Сирокко вышла из комнаты и облегченно вздохнула. Наличие в доме кучи чужих людей сильно её напрягало. Конечно, не она одна следила за маленьким Куросио, однако сейчас ответственность лежала на её плечах. Как любимая служанка и, возможно, подруга госпожи, она стала няней мальчика.

Быстро укутав воспитанника в тёплую куртку из овечьей шерсти, она обула его и вновь подняла на руки. Если бы в её детство у родителей были деньги на такую одежду, ей бы не пришлось постоянно взаимодействовать с ветром, чтобы тот её согревал.

Куросио смотрел вокруг своими по-детски большими голубыми глазами. Он сжал в ладошках руку Сирокко и всем телом прижался к ней.

Нежность заполнила душу Сирокко, и она, улыбнувшись, вышла в сад. Облетевшие деревья, которые теперь, словно скелеты, стучали своими голыми ветками, наводили тоску. Ветер беспрепятственно гулял по пожухлой траве лужайки и заставлял Сирокко плотнее закутываться в шарф.

Куросио спрыгнул с рук и, что-то лепеча себе под нос, побежал по широкой аллее.

Сирокко неспешно двинулась следом, не спуская глаз с малыша. На больших торжествах, где присутствует огромное количество гостей, телохранители неотступно следовали за Нимфеей и Валлаго и с особенным пристрастием охраняли Куросио с его няней, однако сейчас куда-то исчезли.

Спустя полчаса прогулки по парку Сирокко с тоской думала лишь о тёплой комнате с разожженным камином и горячем шоколаде. Она не сразу услышала тихий звук шагов, раздавшийся за её спиной. Инстинктивно развернувшись, в последний момент остановила ладонь у самого носа Нимфеи. Та удивленно отпрянула, вопросительно глядя на служанку.

— Извините, — виновато отступила назад Сирокко. — Вы очень тихо подошли, я думала, это кто-то чужой.

— Всегда лучше перестраховаться, — улыбнулась Нимфея, в любовью глядя на сына, бегавшего вокруг. — Хотела тебе сказать кое-что.

— Что-то случилась? — Сирокко напряглась, и нехорошее предчувствие расползлось у неё под кожей.

— Нет… Не совсем. Дело в том, что я развожусь с Валлаго.

— Это серьезное решение, — заметила Сирокко. «Давно пора», — добавила она про себя. — Вы ему уже сказали?

— Да, два дня назад. Он воспринял это слишком равнодушно, я думала, он хотя бы немного расстроится, — Нимфея поджала губы. — Хотя бы из-за сына.

Сирокко понимающе кивнула. После развода родителей ребёнок оставался с тем, кто имеет больше накоплений и недвижимости. Сирокко не узнавала специально, но слышала разговоры о том, что семья Нимфеи в разы богаче семьи Валлаго. И теперь, судя по всему, последний останется у разбитого корыта: ребёнка, все деньги, украшения, половину дома заберёт с собой Нимфея.

— Может быть, он понял, что стоит отпустить Вас, — предположила Сирокко, следуя за убегавшим все дальше Куросио. — Решил начать жизнь с чистого листа. Это разумное решение — мирно разойтись в разные стороны.

Нимфея едва заметно поморщилась, однако ничего не сказала. Она задумчиво шла по дорожке, мыслями находясь явно далеко от дома.

Сирокко не стала тревожить госпожу, поэтому молча шла рядом. Она только сейчас вспомнила, что обещала Эблис помочь в библиотеке. Но забота о Куросио отнимала все силы, и каждый день Сирокко уставала больше, чем все остальные слуги. Вдруг с сожалением подумав о том, что они с подругой заметно отдалились за последний год, она покачала головой в такт невеселым мыслям. Пусть Эблис с пониманием относилась к работе Сирокко и старалась проводить с ней свободное время, этого оказалось мало. У Эблис появились новые друзья, в то время, как Сирокко так ни с кем толком и не познакомилась.

— Вчера он сказал мне, что если бы даже я не приняла решение развестись сейчас, он бы сделал это через пару месяцев, — вдруг заговорила Нимфея. — Сказал, что у него есть другая…

— Другая? — недоуменно переспросила Сирокко, не совсем понимая, о чем идёт речь. Она знала, что каждую ночь Валлаго находил в своей постели разных женщин. — Вы… Что-нибудь знаете о ней?

Нимфея задумчиво покачала головой. Её прекрасные зеленые глаза смотрели вперёд, ничего не видя — их обладательница погрузилась в терзавшие душу воспоминания.

Сирокко тоже нахмурилась. Если бы в особняке появилась незнакомка, то она бы непременно это заметила. Значит, это была служанка. Но как сильно нужно влюбиться, чтобы бросить ради неё богатую жену?

— Единственное, что я о ней знаю, — снова внезапно заговорила Нимфея. — Это то, что она любит всякие вафли и печенья… Сладкое, одним словом. Каждый раз, когда я захожу в покои Валлаго, в глаза бросаются тарелки с недоеденными десертами. Но Валлаго не ест подобное, вот так я и поняла…

Сирокко лишь покачала головой. Если причина развода заключена только в этой таинственной незнакомке, то что-то не складывалось. Маленькая деталь, которая ускользала от взгляда. Как утренний туман, зыбкий и непостоянный.

Быстрая мысль промелькнула в голове Сирокко, но та быстро отогнала её. Нужно мыслить логически, а не оставлять такое серьёзное дело интуиции. Во всяком случае, если развод станет спасением для обоих супругов, то, может быть, эта незнакомка принесла счастье?

— Знаешь, — тихий голос Нимфеи звучал глухо. — Я чувствую, что что-то идёт не так, не правильно… Но не могу понять, что именно. Можно сказать, плохое предчувствие.

— Чего это касается? — удивленно спросила Сирокко.

— Не знаю. Как будто что-то изменилось. Но все же не могу понять… Словно тянет что-то.

— У Вас наверняка много подруг, Вы можете спросить совета у них, — осторожно заметила девушка, тщательно подбирая слова. — Я в этих делах помочь вряд ли смогу, потому что не очень люблю общение с людьми.

Внутренний мир человека всегда был загадкой для Сирокко. Люди были для неё просто веществами, которые разговаривали, смеялись, ненавидели. Она не видела в них души, не могла осознать, что они живые.

— Единственная моя подруга — Латимерия, моя сестра, — пожала плечами Нимфея. — Сейчас она далеко, мы общаемся письмами. Я уже спросила у неё совета, она сказала, что мне нужно больше времени проводить с сыном. Будто бы это наполнит меня любовью и всем таким… Но я не знаю, как можно любить сильнее, — девушка посмотрела на Куросио, бегавшего рядом, и Сирокко почувствовала разлившееся по телу тепло. Все же есть вещи, которые могут согревать сильнее огня.

Она вспомнила Цикуту и вдруг поняла, что та когда-то смотрела таким взглядом и на неё. Три года выжгли тоску по дому из сердца Сирокко, и та вспоминала Зеленеющие Холмы лишь с лёгкой грустью, но больше с облегчением. Она не писала домой писем и не собиралась возвращаться. Была уверена, что, напомнив о себе, лишь сделает больно родителям и братьям. Будет лучше, если они совсем забудут её.

— Не хотите пригласить родных на день рождения Куросио? — спросила Сирокко.

— Дейтерия не отпустят из академии, а у Латимерии своих забот хватает, — Нимфея вздохнула.

Сирокко вдруг почувствовала щемящую жалость к своей госпоже. Она была совсем одна, среди… врагов? Уж точно не друзей. Одиночество было её спутником, лишь Куросио, возможно, наполнял её жизнь светом. Девушка вздрогнула и ещё сильнее закуталась в шарф. Несмотря на побег из дома, она никогда не была одна. В деревне рядом всегда находились Цикута и Хамсин, здесь — Эблис.

Ветер стучал ветками, завывал в пустых кронах. Пробирал до костей, прижимал к земле сухую желто-бурую траву. Сирокко почувствовала, как беспричинный страх сковывает её ноги, замедляя шаг. Вниз по позвоночнику спустился электрический заряд, замораживая мышцы. Мимолётное чувство, заставляющее озираться по сторонам в поисках незримого врага. Сирокко окинула внимательным взглядом окрестности, однако не заметила ничего опасного. Куросио находился рядом, играя с красновато-оранжевым кленовым листочком. Не было слышно ни шороха, ни хруста, ни какого-либо другого следа присутствия другого человека. Тем не менее, внутреннее чувство опасности продолжало скручивать живот, поэтому Сирокко, обогнав госпожу, быстро подошла к Куросио и взяла его на руки. Нужно было как можно быстрее вернуться домой, к людям — в безопасность. Сейчас главное — не упускать из вида воспитанника…