— Но если мы не выведем опасные вещества из организма, толку не будет. Мне нужно понять, что она ела перед тем, как заболеть.

— Картошку, — нашелся хозяин. — Два дня назад на обед я накормил Бри картошкой с тушеными овощами, пока жена обслуживала посетителей.

— Ближе к вечеру я дала ей яблочный пирог, — сказала хозяйка. А поздно вечером ее стало трясти и поднялась температура.

— Ее не рвало?

— Нет, — переглянулись родители.

— Странное отравление. — Гведолин закусила губу и нахмурилась. — В организме яд, я это чувствую.

— Ее отравили? — ужаснулась хозяйка. — Зачем? Кому это нужно?

— Я не знаю, — вдохнула Гведолин.

— А я знаю, — пролепетала Бри.

— Что? Знаешь, кто это сделал? — отец слегка встряхнул ее за плечи. — Говори!

— Сказу фее на уско, — набычилась малышка. — Вы будете меня лугать.

Она обхватила тонкими ручками шею Гведолин и что-то бойко зашептала.

— Ого! — Гведолин наигранно округлила губы. — И сколько же ты съела?

Девочка расставила руки одну над другой, так, чтобы между ними осталось

расстояние, показывая объем.

— Я поняла. Никогда больше так не делай. Это очень вредно, особенно с косточками.

— Наказесь меня? — осведомила Бри.

— Конечно, — постаравшись сделать серьезное лицо, ответила Гведолин. — Я приготовлю горький-прегорький отвар, и тебе придется его пить, чтобы поправиться. Это самое суровое наказание для сладкоежек.

Бри нахмурилась, переваривая услышанное.

На кухне было натоплено так, что у Гведолин закружилась голова. Терри поддержал ее под локоть, усадил на низкий промасленный табурет.

Хозяева «Жирного гуся» скоро нарезали сочную ветчину, пышный хлеб, щедро наложили в две тарелки овощное рагу, плеснули в кружки домашний компот из яблок.

— Меня зовут Рихард, — представился хозяин. — Жену — Илана.

Терри, кивнул, осторожно пробуя овощи, пытаясь не растревожить побитую челюсть.

— Я Гвен, а мой… муж — Терри.

— Что она съела? — Илана подложила Гвен побольше ветчины. — Стянула что-то с кухни?

— Угу, — налегая на хлеб, подтвердила Гведолин. — Полбанки варенья.

— Она отравилась вареньем? — ужаснулся хозяин. — Вчера я достал банку из запасов из погреба и лично попробовал. Оно хорошее, не заплесневело и даже не скисло.

— Вишневое варенье, — уточнила Гведолин. — С косточками.

— И что?

— Сколько оно у вас храниться?

— Варила в прошлом, нет, в позапрошлом году, — вспомнила Илана. — Ох и вишневый уродился тогда год.

— Будете варить варенье из вишни в следующий раз, вынимайте косточки. При хранении больше года они выделяют сильнейший яд. Бри слишком маленькая, съела почти полбанки и проглотила много ягод с косточками. Еще и рвоты не было, иначе косточки вы бы заметили сразу.

— Я не знала. Водой Пречистой клянусь, не знала! — часто заморгала хозяйка.

Когда-то Гведолин тоже не знала. Бабка Зарана научила, когда рассказывала о ядах и противоядиях.

— Мы выведем яд из организма, — допив компот, пообещала Гведолин. — Нужно сварить настойку из трав. Что у вас есть? Давайте посмотрим.

От того, что произошло дальше, Гведолин чуть не шарахнулась в сторону, а Терри подавился рагу. Илана вдруг упала на заляпанный жиром кухонный пол, согнувшись в три погибели, что при ее комплекции смахивало на подвиг.

— Спасительница! — запричитала она, пытаясь дотянуться до грязного подола платья Гведолин. — Как нам тебя благодарить?

— Встаньте, ну что вы, — смутилась та. — Мне ничего не нужно.

— Нам бы горячей воды, кусок мыла и комнату, чтобы переночевать, — живо нашелся Терри.

— Сделаем, — Рихард не стал падать на колени, но подошел к Терри и пожал ему руку. — Все сделаем. Саму лучшую комнату, самую огромную бочку с водой, самое душистое мыло.

Блаженство растекалось по телу тысячью мыльных пузырьков. Чуть обжигающая вода ласкала кожу, мыло, пахнущее земляникой, смывало остатки грязи, страха и тревог. Жить снова хотелось в полную силу.

Из-за двери в банную комнату показалась соломенные вихры Терри.

— А мне можно? — хитро прищурился он, и не дожидаясь разрешения вошел.

Гведолин, ахнув, опустилась по шейку в пенную воду.

— Ну же, Гвен, — Терри принялся раздеваться, бросая снятую одежду на пол. — Ты до сих пор меня стесняешься?

Он снял штаны и приблизился к бочке.

— Подвинься.

— Ты не поместишься!

— Спорим?

Бочка и впрямь была большая, больше похожая на лохань, и при желании в ней могли разместиться еще два таких Терри.

Пена угрожающе подступила к краям, когда он залез внутрь.

— Чудесно, — блаженно проворковал Терри, погружаясь под воду и хватая Гведолин за ногу.

— Ай, я боюсь щекотки! Правда, Терри, не надо! А не то я…

— И что же ты сделаешь? — елейным голосом поинтересовался он.

— Не буду тебя лечить. Вот! — надула она губы.

— А ведь у тебя может получиться, — задумчиво проговорил Терри. — Клятвенно заверяю — больше никакой щекотки. Попробуешь?

— Не-а.

— Ну, Гве-ен… Сжалься! Я даже жевать толком не могу.

Гведолин протянула руку к его лицу, коснулась скулы. Терри тут же поцеловал протянутую ладонь.

— Не мешай, — пожурила она.

Накрыв ладонью глаз и половину скулы парня, Гведолин ласково улыбнулась.

— Я люблю тебя, Терри. Не представляю, чтобы я без тебя делала.

И отняла ладонь.

Терри ощупал пальцами не затекший глаз и абсолютно здоровую щеку.

— А я без тебя, — отозвался он. — Иди сюда.

Терри, притянув ее к себе, обнял, поцеловал в шею, прикусил мочку уха. Гведолин судорожно выдохнула. Губы ее встретились с губами Терри, слегка оцарапавшись о щетину, отросшую с тех пор, как он брился в доме у вдовы.

Земляничное мыло выскользнуло из рук, упало на дно бочки. И осталось там лежать.

***

Тишину лаборатории разбивал размеренный шелест механизма, притаившегося в углу. В огромном деревянном корпусе блестел металлический обод, окаймляя круг с цифрами и стрелками.

Приглядевшись, Кален понял, что это часы. Просто очень большие. В их бедной деревушке часы были лишь у владельца трактира, в котором работала мать, а позже и сам Кален.

Стараясь не пялиться на шкафы, заставленные сосудами с жутким содержимым, Кален сосредоточился на длинном столе, за которым сидела хозяйка. Перед ней бурой горкой возвышался знакомый разлапистый корень.

— Целый мешок достался нам просто так, — произнесла она. — Ты уничтожил остатки меньшего, в итоге я приобрела большее. Любопытная философия. Что думаешь, Кален?

Во-первых, Кален не знал, что означает слово «философия». Во-вторых, он вовсе не считал, что целебные корни достались госпоже просто так. Он помнил, как после лечения она побледнела, взгляд потух, а встав, пошатнулась и схватилась за него, чтобы удержать равновесие. Затем она целую свечу и огарок беседовала с Игши, рассуждая о свойствах трав и объясняя, как правильно приготовить три вида отвара, чтобы окончательно вылечить его сына.

Так что мешок с корнями солодки хозяйка получила совершенно заслуженно.

Но вслух свои мысли он, как обычно, озвучить не решился, потому просто пожал плечами.

— Значит, все еще боишься меня, — пришла к своему заключению хозяйка. Скупо махнула рукой. — Ладно, все боятся, переживу. Садись, — она подвинула ему каменную ступу, всучила увесистый пестик. — Корень следует сначала немного очистить, вот так, — она показала, как нужно. — Затем наломать мелкой соломкой и растолочь. Попробуй.

Трясущимися руками Кален неловко чиркнул по краю ступки. Растолочь корень. Что может быть проще? Совсем как на кухне у Огар-ла, когда тот поручал ему измельчить имбирь. И руки, почувствовав привычную работу, мало-помалу перестали трястись, вдавливая сухой корень в каменные стенки ступки.

— Расскажи о родителях, — внезапно попросила госпожа Лайне.

Кален давно понял, что если хозяйка расспрашивает его о чем-то, то делает это отнюдь не из праздного любопытства.