Трём эскадронам рейтар Валленштейна пришлось туго, когда на них двинулись сразу два пехотных полка протестантов при поддержке шести эскадронов кавалерии на флангах. Ещё два пехотных полка начали разворачиваться, готовясь вступить в бой. Прогремели первые мушкетные залпы из первых шеренг атакующих пехотинцев, раздались дружные возгласы, переходящие в неистовый жуткий рёв: «С нами Господь! Смерть папистам!»

Граф немедленно дал сигнал к отступлению, завлекая вражескую пехоту на позиции своих мушкетёров, замаскированные в густом кустарнике между лесом и двумя небольшими озёрами, где полкам пехоты и кавалерии противника негде было развернуться, чтобы атаковать католиков правильным строем иди сделать обход с флангов.

Едва прозвучал сигнал к отступлению, как эскадроны Валленштейна, словно призраки, исчезли в чаще густого леса, и ничего не подозревающих протестантов встретил кинжальный огонь более четырёхсот мушкетов и двух лёгких пушек. Стрельба велась прицельно, почти в упор. Не выдержав шквального огня, пехота графа Турна под градом свинца поспешно отступила, оставив на поле боя ? горы трупов. Офицеры с руганью и проклятиями снова погнали несчастных солдат в бой, однако результат был тот же. В это время у них в тылу прогремели мощные взрывы, послышался звон клинков, громкое лошадиное ржание и дикие нечеловеческие вопли раненых и умирающих под ударами рейтарских шпаг и палашей — это ротмистр Нойман, использовав обходной манёвр, внезапно напал на обоз протестантов.

Обозники, не оказав никакого сопротивления, сразу же разбежались кто куда. Особенно усилилась паника, когда барон фон Рейнкрафт швырнул горящие факелы на фургон с порохом. Запасы пороха в обозе были изрядные, и таких чудовищных по мощности взрывов давно не помнили даже видавшие виды старые солдаты.

Однако силы были слишком неравны. Вскоре граф Турн пришёл в себя поле шока, вызванного уничтожением почти всего запаса пороха и разграбления обоза, и бросил в бой всю свою конницу, пытаясь исправить положение. Под прикрытием густых клубов дыма от горящих фургонов и повозок эскадрону ротмистра Ноймана удалось отступить почти без потерь. Более того, барон фон Рейнкрафт в одном из фургонов обнаружил войсковую ; казну графа Турна и вместе с другими кирасирами сумел прихватить её большую часть, рассовав туго набитые талерами мешочки по вместительным походным сумкам.

Когда ротмистр Нойман со своими кирасирами ретировался, граф Турн, узнав о потерях личного состава, об уничтожении почти всего запаса пороха и о разграблении войсковой казны, и о том, с каким немногочисленным противником ему пришлось иметь дело, пришёл в дикую ярость и велел во что бы то ни стало настичь отряд Валленштейна. Всё войско протестантов по его приказу построилось, как того требовала военная наука: пехота — посредине, конница — по флангам. Медленно, но с грозным напором войско двинулось вслед за отступающими эскадронами, пытаясь охватить немногочисленный отряд с флангов. Однако Валленштейн ловко воспользовался преимуществами лесистой местности, ему удалось скрытно посадить мушкетёров на крупы коней рейтар и поспешно скрыться, сумел он увести и свой небольшой обоз.

Граф Турн потратил двое суток, делая перерывы лишь на ночной отдых, пытаясь окружить и уничтожить дерзкий отряд католиков, но результаты его хитроумных манёвров были плачевными: настичь Валленштейна не удалось, войсковая казна была потеряна, почти весь запас пороха уничтожен, а значит, и поход на Вену сорван.

— Мы сделали всё, что смогли, — сказал Валленштейн, обращаясь к своим офицерам. — Теперь дело за Господом Богом. — После чего он, став в позу римского консула, добавил: — Feci quod potui, faciant meliora potentes[140].

Впрочем, Бог всё-таки в основном благодаря усилиям иезуитов был на стороне австрийских Габсбургов. В решающий момент в дело вступила дипломатия. Епископ Пазмани использовал всё влияние Ордена, чтобы польский король Сигизмунд III направил своих гусар к границам Венгрии, якобы для военных действий против турок. Это заставило семиградского князя Иктара несколько помедлить с походом на Вену, а когда всё-таки полчища оказались под её стенами, то им неожиданно пришлось иметь дело с сильной, хорошо вооружённой армией, которой командовал фельдмаршал граф де Буко. Семиградскому князю так и не удалось вовремя соединиться с протестантской армией графа Турна, ибо последний потерял слишком много времени на боевые действия против небольшого отряда Валленштейна. Эти непредсказуемые опоздания привели протестантов к первым значительным военным поражениям в начале «большой войны». Фельдмаршалу де Буко, испанскому полководцу, перешедшему в 1618 году на службу к австрийским Габсбургам, удалось разгромить войска князя Иктара уже под самой Веной, а затем быстрым маршем продвинуться к Эггенбергу и перехватить протестантов во главе с графом Турном. После стычки с летучим отрядом Валленштейна они были сильно деморализованы и лишь отдалённо напоминали регулярную армию. Графу Турну ничего не оставалось, как принять бой в невыгодных для себя условиях, и в результате армия чешских протестантов потерпела сокрушительное поражение. Жалкие её остатки едва сумели унести ноги в Чехию, где можно было зализать раны и подготовиться к новому большому походу на столицу австрийских Габсбургов. Однако время оказалось безнадёжно упущено: решительные действия малоизвестного рыцаря Валленштейна и военный гений фельдмаршала Буко переломили ситуацию: Габсбурги получили необходимую передышку для того, чтобы навести порядок в мятежных областях империи и начать новый этап Контрреформации.

После внезапной смерти Маттиаса I 20 марта 1619 года все претенденты на императорский престол, в том числе и Фердинанд фон Штайермарк, долго не могли опомниться от ужаса, пережитого из-за нашествия на Австрию полчищ графа Турна и князя Иктара. Граф Карл Бонавентура де Буко, разгромив под Веной и под Еггенбергом несметные полчища протестантов, стал всерьёз размышлять о перенесении военных действий на территорию мятежной Чехии, однако, пока не был коронован новый император, он не решался на самостоятельные действия. В Пфальце тем временем уже полным ходом разворачивались события, влиявшие на судьбу Чешского королевства. Ближе к середине лета 1619 года восстание чешских противников мессы переросло в так называемую чешско-пфальцскую войну.

Сразу после памятных событий мая 1618 года в Градчанах чешские протестанты вступили в военно-политический союз с Силезией, Моравией, Лаузитцем и Верхней Австрией, а также с князем Семиградья Бетленом Габором фон Иктаром. Для придания видимости легитимности своим действиям чешские протестанты призвали на трон Чехии курфюрста Фридриха V Пфальцского[141]. Этого молодого эпикурейца даже избрали главнокомандующим войсками Протестантского союза. Уговоры, просьбы и даже угрозы Елизаветы Стюарт[142], которая пыталась противиться втягиванию процветающего богатого Пфальца в опасные политические игры, не имели успеха. Князь фон Ангальт и главный советник Камерариус настолько ловко опутали молодого неопытного монарха, неискушённого в высокой политике, своими сладкими речами, что тот разом отбросил все сомнения, решив заполучить и корону Чехии.

Фридрих V в один из августовских дней принял в своём красностенном замке в Гейдельберге чешских протестантов и дал согласие короноваться на чешский престол. 26 августа чешские дворяне-протестанты провозгласили Фридриха V курфюрста Пфальцского королём Чехии, а спустя всего два дня Фердинанд фон Штайермарк был провозглашён императором Священной Римской империи германской нации и тут же обратился за помощью к странам Католической Лиги, решив во что бы то ни стало вернуть свои чешские владения. На его призыв немедленно откликнулись Испания и Бавария, и был заключён так называемый Мюнхенский договор со странами Лиги. В Чехию началось массированное проникновение иезуитских шпионов, которые в условиях полной секретности готовили почву для восстановления «легитимного» католического монарха на чешском королевском троне, что должно было неизбежно привести к продолжению Контрреформации. Не только над Чехией, но и над всем Пфальцем нависла смертельная опасность.