Я заставила себя переварить его слова. Не только то, что он назвал меня бесчувственной задницей. Те слова, что объясняли, почему он избегал меня.

Может, он прав. Мы оба практически погрузились в режим бегства до Дубая, даже после того, как узнали, что Териан химичил с нашим светом. Знание причины проблемы ни хера не помогало контролировать симптомы.

И теперь всё не будет иначе.

На самом деле, он прав. Всё наверняка будет хуже.

Ревик это знал. Почему я притворялась, будто не знаю?

Он бегло пожал плечами, словно пытался остановить себя, но его голос лишь сделался ещё более грубым.

— Как ты можешь вести себя так беспечно, бл*дь? — сказал он. — На кону стоит жизнь нашей дочери, Элисон. Не только твоя. Я знаю, тебе насрать на свою жизнь, но ты разве забыла про Лили? Тебе настолько сильно надо пое*аться, что ты готова рискнуть Лили?

От последней его фразы что-то в моём свете перемкнуло.

Перемкнуло… а потом просто закрылось.

То есть, по-настоящему закрылось.

Возможно, впервые с тех пор, как началось всё это дерьмо после Дубая. Все ссоры. Все бесконечные обсуждения. Впервые всё сочувствие и добрые намерения ушли из моего света.

Рухнули вниз как камень, бл*дь.

Я знала, что он расстроен. Я знала, что он ревнует к Чан. Я знала, что ему больно, и намного сильнее, чем он позволяет мне почувствовать или увидеть. Я знала, что потом он пожалеет об этих словах. Мне было всё равно. В тот момент мне было всё равно.

Я должна уйти сама.

Я должна убраться от него. Немедленно.

Я почти добралась до двери, когда он внезапно очутился передо мной.

— Элисон… остановись.

Я начала протискиваться мимо него, но он схватил меня за руки.

— Элли, боги. Остановись. Остановись, жена. Пожалуйста…

Он шокировал меня, дёрнув к себе. Его руки обняли меня прежде, чем я успела хоть поднять взгляд. Он крепко прижал меня к своей груди, не дав даже перевести дыхание.

— Элли, — пробормотал он. — Элли. Прости, что я такое сказал. Я говорил не всерьёз.

Он крепче обнял меня. Он обнимал меня до тех пор, пока я не прикусила губу, стараясь молчать и контролировать свой свет. В основном мне просто хотелось поплакать у него на груди, рассказать всё, о чём я думала и пыталась сделать в тот день, сказать ему, как меня достало играть эти роли по какой бы то ни было причине. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и в основном потому, что я невольно чувствовала его, когда его тело и свет находились так близко.

Его свет обвился вокруг моего и скользил внутрь, словно он ничего не мог с собой поделать.

Я чувствовала в нём столько боли, что у меня перехватывало дыхание, но в первую очередь я ощущала горе, сокрушительное и сильное горе, с которым я не знала, что делать.

Держаться за злость стало почти невозможным, особенно когда я ощутила любовь, вплетавшуюся в то горе, и страх, который едва не задушил ту боль в моём свете.

Я понимала. Правда, понимала.

Он справлялся с этим, отстраняясь от меня.

Я справлялась с этим, помешавшись на том, чтобы быть с ним, пока ещё есть такая возможность.

Все те вещи, которые мы обсуждали последние несколько недель, накатили на меня, заставляя вспомнить, и моё неприятие всего этого бардака усилилось. Затем в горле по-настоящему встал ком, и слёзы накатили на глаза так быстро, что я едва не задохнулась. Я закрыла глаза, может, пытаясь сдержаться… или хотя бы подавить это всё, чтобы это не присутствовало впереди моего света. Я также не могла потерять контроль над своим светом.

Даже сейчас, посреди всего этого я не забывала.

Я не могла потерять контроль. Даже в этом отношении.

Несколько долгих минут мы просто стояли там.

Чем дольше затягивалось молчание, тем крепче Ревик обнимал меня, но я чувствовала, как он силится придумать, что сказать. Я чувствовала, как ему ненавистен тот факт, что он не доверял собственному свету, что он даже не мог поговорить со мной об этом, не рискуя, что нас подслушают. Я чувствовала его ярость из-за Чан, из-за того факта, что он ощущал отголоски её света в моём.

Я понимала. Я всё понимала… но я ненавидела это.

Я реально ненавидела это, бл*дь.

Когда я заговорила, мой голос звучал хрипло, так тихо, что я сама его едва слышала.

— Что, если я не могу? — я старалась подавить ком в горле. — Что, если я не могу это сделать?

— Можешь, — сказал он так же тихо.

Я покачала головой, но не пыталась с ним спорить.

Не было смысла.

— Дело не в сексе, — сказала я ему.

— Я знаю, — мягко произнес он. — Элли… я знаю, что дело не в этом, — его голос ожесточился. — Даже когда мне хочется вышвырнуть тебя из нашей комнаты за то, что ты целуешься с другими видящими.

— Прости, — сказала я почти шёпотом. — Мне так жаль, Ревик. У меня имелись причины пойти туда и поговорить с ней. Мне хотелось бы рассказать тебе…

— Ты не можешь.

Я кивнула, чувствуя, как предупреждение в его свете становится резче.

Затем он послал в меня больше тепла, и я закрыла глаза. Через несколько секунд я подняла на него взгляд, стараясь думать, увидеть сквозь наши щиты, зная, что даже сейчас Тарси или Балидор могут мониторить свет Ревика.

— Я хочу, чтобы ты доверился мне, — сказала я. Прикусив губу, я слегка встряхнула Ревика, стискивая его спину. — Доверься мне, чёрт возьми. Пожалуйста. Пожалуйста, верь мне.

Он кивнул. Я вновь видела в его глазах слёзы, но он лишь кивнул во второй раз.

— Ты обещаешь всерьёз? — спросила я.

Он мягко прищёлкнул языком. Я видела, как в его глазах проносятся эмоции, нерешительность, но исходившее из его груди тепло усилилось.

— Всерьёз, — говоря это, он выдохнул, почти как будто капитулируя. — Я говорю абсолютно серьёзно, Элли.

Облегчение затопило мой свет, и я сильнее стиснула его.

— Я люблю тебя, — пылко произнесла я. — Я люблю тебя и Лили больше всего на свете. Никто не встанет на пути этой любви для меня. Никогда.

Я почувствовала, как он расслабился ещё сильнее.

В этот раз он посмотрел мне в глаза.

— Я знаю.

Я сглотнула, закрыв глаза и прижавшись к нему. Ощутив, что Ревик напрягся и снова начал закрывать свой свет, я подняла взгляд.

— Прости, что я давила на тебя, — я сглотнула, наблюдая за его глазами. — Я не вру, когда говорю, что дело не в сексе. Не в этом отношении. Просто… нам всем скоро придется покинуть это место. Всем.

Я остановилась, осознав, что не знаю, как донести то, что я хотела сказать, при этом не сообщив слишком много. Я покачала головой, сдерживая слёзы. Опустив взгляд, я уткнулась лицом в его грудь, закрыв глаза.

— Ты действительно теперь не будешь со мной? — спросила я ещё тише.

Я не сказала остальное. Я не добавила то, что мы оба знали — нам ещё долго может не представиться возможности.

Мне не нужно было добавлять эту часть. Он знал, что я имела в виду.

Я почувствовала это в его свете, как только произнесла эти слова.

Казалось, Ревик всё ещё обдумывал мои слова, когда всё его тело напряглось. Его пальцы напряглись, и его ладони тоже. Напряглись даже его ноги, плечи, грудь. Я ощутила, как то горе на мгновение усилилось, но я также чувствовала там страх, сдержанность, всё то, что он не сказал и не собирался говорить мне в данный момент.

Должно быть, что-то во всём этом заставило меня тоже открыться сильнее, потому что его свет внезапно очутился всюду вокруг меня, душа мой aleimi. Я чувствовала в нём внутреннюю борьбу, решения, колеблющиеся во все стороны — страх, который хотел стиснуть моё горло.

Я также чувствовала там любовь.

Любовь ко мне. Любовь к Лили. Я чувствовала её интенсивность.

Я ощущала его решительность. Я ощущала силу воли и готовность защитить нас, что бы для этого ни потребовалось.

Что-то в этой решимости (возможно, лишь то, сколько самого Ревика я чувствовала в этом) пугало меня до чёртиков.