— Это лишь вероятность, основанная на твоём собственном безрассудстве. Не все так же храбры и отчаянны, для того нужны особенные обстоятельства, такие, например, как убийство ребёнка. Подумай, на что способна женщина, утратившее всё. Быть может, её боль по Лонгрену утихнет, и она даже смирится с твоей правотой, но смерть сына она не простит никогда. Наоми развяжет войну, если ты заберёшь у неё последнее.

— Она не сможет. Для этого нужны ресурсы, люди, влияние и дар убеждения, а всё, что есть у Наоми — это титул, дающий ей не так уж много прав. Думаю, Ульрих и сам не будет рад этому ребёнку. Сын покойного узурпатора — это позорный след на роду, а без него Наоми ещё можно будет воспользоваться в политических целях. В конце концов, она по-прежнему молода и привлекательна.

Хизер слегка покривила душой. Привлекательной Наоми было сложно назвать, но и безобразной она не была. Может, опыт и годы скрасят её наивное девичье лицо. Карлайл начал возражать, но вдруг двери распахнулись и в залу бесцеремонно вошёл Егель Арфел. Его лицо расплылось в улыбке при виде королевы, но Хизер оставила этот молчаливый комплимент без внимания.

— Ваше Величество, мы доставили прокажённого, как вы и просили.

— Заводите.

Рыжебородый подал кому-то знак. В зал вошёл конвой, состоящий из двух облаченных в доспехи стражей, а вместе с ним закованный в кандалы мужчина. У него был жуткий вид: потрёпанная одежда, украшенная грязевыми пятнами и старыми заплатами, сильно отросшие ржавые волосы, лицо, наполовину изъеденное болезнью, покрытое плешью и чем-то скверным, напоминающим мох, а с другой части испещрённое гноящимися порезами. Казалось, в зал вошла мучительная смерть. Шлейфом тянулся смрад смешавшихся мочи, пота и гноя. Нечеловеческие черные глаза странно бегали из стороны в сторону. У Хизер перехватило дух, и не будь её психика закалена подобными вещами, она, возможно, лишилась бы чувств. Карлайл зашептал молитву, когда то, что уже сложно было назвать человеком опустили на колени подальше от трона и заставили склонить голову. Стражники нехотя, с брезгливостью и плохо скрываемым страхом касались арестанта. Хизер почувствовала дискомфорт и чуть поёрзала на троне прежде, чем обратиться к заключённому.

— Мне доложили, что ты кричал в толпе о приближении некого зла. Это правда?

— Правда, правда… — как полоумный закивал мужчина. Егель обошёл его и с размаху пнул в живот.

— Ваше Величество… ты, тварь, должен отвечать чётко и обращаться к королеве «Ваше Величество».

— Прекратить! — Голос Хизер заставил рыжебородого отпрянуть и поклониться.

— Я хочу услышать подробнее. Что тебе известно?

Прокажённый поднял голову и странно усмехнулся. Его пристальный взгляд девушку насторожил, однако, сделав над собой усилие, Хизер сохранила нейтральное выражение лица.

— А я…я вас помню. Вы дали мне денег на площади, да, да… — Прокажённый закивал в подтверждение собственных слов. Хизер охватила дрожь при этом воспоминании. В день их прибытия пошёл дождь. Она всматривалась в окно дворца, когда за рукав потянули и на глаза попался попрошайка в жуткой маске. Леоссар отвёл её от этого человека, но вот, судьба вновь сталкивает их. — Да, я говорил, что мы, отвергшие пророчества жрецов, будем распяты дважды. Это всё из-за ребёнка. Посмотрите на меня. Если бы я послушался и убил его, этого бы не случилось, и быть может, война тоже была отсрочена.

— Ваше Величество, он же ненормальный, — вновь вмешался Егель, но Хизер не обратила на него внимания.

— Война? Что ты знаешь о ней? Что за ребёнок? Отвечай.

— О, это было давно… я тогда был молод, и жил мирно, никому не докучая, пока не нашёл в колодце ребёнка. Жрец велел мне его убить, а я не смог, и потом… потом у меня его отобрали, и я стал таким. Я проклят, проклят до основания души! Я — первый из грешников, кому Геул воздаст за ослушание! А затем мир утонет в агонии! Война уже наступила, идёт с тех пор, как я потерял ребёнка, какь моя рука дрогнула, занося кинжал…

— Почему тебе велели убить?

— Мне…я… спас его, но не должен был. Он говорил о зле…

— Ребёнок?

— Жрец… а потом они убили Сандру, и я… я больше не нашёл его…

Хизер мало, что понимала из бессвязного бормотания с набором имён, и решившись оттолкнуться хоть от чего-то, попыталась вспомнить рассказ Блэйра.

— Тебе… известно что-нибудь о близнецах?

— Близнецах? Нет, не знаю. Я видел одного ребёнка, я дал ему имя Микаэль! Но тогда он был младенцем, а теперь уж вырос, и я давно потерял его след! Пока он не будет убит, проклятье не спадёт с меня, и я…

— Достаточно, — отрезала Хизер. Она с трудом могла смотреть на сумасшедшего, казалось, он вот-вот упадёт и начнёт разлагаться. Каждый раз, когда мужчина выдыхал, воздух как будто наполнялся ядом. — Полагаю, ничем вразумительным ты поделиться не можешь.

— Теперь уже ничего не исправить, люди обречены! Мы будем страдать из-за своего эгоизма!

— Тебе сказали достаточно! — Егель снова пнул прокажённого и тот, захрипев от боли, согнулся. Хизер нахмурилась и нервно сглотнула.

— Увидите его.

— Может, вам воды? — тихо предложил Карлайл. Девушка отрицательно качнула головой. Теперь она и сама начинала верить в то, что Ревердасу угрожает нечто серьёзное. Может, горстка Иннун — это только начало? И если их не удастся сдержать… Хизер было страшно представить, что за хаос начнётся.

— Не думал, что ты суеверна, — удивился Леос после краткого пересказа Хизер. Они вместе шагали по коридору. Девушка только закончила разбирать отчёты о состоянии казны и продовольственных запасах на зиму. Как выяснилось, налоговая система давала сбой, и часть денег или вовсе не была уплачена или ушла не по назначению. Куда — никто не знал. В бумагах не было порядка. Ещё одна дурная весть в добавок к прочим. Королеве казалось, что она стремительно взбирается на гору из проблем, требующих срочного решения, однако главной причиной её тревоги оставались Иннун. Внутреннее чувство подсказывало, что захват Ютры — лишь первый крохотный вызов её государству.

На Ревердас спустилась ночь, в коридорах горели факелы. Замок был на удивление тих и пуст. Последний раз Хизер наблюдала горстку смеющихся беззаботных гостей около часа назад, они удалялись в сад. С тех пор на глаза не попадался никто, за исключением Леоса и нескольких стражей в карауле. Хизер это не насторожило, она привыкла видеть дворец таким ещё со времён правления отца. Да и роящиеся недобрые мысли занимали всё королевское внимание: ребёнок Наоми, эрии, маги, предатели короны. Как справиться со всем этим теперь, когда меч не решает проблему?

— Дело не в суеверии. Когда-то ты и в существовании Шархадарт сомневался, но я стала живым доказательством того, что они есть и обладают неизвестной смертным силой. Почем знать, что жрецы не правы? Ты ведь сам видишь, что-то происходит. Я уже рассказывала об Иннун в нашу первую встречу, помнишь? Я видела, какие жуткие вещи они творили. Гниющие трупы на кольях, отрубленные головы… это за гранью любой военной этики, мы имеем дело с монстрами. — На мгновение Хизер осеклась, вспоминая, что идущий рядом маг — тоже Иннун. Леоссар сделал вид, что не заметил её замешательства. — Вчера — деревня, сегодня — город, а завтра — страна.

— Этого не будет.

— Откуда тебе знать?

— Их слишком мало. При желании можно послать туда армию и стереть их с лица земли. Даже горстка магов не справится, если их задавить массой.

— А если их больше, чем мы думаем?

По стенам метались испуганные тени. Хизер никак не отпускало тревожное чувство. Леос же, напротив, казался почти равнодушным.

— Думаю, тебя донимает паранойя. Ты подпираешь дверь креслом, прежде чем пить или есть, проверяешь продукты на наличие ядов, видишь в каждом проходимце врага или заговорщика, а ещё веришь безумцам из подворотни, вещающим о том, что на пороге война.

— Ты серьёзно? Я несколько дней на престоле, а уже вижу столько вариантов раскола страны, сколько мне и во снах страшных не мерещилось.