— Их у тебя уже так много, — заметила Сирокко, с любопытством глядя на Многоликого. — Ты воистину многолик.
Она знала, что нельзя просить что-то у божества. Оно может понять неправильно или обратить желание человека ему во вред, поэтому необходимо терпеливо ждать, когда оно само предложит подарок.
— Иметь вс-се, значит, не иметь ничего-о, — прошипел Многоликий. — Зачем мне тыс-сяча лиц, ес-сли нет с-своего? Лишь здес-сь, в этом пус-стом и глупом мире меня нарекли Многоли-иким… Но имя мое иное, так назвал меня Гос-с-сподин Вс-сего Сущ-щего, когда с-слепил меня… Телом мне с-стал могильный холод, плащом — тьма одиночес-ства, а мас-сками — людс-ские молитвы…
— Безликий? — отозвалась Сирокко, чувствуя, как от обилия шипения у неё начинает кружиться голова. Неужели тот самый Многоликий, воспетый в сотнях храмов, был сыном бездны — темным богом? Сирокко почувствовала, как внутри неё шевельнулся страх.
— Глупая де-евочка, с-смелая де-евочка… Да, имя мне — Безликий… — божество остановилось. — Удивляйс-ся… Боишься…
— Ты одновременно и светлый бог, и тёмный? — недоуменно переспросила Сирокко, по-детски подняв брови.
— Конечно, нет, С-сирокко, — почти ласково прошипел Безликий. — Нет с-света, который разогнал бы мрак моей души…
Справа из-за спины божества выскользнула рука с зажатой в ней маской, источающей лунный свет. Рука метнулась к лицу, и вот оно приняло благодушное выражение. На маске появился рот, уголки которого почти незаметно поднялись вверх.
— Но пре-ежде, чем я предложу забрать твои чувс-ства, я хочу с-спросить… Готова ли ты увидеть с-своё лицо?
— С ним что-то не так? — удивленно переспросила Сирокко.
— Вс-се так… Но я с-спросил о твоём ис-стинном лице, С-с-сирокко… Ты хранишь его глубоко в душе-е… Не боишьс-ся увидеть?
Сирокко задумалась лишь на мгновение. Вспомнила родителей, братьев и Эблис, Нимфею, Эхеверию, Валлаго… Вспомнила Дейтерия, который все ещё терялся в молочно-белом тумане. Какого все-таки цвета у него глаза?
— Не боюсь, — решительно ответила она.
— Твоё право… Так ты хочешь отдать Вечнос-сти свои чувс-ства?
— Да.
Одна из шести рук Безликого потянулась к Сирокко. Она медленно закрыла глаза, желая поскорее сделать то, чего так страстно желает. Боль в груди настала все больше, словно грозила сжечь дотла. Чувство тоскливого отчаяния пульсировало по артериям, разносилось кровью в каждую клетку тела. По щекам Сирокко пробежали обжигающие слезы — она слышала смех Дейтерия.
«Серо-синие, — подумала она за миг до того, как ледяная рука коснулась её лба. — Его глаза серо-синие».
Холод сковал её тело. Сердце замерло, боль исчезла, оставив после себя глухую молочно-белую стену. Но через секунду оно снова забилось — уверенно и громко.
Сирокко открыла свои прозрачные желтые глаза. Безликий все ещё стоял перед ней, но теперь все сияющие маски лежали в длинных стальных руках. Взгляд девушки сам собою переместился на то место, где у божества должно находиться лицо, но его не было: лишь гладкая серая поверхность, сияющая так, что была похожа на зеркало.
Сирокко вздрогнула, почувствовав, что её начинает гипнотизировать эта обезличенная поверхность; но она не могла противиться этой силе, и просто расслабилась, позволив течению унести её за собой.
Секундная вспышка, и она очнулась уже в другом месте.
Вокруг простиралось широкое поле спелой желтой пшеницы. Колосья словно перешептывались, размеренно качаясь из стороны в сторону и задевая соседние своими спелыми семенами. Горячее яркое солнце висело на высоком синем небе, которое не было осветлено ни одним белым облаком.
В воздухе витал запах знойного полдня, перемешанный с горьковатым ароматом свежей травы. Сирокко окинула взглядом… что? Мираж? Галлюцинацию? Четвёртое измерение? Может быть, Безликий показал ей будущее?
Вдалеке Сирокко рассмотрела девушку. Та стояла на высоком камне, возвышаясь над полем. Словно гордая лёгкая птица, она взирала на мир сверху вниз, как королева. Но Сирокко знала: девушка не была таковой. Она — дуновение ветра, танец клейкого листа, шёпот трав на лугу. Она — и никто, и все пространство одновременно.
Сирокко подошла ближе и невольно вздрогнула — соломенные волосы девушки, опускавшиеся чуть ниже плеч, колыхались в такт легким порывам ветра. Жёлтые глаза, внутри которых погасли маленькие огоньки, смотрели вдаль. Красивое лицо не выражало эмоций, но Сирокко невольно засмотрелась на его правильные линии.
«Это же я! — удивленно подумала она. Взгляд скользнул ниже — на легкое белое платье, в которое были вплетены блестящие золотые нити. — Богата и красива…»
Вдалеке, постепенно приближаясь, раздалась тихая старинная песня. Такая родная и знакомая, которая всегда следовала за Сирокко.
О ветер горячих песков,
Забери меня с собой
Туда, где старинных чудовищ остов
Будет для меня травой.
Где смогу я жить свободно,
Где будешь для меня отцом.
Я пойду куда угодно,
Но вернусь к тебе с венцом.
О ветер горячих песков,
Забери меня с собой
Туда, где огонь из огромных костров
Станет для меня родной.
Мы будем вместе танцевать,
И ты мне станешь братом.
Друг друга сможем узнавать
По данным нам свободой знакам.
О ветер горячих песков,
Забери меня с собой
Туда, где средь далёких берегов
Не смеют гнать меня долой.
Я поймаю тебя в сети,
Станешь ты моим слугой.
Среди пустынь лишь в силуэте
Ты навсегда найдёшь покой.
О ветер горячих песков,
Забери меня с собой
Туда, где в вышине небесных облаков
Найдётся для меня прибой.
Пройдут года, узлы ослабнут,
И ты вернёшь себе престол.
К ногам твоим паду внезапно,
Почувствовав вины укол.
О ветер горячих песков,
Забери меня с собой
Туда, где не найдётся для меня оков,
Где в сердца пламени исчезнет мрак ночной.
Тебе я вновь буду рабом,
И слышен станет звон цепей.
Безмолвно следом за песком
Иду к тебе среди мечей.
О ветер горячих песков,
Забери меня с собой
Туда, где богатство и мудрость веков
Хранишь лишь для меня одной.
Опять свободу обрету,
Златая клетка — твой удел.
И лишь одно я не учту:
Для ветра сети — не предел.
О ветер горячих песков,
Забери меня с собой
И там, где правит князь серебряных снегов,
От холода крылом меня укрой.
Но свет от яростных огней
Каким бы ярким не бывал
Не уничтожит тьму ночей,
И ты всегда ведь это знал?
О ветер горячих песков
Забери меня с собой
Туда, где в царстве льдов
Меня согреет голос твой.
И день за днём, из года в год
Сражаться будем за венец
Ты для меня уже не тот;
Ты для меня уж не отец.
О ветер горячих песков
Забери меня с собой
Туда, где не приснится страшных снов,
Где смело побегу я за мечтой.
Мы вечность в танце проведём,
И кто из нас на краткий миг
На голову венец возложит
Укажет солнца яркий блик.
* * *
Сирокко сидела на земле в позе лотоса. Темнота ночи окутывала её, скрывала от любопытных глаз. Девушка медленно закрыла глаза и обратила внутренний взор на круживший вокруг неё ветер. Он был золотисто-серого цвета и периодически переливался ярко-желтым и белым.
Пальцы правой руки Сирокко перебирали траву, и ветер менял направление вслед за ними. Вот он отлетел подальше от госпожи, словно больше не желал её обвивать, и скрутился в шар чистой энергии на расстоянии в десять шагов от Сирокко. Шар кружился с бешеной скоростью, внутри него пульсировали и перетекали сгустки ярких нитей. Вскоре он начал расширяться, вытягиваясь кверху — образовал некое подобие овального портала.
