Они – волки. Они выносливы, хитры и сильны.

Они презирают людей.

Живущие в суровом Айсбенге не исключение. Но что, если местные волки заключат сделку с чужаком?

И выйдет так, что придётся пожить человеку бок о бок со свирепыми зверями, а рядом с ним будет следовать волчица цвета угля.

А там уж и взаимная ненависть перерастёт в иное чувство…

В ту ночь пришла голубая луна. Нежданная, тревожная. Опалила своим мёртвым светом понурые ели, заискрилась в снегах и во льдах. Запахло в воздухе смятением, беспокойством. А она, нежданная гостья, засияла гордо, с отвагой разгоняя мрак.

Дурная предвестница – так называли её…

– Не боюсь, – сказал он, щурясь на небо.

То был старый волк, чьё имя уже никто и не вспомнит. С голубыми глазами-льдинками на седой, дрожащей морде и серой шерстью, искрящейся, будто снег. Безымянный. Тот, кто помнил то, что и знать не положено.

Он, уставший, с тоскою смотрел на луну. Она, полная и круглая, ярко светилась и не думала растаять, подобно миражу.

Третий раз он видел её на своём веку.…  И каждый раз она приносила несчастья…

– Вы верите?.. В предзнаменования? – послышался позади мягкий, хрустящий голос.

Дарина, одетая в простое белое платье, аккуратно ступала босыми ногами по наледи. Лёгкая ткань струилась, подобно туману. В светло-русых волосах, стянутых по-человечески в косу, змеями вились тёмные ленты.

– Мне ли не верить, дитя. Мне ли не верить… – повторил он, а затем смолк. Не стоит кликать беду.

Она принесла ему ужин. Дарина… молодая волчица с горячим сердцем, что помнила о старике, которого все предпочли забыть. Милая, добрая Дарина… Пощадят ли тебя те перемены, что придут с голубой луной?..

Пока старик ел, она сидела рядом, задумчиво теребя косу. Потом прибежали волчата – Алейна и Веслав. Те, что родились ещё этой весной, принялись беззаботно играть друг с другом, кувыркаясь в снегу. После, набегавшись, они устали и сели, прижавшись к ногам матери.

– Матушка, расскажи сказку… – попросила маленькая Алейна, с надеждой заглянув в глаза. Услышав просьбу сестры, Веслав тоже заканючил:

– Сказку!.. Сказку!..  – громко заскулил он.

Дарина, уставшая от домашних хлопот, тяжело вздохнула. Каждый вечер она рассказывала детям истории, но те, которые она знала, постепенно подходили к концу. Волчица задумалась, чтобы ещё поведать щенкам, как её спас старик:

– А хотите, я поделюсь с вами рассказом? – сказал волк. Много всего он ведал. Но, хотя его истории многие считали тяжёлыми, все неизменно с замиранием ловили каждое слово.

– А там будет любовь? А даану? – восторженно спросила Алейна, завиляв хвостом.

– А сражения и великие подвиги? – проявил интерес её брат.

Старик хитро улыбнулся:

– История эта старая… Много всего в ней переплетено.

Волчата вместе со своей матерью замерли в ожидании.

– Говорят, что случилось это давным-давно, задолго до моего рождения и до вашего. Говорят, что тогда Айсбенг не слыл таким суровым и холодным краем, а на северных равнинах цвели пряные травы, которые так любят солнце. Но уже тогда здесь жили великие волки, чья кровь и сейчас льётся по нашим жилам. Они, наши предки, все были бравыми воинами: и женщины, и мужчины искусно владели оружием, и не находилось равных им в бою. И каждый… каждый!.. владел особым названным клинком, вылитым из живой стали. Великие волки защищали свой мир от тех, кого боятся в ночи. О них складывали легенды, пели песни… Ими восхищались, их боялись…

Но зависть взыграла в сердце заморского короля Найвена, названного в честь горного кремня. В его владениях росли удивительные растения, но не цвели они столь прекрасно и не давали таких вкусных плодов; его воины казались сильными, но не настолько, как великие волки; а женщины в стране рождались красивыми, но не такими чарующими, как северные волчицы. И захотел король покорить Айсбенг, подчинить его своей воле. И совершил страшное… Найвен обратился к подземному властелину за помощью, а у того – девять дочерей-валькирий. Пообещал властитель подземного мира, что не пройдёт и года, как полуостров уже никогда не станет прежним, и отдал в помощь королю свою дочь, Калукк.

Говорят, современники находили её необыкновенно красивой: волосы, тёмные, словно ночь, опускались волнами за плечами, а изумрудно-зелёные глаза ярко сияли. От блеска доспехов валькирии возникало северное сияние, разливаясь водными красками по небу. С гривы коня падала священная роса, пробуждавшая к жизни, а меч озарял непроглядную тьму пламенным светом.

Неудивительно, что король в неё вскоре влюбился. Но не желала дочь подземного властелина становится тому женою, её сердце жаждало свободы, как ястреб в небе, и лишь посмеялась она над глупым смертным.

Началась война. Люди, которых защищали великие волки, обнажили против тех мечи. Лилась кровь... Воины Найвена, наделённые небывалой мощью, не прогибались под тяжестью волчьих клинков, и не страшились мастерства, с которым орудовали айсбенгские воины зачарованными клинками.

Гибли люди, гибли волки-оборотни… Лишь по полю боя летала на крылатом коне Калукк да подбирала умерших. Души тех отправлялись к отцу девы за чертог. Валькирия же лишь беззаботно смеялась. Не было дела ей до хлопот смертных.

Люди, наделенные мощью подземного властелина, рушили дома своих недавних защитников, убивали их малых детей. Всюду царили лишь смерть и насилие.

Несокрушимые воины погибали.

Не существовало тогда отдельных стай, все волки объединились под началом одного вожака. Того звали Хейльден. Никто не мог сравниться с ним ни в мастерстве ведения боя, ни в мудрости и отваге. С болью он смотрел, как люди, в чьих глазах поселилось безумие, рушили всё ему дорогое. Волки не могли победить этой тьмы. Осознав, что поражение неизбежно, зверь позабыл о собственной гордости и направился к той, в чьих силах было всё изменить…

Каждый волк несгибаем, горд и выбирает смерть отступлению. Лишь вожак не может думать о своей гордыни, для него стая дороже собственной шкуры.

Склонив голову, встал Хейльден пред Калукк. В её изумрудных глазах разгорелся интерес. Она внимательно выслушала просителя. Для бессмертной валькирии жизнь человека, да и волка, ничего не значила, но отчего-то она согласилась помочь смертному. Причину этому она и сама тогда не знала...

Война остановилась. Люди, одуревшие от мощи, подаренной подземным властелином, покорно сложили оружие. Калукк развеяла пелену чар, и воины Найвена увидели свои руки, алые от звериной крови. Великих волков не осталось: одних уничтожили, других – не смогли удержать, когда те решили, что отныне люди сами в силах за себя постоять. Воспользовавшись помощью Калукк, стая ушла.

Найвен победил в сражениях, но выиграл ли он войну? Прекрасный Айсбенг пал жертвой его гордыни. Не увидеть нам более здесь цветущих садов, не послушать чудесного пения птиц. Прекрасный полуостров умер с уходом прежних хозяев.

А волку, любому волку, не знать отныне дружбы с человеком.

Искрится, переливается свежий снег. Это Айсбенг. Суровый север, вражеский солнцу. В нем властвуют стужа и холод. Айсбенг – мой дом, выкованный изо льда.

Негостеприимен он да неприветлив. Ветер колюч, а снег, что трясина, вниз тянет. Бежать в нем непросто, то и дело вязнешь.

Небо над головой темно, а земля всюду бела. Не знает Айсбенг иных цветов кроме черно-белой палитры. Но зрение мое сумеречно: не различить красок тому, кто был рожден во тьме.

Во мраке нет иных ориентиров помимо слуха и нюха. Я слышу зов своего брата, и я спешу к нему. Этой ночью нам предстоит охота, пьянящая и изнуряющая.

Как вдруг… Этот запах. Сначала лишь слегка уловимый, потом усиливающийся. Терпкий и резкий. Отдающий горечью и оставляющий оскомину во рту. Так пахнет только один зверь. Ему не место здесь, в Айсбенге он чужак.