Девушка положила ладонь на живот. Ей показалось, что глаза стали сахарными и скоро растворятся в слезах. Скорбь так быстро вытеснил страх. Он попадал в тело с каждым вдохом, множился, впитывался в кровь и кости. Наоми хотелось кричать, молить о помощи. Но кого? Кому она нужна в чужом государстве? Был бы шанс отправить письмо отцу, и она бы воззвала к нему, но у комнаты день и ночь дежурила стража. Выйти было никак нельзя, а довериться входящей прислуге — ненадёжно. От собственного бездействия Наоми страдала ещё сильнее.

Прокручивая в мыслях встречу с королевой, она снова и снова упрекала себя за слабость, невозможность защитить сына. Положиться больше не на кого. Она должна что-то придумать, иначе…

Вдруг в коридоре раздались голоса. Наоми насторожилась и взглянула на крохотную светлую щель между полом и дверью. Кого это принесло так поздно? Смена караула? Но ведь она уже была. Девушка прислушалась. Мужские голоса звучали тихо, слов было не разобрать, и уже через пару реплик послышались удаляющиеся шаги. Что бы ни произошло, для Наоми всё останется по-прежнему: душная комната, смятая, залитая слезами кровать и бессонница. Девушка готова была вновь погрузиться в раздумья, как вдруг в дверь тихонько стукнули, а в щель под ней просунули небольшую свёрнутую бумажку. Сердце девушки забилось с невероятной частотой.

Она тут же поднялась, утёрла слёзы, и босиком по ледяному каменному полу бросилась к таинственной записке. В груди затеплилась надежда. Кто-то подкупил стражу и передал ей послание? Кто же это мог быть? Дрожащими от страха и волнения руками Наоми раскрыла письмо. На улице уже царила ночь, и девушка метнулась к одинокой свече на узком столике. Приблизившись к ней так, чтобы разобрать буквы, она с жадностью всмотрелась в текст, написанный уверенным ровным почерком.

«Ваше Высочество (простите, но обстоятельства отныне вынуждают меня обращаться к вам именно так), я слышал о вашей беде, и боюсь, именно моя оплошность стала причиной открытия тайны о вашем положении. Не из злого умысла, а из стремления оказать вам помощь, я рассказал об этом королеве, но её реакция заставила меня раскаяться. Если вам будет угодно, я приложу все усилия для того, чтобы вас вызволить. Но рассчитывать на милость не стоит, а посему предлагаю вам подумать о побеге (оцените все «за» и «против»). У меня нет возможности обеспечить вам достойную охрану и комфортный переезд, но я согласен лично сопровождать вас вместе с вашим другом и слугой Я. Ф. Если вы соизволите вверить свою жизнь в наши руки, то мы рискнём своей для того, чтобы спасти вас и вашего сына. Рассчитываю на ваше благоразумие и скорый ответ.

P.S. Письмо уничтожьте после прочтения.

Ваш преданный слуга П.»

Наоми бросило в холод. Побег! Всё-таки во дворце отыскались люди, которым она не безразлична. Вот он, шанс спастись! Девушка прочла письмо дважды, затем подожгла его и бросила на пол. Раздумывать долго не пришлось.

Кто скрывался за инициалами, Наоми сообразила сразу. Это мог быть лишь один человек, прежде оказывающий ей посильную помощь. Яр — стражник. Он умеет обращаться с мечом, и защитит её в случае опасности. Периций лекарь, он проследит за состоянием её и ребёнка. До родов ещё шесть лун, к тому времени они будут в Эндагоне, и опасаться будет нечего. Этого ли недостаточно? Наоми вырядится в скоромное платье и сможет путешествовать инкогнито. Никто не узнает в ней принцессу, нужно лишь незаметно покинуть Архорд, и она будет спасена! Она и её сын.

От этих мыслей Наоми взбодрилась. Глаза впервые за последние дни высохли, и девушка почувствовала, как душевно освобождается. Королеве не видать больше её слёз!

Схватив бумагу и чернила, Наоми уселась в кресло и трясущейся от предвкушения рукой, начала писать:

«Дорогой друг, об отказе и речи быть не может! Неужто я способна подписать смертный приговор собственному ребёнку? Будьте покойны, мой отец щедро вознаградит вас за оказанную услугу. Я исполню всё, как вы скажете, в точности. Я готова бежать, только дайте мне знак.

P.S. Если вас не затруднит, раздобудьте мне дорожное платье, и пусть одно будет бедно. В нашем деле главное — не быть узнанным.

Н.Т.»

Дав чернилам просохнуть, Наоми свернула письмо и приблизилась к двери. Сунуть ли его через низ? Но ведь она даже не знает, кто стоит по ту сторону, и кому она обязана своим счастьем. Неуверенно сглотнув, девушка отодвинула затвор и выглянула в небольшую щёлочку. Стражник, услышавший шум, повернулся, и Наоми узнала в нём Яра. От ликования её сердце застучало чаще, и она высунулась в коридор.

— Это вы… — зашептала принцесса, — ах, я так рада! Даже не представляете, как я надеялась… — Она протянула мужчине письмо, тот забрал его и ловко спрятал под пояс.

— Давно не виделись, Ваше Величество. Доброй ночи. — Яр смущённо отвёл взгляд, и этот жест показался Наоми неучтивостью.

— Я уже не Величество, сир, но мне льстит ваша преданность. Почему же вы так резко отвернулись?

— Прошу прощения, вы не одеты.

Только сейчас Наоми заметила, что стоит босиком в одной ночной рубашке. Этот факт заставил её залиться краской.

— Ах, простите! — Она поспешила ступить в темноту комнаты, но закрывать дверь не решалась. Пальцы ног сжались от холода. — Как скоро мне ждать ответа?

— Скоро, — отозвался Яр, — только не выдайте себя волнением. Скройтесь, пока кто-нибудь не вышел в коридор.

Наоми нехотя последовала совету и уже через мгновение осталась наедине со своими мыслями. Только в голове её теперь множились варианты побега, вытеснив думы о злом роке и несправедливой жестокости судьбы. Девушка потушила свечу, вернулась в остывшую кровать и стала мечтать о том, как умчится прочь из этого жуткого места, как приедет домой, родит сына, не будет знать горя. Впервые со дня смерти Лонгрена в ней наблюдался такой подъём духа. На радостях она даже выпила отвар, решив, что отныне и тело, и душа её должны быть в добром здравии.

Август высоко поднимал белый флаг, пока они с Харон двигались к главным воротам Ютры. В округе царил запах сладковатого гниения, мешающийся с налётом сырости и гари. Свинцовое небо, казалось, вот-вот упадёт и расплющит оставшихся в живых магов. После очередной провалившейся атаки Харон чувствовала себя скверно. Командующий мёртв, лорд Харес тоже. На место Мирана выбрали Радвида, который в надежде на лучшее отправил в столицу письмо. Ответ пришёл неожиданный, главным образом потому, что воины не знали о смене власти и подпись новой королевы повергла выживших в шок. Радвид громко зачитал важное известие. Харон передёрнуло, когда она представила смерть Лонгрена Теула. Неужели чутьё не подвело? Кем была эта девушка? Самозванкой? Магом?

Командующий зачитал подтверждение от Отца Люрэса, о том, что Хизер — чистокровная Дефоу, затем краткое известие о коронации и приказ, воспрещающий вступать в новую битву с Иннун. Услышав, что драться в ближайшее время не придётся, мужчины слегка расслабились. Некоторые были серьёзно ранены, и те, кто держался на ногах, собирали с поля боя тела погибших, дабы почтить их молитвой и предать огню. Веррам же досталось особое задание.

Именно их избрала королева для дипломатической вылазки. Попытка поговорить — что может быть глупее в сложившейся ситуации? Затея казалась не стоящей свеч, но магам пришлось подчиниться. Ситуация угнетала всё сильнее. Сначала нападение на Ютру, теперь резкая смена власти. Что дальше? Война?

— Проклятье, мы упустили такое зрелище… — с досадой процедил Август. Не стать свидетелем эпохального события лишь потому, что Иннун вырезали торговый городок, было невыносимо, и мужчина уже не раз упрекнул покойного Лонгрена за решение отослать их из столицы.

— Тебя только это беспокоит? — удивилась девушка. — Я предполагала, что с блондинкой что-то не так. Не верю, будто она честно выиграла бой с Лонгреном. Сам посуди. Он мужчина, к тому же в доспехах и с прекрасным оружием, а девчонка… лёгкая мишень. Куда ни ткни, отовсюду польётся. Как она обезглавила его, выдержала два боя подряд? Кто вообще в такое поверит?