Внешнюю сторону трейлера осветили фары, свет прорывался внутрь.

– Что ж, тебе повезло. – Эрика выключила фонарик. – Увидимся утром, я отправляюсь домой, поспать.

Когда Дик–Рик–Пофиг Дональдсон, казалось, испытал облегчение, словно его избавили от поездки в «Таргет» в «Черную пятницу», Эрика толкнула сломанную дверь. Потребовалась каждая унция самоконтроля, чтобы выйти из трейлера, но реальность такова, что криминалистам понадобится от четырех до шести часов, чтобы все прибрать, а сейчас уже, сколько? Она посмотрела на часы. Три утра. Чудно. Минут через сорок пять она уже будет лежать в кровати, с начищенными зубами, в свежих носках и, зарывшись с головой под одеяло, чтобы не слышать топот жаворонков, живущих в квартире над ней.

Завидная жизнь, да уж, – подумала Эрика, заводя двигатель своей машины без опознавательных знаков и помахав криминалистам.

Она вернется в метафорическое седло не позднее восьми часов утра. И тогда сержант ни слова не скажет о ее графике. Бинго.

К тому же, раз в груди жертвы осталось сердце? Она с удовольствием отдаст это дело кому–нибудь другому.

Когда Сайфон наконец заснул, а народ в синей медицинской форме с фонендоскопами удовлетворился его состоянием, Балз первым убрался из учебного центра. И снова выглядел так, будто мимо проходил... по крайней мере, попытался сделать вид.

Но внутри себя он кричал.

В самом конце подземного туннеля он вошел в особняк через дверь под лестницей и потом дематериализоваться к гостиной второго этажа. На пути в свою спальню он двигался бесшумно, как вор, коим он и являлся, молясь, чтобы не встретить никого на пути. В своей комнате он за минуту переоделся в свою черную форму, и пара секунд потребовалась, чтобы застегнуть двойную кобуру вокруг талии.

Проскочив назад в коридор, Балз оглянулся по сторонам. Из гостиной второго этажа доносились голоса, поэтому он пошел по лестнице для слуг. Внизу он отказался от сотен предложений со стороны додженов, готовивших в кухне Последнюю Трапезу. Потом он выскользнул через гараж и черный вход дальше – в сады за особняком.

Закрыв глаза, Балз без усилий дематериализоваться, что было удивительно, учитывая мешанину в голове, и потоком молекул покинул гору, направляясь в центр города.

Балз принял форму на крыше Коммодора.

В этом взломе с проникновением джентельменский кодекс не соблюдался. Он открыл стальную дверь возле вентиляционной системы усилием мысли, потому что в замке не было меди, и он бы дематериализовался вниз по бетонными ступеням, но не знал планировки и расстановки пожарных дверей.

Три этажа вниз, Балз спустился по ковровому покрытию без звука. Прошел мимо пяти–шести квартир и добрался до лифта в тот момент, как открылась одна из дверей.

Две женщины стояли внутри, шикарная одежда и хорошие стрижки предполагали, что у них было денег в неограниченном количестве, а так же вкус, позволяющий потратить зелень с умом. Просто для перестраховки он обездвижил их, стер воспоминания... и отправил обратно вниз, в вестибюль.

Тук...

Балз остановился и оглянулся через плечо. Но он знал, что позади никого нет.

Нет, осторожность нужно соблюдать там, куда он отправляется.

Он толкнул дверь в триплекс, зашел внутрь и отключил сигнализацию с помощью кода, который спер из базы данных охранной системы.

Тук. Тук...

Быстрый вдох не дал информации о запахах. Похоже, счастливой парочки снова не было дома.

Плевать, будь оно иначе.

На все плевать.

Ну... кроме одной вещи.

Тук. Тук. Тук...

Когда грудь переполнили эмоции, Балз прошел по комнатам, снова осматривая скелеты летучих мышей, хирургические инструменты викторианской эпохи... а также полноразмерное чучело животного, которое он не заметил при первом своем посещении.

Тук. Тук. Тук. Тук...

Внезапно перед ним предстала полка с книгами, так резко, словно это она шла ему навстречу, а не наоборот.

Посмотрев на свои ботинки, Балз застыл на самом входе, и какое–то мгновение его сердце билось от ужаса при мысли, что он ошибается. Потом орган пропустил пару ударов от жуткого осознания, что он прав.

Наконец он посмотрел поверх красивого паркетного пола.

Черт, – прошептал он. Сомнений не было.

Это была Книга.

И она звала его. Взывала к нему.

Тук...

Когда последнее «тук» донеслось до его ушей, звук был тихим, как вздох. И хотя он не хотел этого, Балз шагнул вперед... но без чувства благоговения. Не было и той экзальтации, которую он испытал в логове экстрасенса.

Все вело его к этому.

Когда Балз остановился перед выставочным стендом, древний том с одному–Богу–известно–чем завибрировал, как щенок, махавший хвостом от радости. А потом, будто она не могла сдержать свое счастье, Книга распахнулась сама. Страницы замелькали, слишком быстро, чтобы уследить... Но когда листы остановились, они замерли целенаправленно, словно определенные абзацы объявили свою волю и прекратили движение.

Балз наклонился вперед.

Поначалу он не мог расшифровать содержание строчек. Но потом он протер глаза и, опустив руки, увидел слова на английском. Простой, разговорный английский, такой можно встретить на рекламной листовке с объявлением о распродаже. На сленге.

Учитывая возраст пергамента и потрепанную обложку, Балз не мог осмыслить, как фраза «говно–вопрос» могла появиться на странице. Но он не станет спорить с этим. Он вообще ни с чем не спорил.

Протянув руку, он поднял крышку выставочной витрины, и хотя он ожидал некое сопротивление, помех не возникло.

– Твою мать, – выдохнул он, отшатнувшись.

Запах был отвратительный. Пахло лессерами, только без сладкого душка.

А потом проблемы обоняния перестали его волновать.

– Нет, – сказал Балз, прочитав слова. – Это не то, что я хочу. Мне нужно кое–что другое.

Книга затрепыхалась, словно несогласная с ним.

– Я не ищу... – Он покачал головой. – Я не ищу любви. Ты с ума сошла. На самом деле мне нужен способ избавиться от... женщины.

Он не смог произнести слово на букву Д.

– Не двигайся! У меня пушка!

Услышав громкий мужской голос, Балз закатил глаза и повернулся, становясь всем телом между Книгой и хозяином триплекса... который стоял в арочном проеме комнаты с полками, в его сложенных руках сверкал игрушечный по меркам Балза пистолет.

Словно он пересмотрел фильмов о Бонде с Роджером Муром.

Черт, Балз так увлекся, что не почуял запах...

– Я звоню в полицию!

Мистер был обколот ботоксом так, что его брови застыли на месте, хотя он тяжело дышал от шока и покрылся красными пятнами. Видимо, удивление способно выражать только нижняя половина его физиономии. О, а пижама в шотландскую клетку? Хреновый антураж, если ты стремишься произвести серьезное впечатление, защищая свое семейное гнездышко.

Закатив глаза, Балз обездвижил человека там, где он стоял... а потом задумался, а не была ли его жена где–то поблизости. Впрочем, это не имело значения.

– Ради всего святого, убери пистолет, – пробормотал Балз.

По приказу Мистер опустил оружие и моргнул так, будто ждал дальнейших указаний.

Посмотрев на Книгу, Балз нахмурился.

– Позволь поинтересоваться. Где ты ее нашел?

– Это новое приобретение. – Мистер посмотрел за спину Балза, и когда его глаза зацепились за Книгу, в них засияла любовь. – Я просто понял, что она должна быть у меня. Словно... ей суждено быть моей.

Когда боевая рука Балза устремилась к его собственному пистолету, он приказал себе расслабиться. Он, правда, был готов пристрелить засранца из–за книги...

Книга, с большой буквы, поправил он себя.

Мистер продолжил:

– В городе есть торговец редкими книгами. Он знает, что я скупаю все необычное, особенно если в вещах есть некая... перчинка? – Мужчина улыбнулся в стиле Я–плохиш, но брови остались неподвижными. Потом он понизил голос и подался вперед. – Мой поставщик сказал, что обложка – из человеческой кожи.