— Верно, малыш, — усмехнулся Торти, — поэтому сейчас мы подробнее поговорим об этом и заодно обойдём все посты в крепости. Не забудь взять барабан!
— Я готов, синьор колонел, — отозвался барабанщик, перекидывая через плечо широкую перевязь военного музыкального инструмента и беря кипарисовые палочки.
— Тогда вперёд, мой юный солдат! Долг зовёт нас! — воскликнул колонел и первым покинул караульное помещение.
Солдаты понимающе переглянулись, весело ухмыляясь.
— Ты действительно готов выполнить свой долг солдата? — спросил Торти, идя по крепостной стене в сторону угловой башни, где было «подходящее укромное местечко».
— Да, синьор, готов, — не колеблясь, подтвердил барабанщик.
Они по узкой винтовой лестнице поднялись на верхнюю площадку башни и подошли к часовому.
— Ступай вниз и пройдись по стене! — приказал Торти солдату, который по всем правилам отсалютовал ему мушкетом.
— Слушаюсь, — проворчал часовой и покинул пост, хотя это было против правил, впрочем, в то весёлое время воинские уставы были довольно примитивны и строго не соблюдались, а в солнечной Италии в XVII веке порядки на воинской службе были вовсе либеральные.
— Итак, малыш, снимай свой барабан, — сказал Торти, приблизившись вплотную к юному барабанщику. — Я хочу полюбоваться твоим внешним видом. Ты хорошенький, словно юная красивая девушка, да и смущаешься точно так же. Не смущайся, ведь именно таким образом начинается настоящая военная карьера. Чтобы стать генералом, нужно дослужиться до капрала, а ты знаешь, как можно дослужиться до капрала? — вдруг задал вопрос колонел серьёзным тоном.
— Как? — прошептал заинтригованный барабанщик.
— Снимай штаны, узнаешь! Я тебя быстро научу! — пообещал колонел.
— Зачем, синьор колонел? — страшно удивился Пикколомини.
— Ты забываешь о своём солдатском долге! Снимай быстрее!
Тем временем внимание Октавио внезапно привлекло нечто на стене у крепостных ворот: часовые куда-то исчезли, но у ворот снаружи мелькали какие-то неясные тени. Мальчику показалось, что с зубцов крепостной стены и с башни над воротами свисают какие-то канаты, а по ним с ловкостью обезьян карабкаются неизвестные. Неясные тени уже мелькали между зубцов даже на самой стене и на башне. Другие канаты свисали внутрь крепостной стены и по ним спускались какие-то ловкие молодцы с кинжалами и абордажными саблями в зубах. Внезапно ворота сами по себе стали открываться, решётка поползла вверх и внутрь крепости бесшумно ринулись целые толпы выросших словно из-под земли, вооружённых до зубов людей.
— Там! — воскликнул изумлённый барабанщик, указывая вниз рукой.
— Тише, мальчик! Что ты там увидел? — встрепенулся колонел Торти. — Не бойся, сюда без моего разрешения никто не посмеет подняться.
— Там, — повторил срывающимся голосом Октавио, — ворота крепости открыты, и кто-то ворвался внутрь.
— Что-о? — воскликнул колонел, подскочив к самому краю площадки башни, увидел собственными глазами, что в крепость ворвались какие-то неизвестные вооружённые до зубов люди и растекаются по всем закоулкам города. Бастионы на острове, прикрывающие вход в гавань, судя по всему, тоже были захвачены, ибо там больше не мелькали сигнальные огни и, более того, в саму гавань уже входил огромный корабль под чёрным парусом.
Торти всё понял:
— Пираты, — прошептал он, до глубины души поражённый увиденным, и, резко обернувшись к барабанщику, крикнул: — Бей тревогу! Считай, что с этой минуту ты уже капрал!
Тут же раздалась частая барабанная дробь, возвещающая тревогу. Так началась блестящая военная карьера будущего знаменитого кондотьера[119] Октавио Пикколомини, которому суждено будет оставить глубокий след в истории Тридцатилетней войны.
Гарнизон был поднят по тревоге, но было уже слишком поздно. Замаскированные под ганзейцев и невольников корсары под предводительством Хильденбрандта сумели проникнуть в крепость, захватить бастионы и обезвредить стражу. Вскоре вся гавань оказалась под контролем эскадры адмирала Вука Мертича, и пиратский десант ворвался в ночной город. Достойного сопротивления корсарам так никто и не смог оказать. Застигнутые врасплох солдаты гарнизона, побросав оружие, предпочли сдаться на милость победителям, а жители, как могли, попрятались по различным норам, бросив на произвол судьбы имущество.
Подеста, синьор делла Чимароза пытался было бежать, накинув поверх ночной сорочки женский плащ, но был узнан одним из местных жителей и за какие-то две сотни цехинов[120] самым подлым образом продан пиратам. Впрочем, адмирал флота ускоков Вук Мертич и капитан фрегата «Энтхен», захватив Зару, ограничились только грабежом. Однако синьору делла Чимароза и членам магистрата, а также коменданту крепости колонелу Торти не поздоровилось: они были пленены и все до единого проданы туркам, но вскоре по приказу венецианского дожа их выкупили. Солдатам и офицерам гарнизона же никакого вреда не причинили. Более того, Вук Мертич по совету хитроумного «Одиссея» выплатил из городской казны причитающееся им жалованье и предложил убираться ко всем чертям. После чего пираты, загрузив богатой добычей трюмы своих кораблей, покинули разграбленный город.
Вероломный захват и разграбление Зары, а также пленение и продажа туркам в рабство самого подесты, членов магистрата города и коменданта крепости были той последней каплей, которая переполнила чашу терпения венецианского дожа. К Градиске д’Исонцо был послан флот под командованием адмирала Чезаре Боргезе, а также сухопутная армия во главе с нанятым в качестве командующего французским герцогом де Роганом.
Этот конфликт между Венецией и ускоками имел далеко идущие последствия, ибо в него неожиданно вмешалась Испания, и король Филипп III[121] немедленно послал на помощь береговому братству армию под командованием фельдмаршала Мрадаса. Венецианцам пришлось туго, тем более что вскоре герцог де Роган вернулся во Францию, чтобы принять участие в борьбе гугенотов[122] против регентства Марии Медичи[123]. Тогда венецианский дож обратился за помощью к самым злейшим врагам Испании, посулив им огромное денежное вознаграждение. Аристократическая республика Венеция была очень богатым государством, в котором господствовал торговый ростовщический капитал, и на её стороне тотчас выступили Франция, Англия, Соединённые Нидерланды и Савойя. Таким образом, в 1615 году началась знаменитая так называемая Градисканская война, которая повлияла на судьбы многих участников, ввязавшихся в неё. И всё же несмотря на все усилия провенецианской коалиции Градиска оказалась им не по зубам, хотя эту основную пиратскую базу в Адриатике обороняло не более четырёх тысяч ускоков и сравнительно небольшой флот из разнокалиберных судов. Правда, корсары были вооружены до зубов и весьма сведущи в военном деле. Кроме того, осаждённые обладали неплохой артиллерией и поднаторевшими в морских сражениях канонирами. Только вмешательство в так называемую Градисканскую, или Ускокскую войну герцога Фердинанда II[124] фон Штайермарка в конце 1617 года сдвинуло положение с мёртвой точки.
Герцог Фердинанд фон Штайермарк, ставший недавно королём Чехии, после того как прежний владелец чешской королевской короны эрцгерцог Маттиас занял престол императора Священной Римской империи, был явно не в духе, мрачен и задумчив: ему вместе с ненавистными венецианцами и их союзниками всей мощью своей пятнадцатитысячной армии предстояло обрушиться на своих же подданных, обитавших на Иллирийском побережье. Сербские беженцы из турецкого рабства, так называемые ускоки, до сих пор верно служили ему и, когда он стал королём Чехии, продолжали считать себя его подданными, охраняли южные границы его владений, ведя героическую борьбу против турок.
