— Майкл Цзо, если шевельнетесь, я пристрелю вас. Вот противогаз. Наденьте и переберитесь, не выходя из машины, на сиденье водителя, отвезете меня в район подстанции на окружной. Там сами выберете для себя место, где умереть...

В салоне омерзительно запахло перегаром.

— Сколько вы хотите за мою жизнь, мистер Палавек?

— Цена одна. Ваша жизнь... Перебирайтесь за руль!

— Есть другая жизнь, которая стоит дороже. Того, кто приказал мне действовать...

«Крайслер» с автоматической коробкой передач бесшумно и мягко катил по асфальту. Если бы не мелькание силуэтов домов и редких фонарей, можно было подумать, что они не двигаются.

У моста пост скаутов просветил машину прожектором. Палавек прижал браунинг к туловищу Цзо. Заметив на обоих противогазы, патруль не задержал их для досмотра..

— Поворачивайте к этому человеку, — сказал Палавек. — Однако помните: западня меня не страшит. Я все время буду рядом с вами либо за спиной. За попытку оторваться плата одна — пуля...

Отсрочку выиграл, подумал Цзо. Два выстрела у него были в Бангкоке. Позвонивший час назад комиссар утверждал, что четыре он сделал в Ват Дой Сутхеп. Значит, в обойме его тринадцатизарядного осталось семь патронов. Удалось бы их вытянуть!.. Не следовало выезжать, зная, что Палавек вырвался из мешка. Соблазнительная дамочка оказалась подсадной. Легко провели!..

Полыхнула в темном небе кроваво-красная неоновая надпись гостиницы «Токио». На Лой Кро-роуд, на углу парка, в середине которого мягко светились стилизованные под соты окна отеля «Чианг Ин», пришлось постоять. Скауты и рейнджеры в противогазах, маршируя, многие не в ногу, вытягивались в направлении квартала административных зданий.

Цзо теперь еще и стошнило на руль. Он безостановочно икал. Страх, овладевший гангстером, подбадривал Палавека, который предвидел охранников на пути к главному воротиле. У него оставалось девять патронов. Один, бесспорно, для Цзо. Восемь — на полную битву. Противогаз не предохранял от мерзости, которой пропах салон...

Палавек вышел из «крайслера» вслед за Цзо. Противогазы они стянули. Бой в позументах, словно не замечая мокрых штанин Цзо, склонился почтительно. С дивана у ручейка, пересекавшего холл гостиницы между побегами бамбука, привстали и поклонились еще трое в кремовых смокингах. Верхушки высоких растений, перехлестываясь, упирались в зеркальный потолок, отражавший и ручей с черепахами и рыбками, и белых попугаев в вольере. Администратор за стойкой нажал какую-то клавишу у телефонного пульта. Боковой лифт бесшумно распахнул двери. Никаких кнопок. Кабина пошла сама.

Створки раздвинулись в ярко освещенный коридор из грубых цементных плит. Швы с потеками черного раствора. Ворсистый пол глушил шаги. Палавек ухватил Цзо за брючный ремень.

Выдвинувшемуся из ниши бронированной двери человеку в полосатом свитере и вязаной шапочке, с автоматом «Узи» на ремне Цзо бросил единственное слово:

— Представление.

В комнате, куда они вошли, удлиненную стену занимало зашторенное окно, стоял густой аромат жертвенных благовоний. Они тлели в сосудах перед алтарем, заставленным лакированными табличками с инкрустированными иероглифами именами предков. Коричневый письменный стол перегораживал противоположный угол, образуемый цементными стенами с деревянными панелями. В неудобном кресле, едва доставая ступнями подставку-скамеечку, крючился над тазом-плевательницей глубокий старец в стеганом халате со стоячим воротником. Булькающий кашель дергал иссохшую шею, сотрясал плечи и узкую спину так, будто в хилом теле что-то кипело.

Натужно отхаркавшись, старик поднял овальную голову. Крапины старческих веснушек обсыпали пергаментное лицо. Губы были так бесцветны и тонки, что линия рта почти не выделялась среди паутины морщин.

Вошедший вслед охранник убрал со стола плевательницу под алтарь предков. Ни телефона, ни других скрытых средств сигнализации зрительно не обнаруживалось.

Палавек кивнул на охранника.

— Выйди, — сказал Майкл Цзо на кантонском диалекте. — Я здесь, можешь не беспокоиться.

Охранник покосился на его брюки. Старик молчал, и было неясно: видел ли их? Ухнула бронированная дверь.

— Я — Йот, — сказал Палавек, переходя на принятый у них язык.

Старик игнорировал его.

— Разве ты не передал ему наши условия, мой старший брат?

Он игнорировал и браунинг, который Палавек, отступая к двери, направлял теперь попеременно на Цзо и его хозяина. Расчет был простой — огонь открыть от косяка двери, когда человек в свитере, бросившись на выстрелы в комнату, окажется с незащищенным флангом.

Старик тускло воспринимал происходящее. Гудение мошек давным-давно, десятки лет, не тревожило его ушей. Палавек оставался мошкой, прихлопыванием которых занимались специальные люди, нанятые за большие деньги. Такие, как этот Йот, в комнате не появлялись. К Самому старшему брату «Союза цветов дракона» обращались высокие персоны. Такие высокие, с чьей волей приходилось считаться всему миру. Как ненавидел он их! Всю жизнь...

Там, где стоит ничтожный Йот с пистолетом, никому не страшным, помутневшие от времени глаза Самого старшего брата три часа назад видели другого человека — с приколотым к кармашку рубашки металлическим крестиком и называвшего себя капелланом. Непочтителен был капеллан, бегло говоривший на кантонском наречии, единственном, которое понимал старик.

— Господин Чан Ю, — говорил тот нарочито раздраженным голосом, — осуществление операции «Двойной удар» приурочивалось к началу маневров «Следующая тревога — настоящая». Договоренности и инструкции предусматривали убийство честолюбивого профсоюзного лидера человеком, ранее находившимся в Кампучии. Предписывалось этого человека также немедленно убрать, а потом сфабриковать неопровержимые данные, свидетельствующие о темном прошлом убийцы, который затем, мол, стал коммунистическим агентом, и таким образом обвинить нынешние режимы в Пномпене и Ханое во вмешательстве с помощью наемных террористов во внутренние дела этой страны.

Сделав короткую паузу, капеллан продолжал:

— Меня уполномочили передать: центру недостаточно начинающихся здесь маневров, ему необходима региональная война или, по меньшей мере, постоянно наращиваемая военная напряженность на границе с коммунистической Кампучией. План таких действий полностью совпадает и с вашими интересами. Ведь убирался лидер, побуждавший рабочих ваших крупнейших заводов на забастовки. Вы получали от нас немалые средства и оружие. Именно вы и ваш «Союз» должны действовать решительно, ибо наши политические друзья в администрации не хотят оказаться замешанными в таком деле, когда не за горами очередные выборы. Убийца же профсоюзного босса все еще не ликвидирован... Более того. Смерть босса в соответствующих кругах вызвала двойственное отношение, повсюду только говорят и пишут всякое о подлинных мотивах убийства... Господин Чан Ю, в вашей организации есть люди, которые центру представляются более конструктивно оценивающими нынешнюю ситуацию.

— Майкл Цзо? — спросил Чан Ю. Он определенно знал, что американцы готовят на его место этого выскочку. Как в свое время продвигали вперед любого, лишь бы слушался, — в Сеуле, Сайгоне, Вьентьяне, Пномпене... И провалились с треском. В Азии американцы так и не научились считаться с азиатами, которые лучше знают, как противостоять коммунистам.

— Я назову имя, — ответил капеллан, — когда меня уполномочат...

Нетерпеливые заморские варвары. Будда и Конфуций на Востоке, Христос на Западе не ровня теперешним политическим болтунам, они стремились воздвигнуть царство покоя и любви, в котором существовало бы человечество. Они не увидели торжества своих идеалов, гармоничного существования. А эти сегодня, сейчас, немедленно хотят утвердить господство своих низменных потребительских прихотей. Богом всемогущим сделали на земле разведку, вынюхивание. В конторах обсуждают проект прокладки канала через перешеек Кра, который спрямит дорогу между Индийским и Тихим океанами, с помощью атомного взрыва...