Действительно, нет. Полезная вещь — помогает услышать хрипы в легких, сердцебиение неродившегося ребенка.

Снова хлопнула и заскрипела входная дверь — вернулся Арчибальд. Теперь на нем была мятая простая рубашка; мокрые волосы забраны в прилизанный хвост — видимо, окатил голову из ведра колодезной водой.

Льен поднял на него блестящие азартом глаза.

— Научите меня делать удочку, мастер Карпентер? Свою я… потерял, а другой нет.

— Обязательно, — серьезно пообещал Арчибальд.

— А у меня получиться?

— Конечно. Я же говорил — ты талантливый.

В соседней комнате сдавленно закашлялись, и голос Варга пробурчал с натужной сипотой:

— Да он всем так говорит, кто ясень от дуба отличить способен. Слушай его больше, мелкий.

Льен сник. Насупился и принялся расставлять продукты по полкам.

— Ну что ты, — Роанна подошла, утешительно обняла его за плечи. — Если уж сам мастер хвалит, значит верно — талантливый.

— Еще какой, — невозмутимо подтвердил господин Карпентер, садясь за стол. — Уж я то вижу. Талант — сложная штука. Его невозможно купить даже за миллион золотых тори, ему невозможно научиться даже за всю прожитую жизнь. С ним можно только родиться.

— И как же узнать, у кого есть талант, а у кого нет? — спросил притихший Льен.

— Это сложно. Можно всю жизнь прожить, так и не зная, что же у тебя получается лучше всего, для чего ты создан и родился на свет. Лишь свободная воля, счастливый случай или удачное стечение обстоятельств помогают раскрыть талант, таящийся в человеке.

— Талант мелкого — бесить всех вокруг, — снова прохрипел Варг из комнаты.

— Я с ним еще поговорю, — пообещал господин Карпентер, видя как Льен судорожно, до белых костяшек, сжимает кулаки, стискивает зубы. Как вы правильно заметили, госпожа Хилл, — сказал мастер, посмотрев на Роанну, — характер у Варга, конечно, не сахар. При отце брат еще как-то держался, уважал его, наверное, хотя тот при случае не брезговал ни ремнем, ни хворостиной. Но отец умер в начале лета. Сердце, сказал доктор…

Роанна слышала. Они тогда как раз начали обживаться в новом доме. А потом Варг первый раз побил Льена.

— После смерти отца, — продолжал Арчибальд, понизив голос, чтобы в соседей комнате не было слышно, — Варг словно обезумел. Я работал в столице, деда разбила подагра и радикулит. В доме остались несколько слуг, которых Варг постоянно изводил, младший брат Сид, которому всего семь. И мать с сестрой, которые тоже ничего не могли поделать с взбалмошным мальчишкой. Тогда у Варга появилась привычка сбегать из дома и пропадать где-то по нескольку дней. Матушка каждый день заваливала меня письмами, умоляя приехать, а я никак не мог отменить выгодные заказы. Зато теперь выбрался, разбираюсь…

Льен, нарезавший тонкими ломтями кусочек овечьего сыра — тот самый, подаренный румяным молочником, — только фыркнул. Мало ли кто кого потерял… Льен, например, вообще рос без матери, а отец, хоть и живой, болтался неизвестно где.

Мастер замолчал и задумчиво жевал овечий сыр, положенный на мягкий хлеб с хрустящей корочкой. Так же задумчиво проглотил кусок ветчины, творог с молоком и кусок медовой лепешки. Когда Роанна поставила перед ним дымящуюся чашку, Арчибальд смущенно отложил лепешку в сторону, несколько раз моргнул, словно просыпаясь.

— Извините, — вкрадчиво произнес он, — после работы у меня всегда волчий аппетит.

— На здоровье, господин Карпентер, — переглянувшись с Льеном, ответила Роанна. — Вы же, наверное, только утром завтракали?

— Вообще не завтракал, — вдыхая аромат горячего пара, сказал мастер. — Никогда не ем с утра, ничего не хочется. — Он прикрыл глаза, отчего длинные черные ресницы, которым позавидовала бы любая девушка, стали еще длиннее. Затем внезапно рассмеялся. — Зато Сид у нас вечно голодный, ест не переставая. И куда в него столько влезает, не представляю. На нем уже штаны по швам трещат. Весь в матушку!

Представив толстуху Элоиз в штанах, Роанна тоже усмехнулась. От этой картины ей стало легко и весело; она решила, что теперь всегда, как только почтенная мать семейства Карпентер осмелиться сделать ей очередную гадость, Роанна будет представлять ее в штанах.

Исподволь, Роанна наблюдала мастером и с удивлением отметила, что он держит в левой руке и чашку, и ложку, и хлеб. Да он левша, оказывается. Надо же… Ее отец тоже был левшой. Мать любила его шутливо подначивать, дескать, левши, как правило, люди искусства, и лишь ее супруг — левша-ученый.

— А чай у вас чудесный, — тепло улыбнулся Арчибальд, — всю жизнь бы пил.

Затем он поднялся и удалился в комнату к Варгу. Беседовали они тихо, но

Роанна с Льеном все равно вышли из дома, чтобы им не мешать.

Они проверили грядки в огороде — не поспели ли поздние огурцы, не подгнила ли капуста. Оборвали и съели последний зеленый горошек. Пропололи морковку и свеклу.

Первой к калитке подошла Роанна… и застыла. Доски, которые ей удалось рассмотреть еще на земле, были подогнаны друг к другу настолько плотно, что калитка казалась цельным куском древесины. Сверху ее венчали искусно вырезанный орнамент, а на самой древесине распустились причудливо изрезанные узоры загадочного растения — то ли вьюна, то ли неведомой заморской лианы.

— Нравится? — господин Карпентер подошел бесшумно и неизвестно сколько времени провел, наблюдая как они рассматривают его работу. — Завтра лаком покрою, иначе дерево быстро гнить начнет.

— Никогда такого не видела! — Роанна провела рукой по узорной росписи — выструганное дерево приятно ласкало кожу, пахло свежими опилками и еловой смолой. — Даже не знаю, что сказать…

— Скажи «спасибо», — наивно подсказал Льен, за что был одарен Роанной таким взглядом, что Арчибальд недоуменно спросил:

— Что-то не так?

— Нет. Да. — Часто заморгав, Роанна, пролепетала:

— Как бы объяснить, чтобы вы поняли… Просто к нам нечасто заходят, но если увидят… To, что вы сделали — настоящее сокровище, и очень жаль, что очень скоро его здесь уже не будет.

— Снимут с петель, — запальчиво проговорил мастер. — Засуха! Я и не подумал. Совсем отвык от жизни в деревне.

— И что же делать? — горестно, чуть не плача спросил Льен.

— А ничего. — Арчибальд открыл и закрыл калитку, проверяя, надежно ли держаться петли, не скрипит ли засов. — Здесь меня знают, деревенские к вам вряд ли сунутся. Если только пришлые, по чье-нибудь наводке…

— И слухи пойдут, — Роанна завороженно рассматривала вьющийся узор. — И сплетни.

— Боитесь? Слухов? Понимаю. В вашем-то положении…

Делится с другими своими проблемами Роанна не любила. О себе рассказывала неохотно. Со случайными знакомыми словами перекидывалась редко, а соседи знали лишь незначительные подробности. У последних, разумеется, от такой скрытности любопытства прибавилось. Какие только небылицы не сочиняли про нее с Льеном в деревне! И, конечно, обвиняли в том, что Роанна — ведьма, сбивающая с пути истинного своего маленького брата.

— А вы? — тихо спросила Роанна.

— Что — я? — ответил вопросом на вопрос мастер.

— Вы не боитесь?

— Слухов? Или вас?

— Слухов, конечно. В деревне болтают всякое…

— Не боюсь, — вдруг весело подмигнул ей Арчибальд. И твердо сказал: — Сами подумайте, разве доверил бы я вам тогда здоровье своего брата? С тех пор, как я вас увидел, у меня сложилось ощущение, что вы — хороший человек. А я привык доверять своим ощущениям.

Ощущение — это хорошо. Роаннино ощущение подсказывало, что не надо бы мастеру так часто к ним ходить. Даже ради Варга. И уж тем более — делать такие дорогие подарки.

— Наверное, я зайду завтра. Можно?

Странный человек. До этого ему разрешения не требовалось. Роанна хотела было отказать, но Льен ее опередил:

— Конечно, господин Карпентер, мы будем рады. Я рябиновых побегов наломаю для удочки. Помните, вы обещали?

— Договорились. Значит, до завтра.

Стоило всыпать Льену за то, что вмешался в разговор. Бабка бы точно всыпала, за ней не заржавеет. Но, посмотрев на довольного братца, Роанна передумала. Ему и так невесело с ней живется. Когда он выглядел таким счастливым последний раз?