– Он слишком рвался помочь карателям. Рикардо хотел отнять наши владения. Я не могла допустить подобного.

– Мне понятно ваше желание. Но почему вы не попросили волков напрямую? Зачем стоило разыгрывать такую сложную партию?

Лицо ведьмы трогает улыбка. Мелькает, чтобы снова исчезнуть.

– Простые игры давно потеряли для меня свою прелесть. К тому же, если бы я обратилась к волкам – на меня упала бы тень. Подобного я не желала. А так... Я неплохо развлеклась с лордом Вингелем Альвелем.

– С кем? – недоумеваю я. Ягши лишь отмахивается от моего вопроса.

– Кроме тебя никто все равно не догадается.

– Разве вам страшен гнев налару?

– Я не всесильна, что бы обо мне не говорили, хотя с Амислером Вайсселом могу совладать. Но у меня были и есть причины, почему я не хочу, чтобы он узнал правду.

Она поднимается со скамьи. Если долго смотреть на нее, можно заглянуть внутрь чар: седые волосы на миг кажутся длинными и густыми, а тело юным и крепким, хотя ягши далеко не молода.

Ксания достает с полки припрятанный маленький мешочек из серого, грубого сукна и дает мне.

– Возьми, пригодится.

– Что это? – задаю ведьме вопрос.

– Защита.

Я с благодарностью принимаю подарок. Путь предстоит мне неблизкий, а проходить по землям чужой стаи – опасное приключение. Я избежала неприятных встреч, пока шла сюда, но обратная дорога такой легкой не будет. Повсюду слишком много моих следов. Обозленные волки обязательно будут меня поджидать.

– Спрашивай, – дает не дозволение ягши, заметив мой интерес.

– Случайно ли было то, что твой выбор пал на Ларре Таррума?

– Я не знала, кого Вингель Альвель отправит в Айсбенг.

– Но не могла не догадываться.

– Все сложилось удачно, волчица. Тебе ли меня укорять?

– Его род идет из Виллендии.

– Черно-бурые волки считаются едва ли не самыми мудрыми среди твоего племени. Они хранители прочих зверей и знают то, о чем ведать никому не положено.

– Как и ведьмы, – бормочу я, но ягши моего шепота будто не замечает.

– Волчья кровь в жилах Ларре Таррума удержала тебя от того, чтобы сомкнуть челюсти на его глотке. Хотя норт остается при том человеком. А вы, как известно, не слишком жалуете людей.

Я не решаюсь смотреть в ее проницательные глаза.

– Это неважно. Мой дом в Айсбенге.

– Разумеется, – соглашается женщина, пряча улыбку, а я чувствую, что она порядком мне не договаривает. Я вешаю полученный дар на шею. Ведьмин мешочек пахнет луговыми травами и сухой землей.

– Стая княжества пропустит тебя, но лиеская покажет клыки.

Я признательно ей киваю, выслушав предостережение, и принимаю привычный мне облик. Ксания выпускает меня наружу. Ветер сбивает с лещины дождевые капли, и они падают на мою успевшую высохнуть шерсть.

Мешочек на шее раскачивается, пока я бегу. Я чую запах чужих волков и стараюсь выбирать тропы, по которым они редко ходят. Иногда мне кажется, что трава рядом слишком громко шумит. Мне мерещатся шорохи и чьи-то шаги, но стоит обернуться назад, как никого не оказывается рядом. Но временами в виллендских лесах мне чудится чей-то взгляд. Среди поросли кустарников мелькают будто волчьи глаза, но стоит мне задержаться на них взглядом, как те пропадают, а я начинаю думать, что все увиденное мне пригрезилось.

В Лиес я выхожу лишь к ночи. Вся подбираюсь, когда не так далеко от себя слышу вой местной стаи. Мне бы поохотиться, поймать хотя бы мелкого кролика, но медлить нельзя. Я и так порядком задержалась. А если волки почуют на моей шерсти кровь, живой мне из густого леса не выйти. Нельзя кормится на чужих землях, если не можешь выстоять в битве против хозяев владений.

На небе сияет тонким серпом молодая луна. Тревожно завывает в кронах ветер.

Снова раздается вой... Почуяли! Я стремительно разгоняюсь, надеясь не дать им догнать меня. До границы бежать еще порядком далеко.

Волки переговаривается, и я понимаю, что они пытаются загнать меня. Один из них почти проносится рядом, едва не коснувшись моего бока. Его шерсть почти так же темна, как моя. «Переярок», – пренебрежительно мысленно фыркаю. Ему за мной не угнаться.

А вот пары матерых, бывших, на мое счастье, дальше остальных, когда обнаружился мой след, мне стоит опасаться. Но пока они далеко...

Я ловко перепрыгиваю через ствол упавшего дерева, отмечая, что молодому волку не хватает моих навыков, и он начинает отставать. Переярок тяжело дышит. Не привык гнать добычу по вязкому снегу, вот и сил ему не достает. Но зато гонора достаточно:

«Ты на чужих землях, волчица», – гневно рычит на меня. Я не замедляюсь даже на миг и проношусь вперед, так и не дав ему ответа.

Волки позади меня рычат, лают и завывают. Матерые вырываются вперед. Их всего двое – самец и самка. В отличие от нас, зверей, пытающихся выжить на голодном севере, лиеские волки могут позволить себе жить небольшими семьями. Для Айсбенга это кажется небывалой роскошью.

Мои ноги горят от нагрузки. Но я все равно несусь вперед с такой скоростью, о которой человек может только мечтать. Нельзя позволить себе дать слабину. В мире зверей нет места жалости.

Но в боку раздается, жаля меня, боль, и мне приходится немного сбавить скорость, чтобы она отступила. Еще больше крови поступает к моим горящим мышцам. Я снова возвращаю прежний темп, но матерые следуют за мной по пятам. Особенно ощущается ярость волчицы. Как же чужая самка по весне на ее землях! Если остановлюсь – без промедления растерзает. Ее волк кажется куда спокойнее, но на его милость рассчитывать не приходится.

Еще прыжок – легко рассекаю воздух, как пущенная из лука стрела. Рядом раздается лязг чужих зубов.

«Остановись... Сразись с нами!»

«Нет уж», – думаю я и снова вырываюсь вперед. Слышу недовольный рык волка, остающегося позади меня.

Кобрин все ближе, а там – зверю нет места. Они не станут преследовать меня на землях людей.

«Не догонишь!» – провоцируя, заявляю я глупому переярку. Он недовольно показывает клыки. Они сверкают во тьме, будто сделанные из заледеневшего снега.

Стремительная погоня. Ветви, цепляющиеся за шерсть. Ветер, подгоняющий вперед.

Ухожу в бок, когда какой-то зверь пытается повалить меня в прыжке. Его челюсти почти мелькают у моего горла. «Наверняка, самка», – мельком отмечаю я. Волчицы полны желчной ярости ко мне.

А потом встречаюсь с чьими-то глазами. Светлые, будто сделанные изо льда. Внимательный, расчетливый волчий взгляд. Затем еще попытка – новый прыжок. Я чувствую, как острые клыки сжимаются на моем горле, валя мое тело на землю, поросшую мягкой травой.

Хребет болит от резкого падения. Чужие лапы давят меня все ниже, сгибают под себя. Волчья челюсть легко, сжавшись, может меня погубить. Раз и звериные зубы вцепляются в мое незащищенное горло. Мне остается лишь заскулить, признавая свое поражение.

Ведьмин мешочек на моей шее разгорается, обжигая кожу своим жаром даже сквозь шерсть. Вижу во тьме вспышку – так ярко горит. Пламя окутывает меня, садня, но не причиняя болящих ожогов. Напавший на меня волк, скуля, отшатывается прочь. Ему огонь, напротив, причинил немало боли. Чую запах паленой шерсти и горелой плоти.

Рассматриваю противника. Волчица. Матерая. Все, как я ожидала. Остальная стая с недоумением глядит на нас двоих, а я дальше не позволяю себе медлить – разворачиваюсь и уношусь прочь. Звери глядят мне в след, но за мной больше не видно нет погони. Но когда я вырываюсь вперед, позади раздается волчий вой. Дар ведьмы горит на моей шее яркой меткой и гаснет, только когда я достигаю империи.

Лишь снова оказавшись в Кобрине, я позволяю себе перевести дух. Останавливаюсь, жадно вдыхая воздух, и борюсь с желанием упасть на землю без сил. Где-то рядом различаю слабый запах Ларре Таррума. За время, проведенное с ним, я начала улавливать даже крупицы его духа, неясно витающие в воздухе. Но по его следу я не иду.

Наконец-то я могу отправиться Айсбенг. Северный полуостров слишком долго меня ждал, а моя стая давно слишком остро нуждается в волчице – даану.