два шага, затем подняла правую руку и заблокировала секущий клинок. Леос сделал выпад, целясь в колени, но девушка парировала атаку, и отведя лезвие в сторону, предприняла попытку напасть. Маг не отступил. Шаг, взмах. Хаара почувствовала, что сила, с которой Леоссар бьёт по мечу, превосходит её собственную, и прежде, чем успела отстраниться, услышала неприятнейший звон. Клинок переломился надвое, и эфес выскользнул из вспотевших пальцев. Выругавшись, девушка отпрыгнула, нагнулась, избежав рассекающего жеста и сделала выпад. Удар вдруг обрушился сверху. Хаара вскрикнула, чудом успев метнуться в сторону, но меч всё равно рассёк плечо. На светлой рубашке выступило багровеющее пятно. Увидев его, маг тут же опустил клинки.

— Извини. Я не хотел.

Вспотевшие пряди, выскочившие из завязанного хвоста, прилипли ко лбу, и мужчина неумело смахнул их тыльной стороной ладони.

— Пустяк, царапина. Продолжим. — Девушка атаковала, но Леоссар с лёгкостью отразил летящий удар. Без второго меча Хаара чувствовала себя почти голой. Неспособность одолеть соперника озлобляла. Внутри что-то сжималось, колени начинало потряхивать. Сосредоточиться на скоплении и выпуске энергии никак не выходило. Девушка чувствовала, что окончательно свалится, если попробует вновь использовать трюк. Стиснув зубы, она занесла клинок над головой соперника, но в следующий миг тот уже летел прочь, а холодное лезвие упёрлось в её вспотевшую шею. Сделав вдох, Хаара нервно сглотнула. В зелёных глазах Леоссара читалось снисхождение, отчего девушку охватила досада. На мгновение мелькнула мысль податься вперёд, пустить собственную кровь, чтобы разозлиться и продолжать сражаться, но вот, клинок отстранился, скользнул вдоль её тела, не задевая кожи, но разрезая при этом одежду. Прохладный ветер обдал разгорячившуюся плоть. Леоссар улыбнулся. Хаара тщетно попыталась прикрыться разорванной рубашкой, и чтобы избежать самодовольного взгляда, отвернулась.

— Развратник.

— Жестокое обвинение и несправедливое. Ты проиграла, а я пытался не быть грубым.

— Ну да. — Девушка утёрла лоб и сделала два глубоких вдоха. Время остановиться и восполнить силы. Солнце медленно катилось по второй части небосвода. Услышав, как Леос подходит, и не дождавшись его касания, Хаара двинулась к потухшему костру. Маг усмехнулся и подобрал клинки.

Плюхнувшись на траву, девушка дотянулась до фляги и жадно глотнула. Пресная вода, угодившая не в то горло, заставила откашляться, но Хаара не оставила попыток напиться. Пропотевший организм требовал восполнить утраченный запас влаги. Леос сложил оружие в стороне, уселся неподалёку и поджёг хворост. Облизнув губы, девушка уставилась на мужчину и съёжилась от хитрой бесцеремонной усмешки.

— Давай помогу с плечом. — Маг придвинулся, но Хаара остановила его рукой.

— Не стоит. Само заживёт.

— С каких пор избегаешь моей помощи, принцесса?

Хизер коробило, когда Леос к ней так обращался.

— Нужно уметь обходиться без неё, ведь на арене некому будет помочь мне. Хорошо, конечно, когда рана заживает за минуты, но привыкать к этому не стоит.

Тем не менее девушка почувствовала, как маг потянул за рубашку и с лёгкостью стащил её, оголив кровоточащий порез.

— Загноится, потеряешь руку и не сможешь биться в полную силу. Не переживай, принцесса. Будет день, будет и хлеб.

На этот раз Хаара не возразила. Леоссар быстро управился с её раной и порванным верхом одежды, после чего восстановил сломанный клинок и вернул его владелице.

— Если бы на арене бились маги, я бы не имела и шанса.

— И что бы ты делала тогда? — осведомился Леос, наблюдая за тем, как девушка убирает оружие в ножны. Хаара пожала плечами.

— Даже не знаю. Наверное, пошла бы на подлость.

— А почему не пойти на неё сейчас? Зачем рисковать жизнью, если благородства никто не оценит? Ты всё ещё не понимаешь, в каком мире мы живём? Твоего брата предали, а ты хочешь воздать этому человеку по чести и совести. Разве не глупо?

— Таков мой принцип. — Девушка выдержала паузу, вслушиваясь в треск горящего хвороста. — Может, не хочу чувствовать себя тварью, да и я уже объясняла…

— Отсутствие поддержки и признания, да, да. Просто скажи, что твоя главная цель — не месть, а трон. Тогда я пойму. Потому что способов отомстить много, а вот уже встать у власти… Да и тварью быть удобно. Ничто не мешает ставить собственные интересы выше чужих.

— Рассуждаешь с позиции эгоиста. Какой смысл убивать Лонгрена просто так? В Ревердасе ведь не останется правителя, а ты знаешь, чем это чревато?

— Смутой. Но нынешнее время и так слишком переменчиво. — Хаара ответила молчанием. — Ладно, я тебя понял, метим в королевы. Но сей принцип меня всё равно поражает. На твоём месте я бы придумал, как подкупить людей и завоевать их доверие, а идти и ставить на кон собственную жизнь… Неужели ты выросла в месте, где всё было честно и благородно?

— Нет, не всё, но мои предки стремились к понятию благородного долга.

— Твои предки стремились вырезать свой же род и отлично с этим справлялись. Неужели ты пытаешься привязать себя к их морали? Только вдумайся, Хаара… ты последняя из Дефоу, вольна поступать так, как тебе заблагорассудится, не оглядываясь ни на кого.