К обеду следующего дня путники, наконец, добрались до столицы. Хаара испытала странное будоражащее чувство. После того как она побывала в самых ужасных уголках страны, видела смерть, пытки, чудовищ из древних легенд, девушка снова вернулась в исходную точку, в место, где всё началось. Архорд стоял, как и прежде. Его высокие строения нежились в осенних солнечных лучах, предчувствуя надвигающиеся холода, и на первый взгляд могло показаться, что город удивительно красив. Ещё не так давно Хаара шла по этим улицам с Карлайлом, и как будто вчера случайный стражник помог им попасть на арену. Девушке почудилось, что сейчас она обернётся и увидит своего второго отца. Он снова осудит её за взбалмошное поведение и попытается наставить на путь истинный. Где он сейчас? Не вернулся ли в столицу?

— Что-то не так? — послышался настороженный голос Леоссара. Хаара заметила, что стоит, как вкопанная, посреди улицы и смотрит на мельтешащих людей, их контрастные одежды, недовольные рельефные лица. Вся эта суматоха казалась ей одновременно близкой и далёкой. Это была и её жизнь, и чужая. Принцесса помнила все запахи, все дни, проведённые здесь с братьями, и в то же время минувшее воспринималось ею как сладкий, давно ушедший сон. Он закончился, когда Хаара полетела с обрыва.

— Эй, убери клячу! — недовольно закричал мужик с телегой, которому девушка перекрыла путь, и после нескольких бранных слов Хаара, крепче взяв лошадь под уздцы, потеснилась к краю дороги.

— Ностальгия, — ответила она Леосу, — я как будто и не уезжала из столицы. Такое впечатление, что события прошедших месяцев мне лишь приснились, или наоборот, у меня никогда не было прежней жизни. Это чувство… утраты реальности, непонимания, где правда, смущает. Я как будто…

— Что?

— Ничего, — вдруг отрезала девушка, выдержав паузу. — Пойдём, поищем пристанище.

Маг задумчиво хмыкнул, но допытываться не стал. В конце концов, людная улица была плохим местом для разговора по душам.

Найти уголок для ночлега, как и в прошлый раз, оказалось сложно. Турнир был не за горами, и в Архорд съезжались люди со всех концов страны. «При желании и на арену будет не пробиться, — думала Хаара, — благо, как участнику мне это сделать проще». Сбив ноги в поисках свободных мест, путники наконец, заняли последнюю комнату в заведении с названием «Путеводная звезда». Трактирщик заломил тройную цену, сославшись на то, что на одно место сейчас претендует десять, а то и все двадцать человек, и он может сдать его хоть в пять раз дороже обычного. Хаара понимала, что это не совсем ложь, и им пришлось заплатить.

— Столица из самого богатого сделает бедняка, — заметил Леоссар, пересчитывая оставшиеся деньги, когда они расположились в комнате. Хаара подошла к окну и уставилась на возвышающееся напротив величественное строение храма.

— Я любила это место. Помню… Карлайл сказал, что Архорд — «скопище грязи». Мы с ним жили на окраине деревушки к западу отсюда, и он наслаждался уединённостью, тишиной, такой странной формой отшельничества. Если задуматься, Карлайл вообще не хотел возвращаться в столицу, а меня сюда влекло не только желание узреть лицо врага. Как бы объяснить… Архорд ведь мой дом. Я выросла здесь, здесь умерли мои родные. Наверное, пролитая ими кровь должна была вызвать во мне неприязнь к столице и дворцу, но я не могу отделаться от чувства, будто это единственное, что у меня осталось. Со дня своей «гибели» я была здесь единожды, а после будто выпала из той жизни и очутилась в другой. Мир, который я увидела, страшен, а столица придаёт уверенности, будто бы она по-прежнему моя… точно она союзница.

— Хотел бы я это понять, но, увы, не испытывал похожего чувства в отношении какого-либо места. То, что я когда-то называл домом, давно стало мне чужим.

Хаара развернулась.

— Хочешь, пройдёмся? Я покажу тебе несколько мест.

Маг согласился развеяться, и первым делом они отправились на городскую площадь. Полуденное солнце спряталось за медленно ползущими рыхлыми тучами, и столица сразу же сбросила приветливую маску. Леоссар рассчитывал, что Хаара покажет ему достопримечательности, то, от чего захватит дух, но они шагали по невзрачным серым улицам, и перед глазами мелькали разве что кирпичные стены, мрачные деревянные двери, железные перегородки, и скудные торговые лавки. Несмотря на то что близился турнир, столицу не спешили украсить или вычистить. Над арками трепыхались запачканные флаги, под зданиями валялся мусор, и маг увидел, как на углу одного из трактиров тошнит человека.

Чем сильнее небо затягивало, тем страшнее выглядел Архорд. Казалось, он утратил свою цветовую гамму и сделался серым, пасмурным, недоброжелательным. Снующие по улицам жители чудились Леосу озлобленным диким народом. Даже женщины и дети, чьи лица искажали не то презрение, не то мука, выглядели как хищные звери.

Выйдя к площади, Хаара остановилась, и Леоссар последовал её примеру. Он проследил за взглядом девушки и увидел величественное овальное строение, над которым развевались знамёна цвета мокрой охры. Прямо за ним виднелся огромный серый замок, отличительными чертами которого были правильность, чёткость линий и симметричность. Прямоугольные башни различные по размеру строго тянулись вверх. Тёмные крыши круто сужались, а высокие шпили словно стремились пронзить собою небо. Каменная кладка была строгого выдержанного вида. Несмотря на крупные размеры дворец олицетворял собой аскетичность. На фоне хмурого неба он выглядел уныло и почти зловеще. Отовсюду слышался шум. На площади сновало множество стражей, подозрительных вооружённых личностей и приезжих.

— Это ты хотела мне показать? — осведомился Леос, не сильно впечатлённый пейзажем.

— Арена. Главная достопримечательность Ревердаса, — задумчиво проговорила девушка. — Сложно даже представить, сколько сотен человек сложили там головы. Наверное, это самое страшное поле боя. Оно вечно живое. Бывает, сойдутся две армии, напоят землю кровью, и всё затихнет. Уже через несколько лет там проедет странник и даже не будет подозревать, что это кладбище под открытым небом, что его лошадь ступает по чьим-то костям. А арена ждёт, как верная жена, требует жертвы, как алтарь, диктует законы, как правитель. Место, где бог смерти никогда не спит.

— Разве люди ему поклоняются?

— Нет, даже имя предпочитают не называть, но дань платят постоянно.

— И идут сюда охотнее, чем в храм, разве не парадокс? Геул олицетворяет жизнь, мир, солнце, а люди требуют плоти и крови себе подобных, это почти предательство. 

Наоми выглянула из окна спальни и уставилась на широкую мрачную площадь. Начинался дождь. Столица заранее оплакивала тех, кому ещё только предстояло умереть. Серое марево сгустилось над городом и угрожающе дышало в лица его жителям.

Девушка положила руку на свой слегка округлившийся живот. Наконец-то у них будет ребёнок. После стольких попыток и радикальных мер в ней забилось ещё одно сердце. Она настоящая королева, и родит сильного крепкого наследника. Лонгрен, уже несколько смягчившийся из-за положения, полюбит её, откажется от наложницы, а может, и вовсе лишит распутницу головы. Наоми на это надеялась. Она не хотела делить мужа с какой-либо женщиной, унижаться в глазах придворных, быть серой невзрачной молью, слыть слабой и трусливой игрушкой. Не просто так она лила чужую кровь, терпела упрёки и побои. Самое страшное было позади. Теперь девушка докажет, что не из робкого десятка, и что она достойна статуса своего мужа.

В дверь постучали.

— Ваше Величество?

— Иду.

Наоми задёрнула занавеску, укутала плечи в белоснежную накидку и направилась к двери. Сегодня был день приёмов и, пусть прежде она не стремилась участвовать в этой обязательной процедуре, сейчас девушка чувствовала, что должна быть рядом с мужем везде и всегда. Величественно подняв подборок, она прошествовала в тронный зал, где уже в ожидании восседал Лонгрен, а в числе ближнего окружения короля бесцеремонно стояла Мисора. Наоми сделала над собой усилие, чтобы не смотреть в её сторону. Присутствие наложницы оскорбляло даже сильнее прежнего. Почему она находится здесь? Пусть будет подстилкой Лонгрена, но стоять в ряду его приближённых людей! Ярость душила королеву. Ещё сильнее её угнетало то, что Мисора держалась спокойно и слишком вольно в присутствии правителей. Позволяла себе дерзкие улыбочки, иной раз неаккуратные слова или жесты. Недостаточно низко опускала голову в приветствии, хотя Наоми хотелось, чтобы она падала перед ней ниц. Но как настроить против этой женщины короля? Ведь даже к Наоми он никогда не выказывал такого расположения, к жене, носящей под сердцем его сына!