Мудрый в минуту раздражения называл свою службу «конюшней». Видно, в «конюшне» завелась «серая лошадка». Придется навести порядок.

— Не вздумайте искать мой источник информации, — словно угадав его мысли, проворчал Боркун. — Отобью охоту…

— Мы с вами не из конкурирующих служб, — примирительно улыбнулся Мудрый. — От вас секретов нет… — Он с ненавистью глянул на прилизанный пробор Боркуна, склонившегося над тарелкой, и испугался: вдруг тот заметил его взгляд?

Официант принес отличный бифштекс. В другое время Мудрый с аппетитом поужинал бы — в этом уютном ресторане отлично готовят. Но проклятый выскочка затронул больное место. Мудрого преследовали в последнее время неудачи: курьеры уходили и не подавали о себе вестей. Или надежные люди сообщали об их провалах. Двое не смогли даже перебраться через кордон. Хорошо, хоть отстреливались, это дало возможность положить на стол руководству реляцию о награждении посмертно мужественных борцов за национальную идею. Ластивка и Вир подняли руки, как только добрались до первой советской погранзаставы. Один курьер — казалось, надежный и проверенный — где-то затерялся в безбрежной стране, наверное, как и предполагает Боркун, забился в какую-нибудь дыру, уничтожил снаряжение и живет себе тихо да мирно.

— В нашем деле без риска невозможно, — хмуро сказал Мудрый.

— Речь идет не о риске, а о полной бесперспективности усилий. — Боркун энергично уничтожал бифштекс: казалось, напряженная беседа только разжигает его аппетит. — Ну хорошо, пошлем мы еще пятерых… Что это даст? Где гарантия, что они сумеют прорваться на ту сторону и выполнят задание?

— Несколько наших людей возвратились, — напомнил не без гордости Мудрый.

— С чем? — наседал Бор кун. — Что они принесли? Байки о тяжелом положении на Украине? Так им никто не верит. Знаете, что сказал наш общий друг майор Стронг, когда я принес отчеты ваших людей? Он посоветовал оставить себе на память — им эта «липа» не требуется.

Мудрый тоскливо смотрел в сторону, старался не встречаться взглядом с Максимом. Вцепился в него, будто он, Мудрый, во всем виноват. А если разобраться, то его люди выполнили задание пусть не лучше, но и не хуже, чем обычно. Они шли по надежным адресам. Разве их вина, что вместо хорошо законспирированных, как значилось в картотеке СБ, очагов подполья они никого не нашли? Один из агентов должен был проинструктировать краевой провод, в распоряжении которого якобы имелись значительные силы. Агент спасся чудом: в день, когда чекисты взяли все руководство провода, он пьянствовал у своей давней приятельницы Вот уж воистину бог дураков любит. И никакие силы за этим проводом не стояли: сотни давно разгромлены, одиночки затерялись в лесах.

— Я знаю ваши обычные задания курьерам, — серьезно сказал Боркун. — Кое-кто в центральном проводе не может расстаться с мыслью, что УПА на «землях» больше не существует — большевики ее уничтожили. Легенда об УПА живет и еще по одной причине: те, кто нам платит, должны видеть, что мы кое-что можем. Вы, Степан, стоите у истоков специальной информации. Скажите, положа руку на сердце: действительно ли имеются у нас на «землях» какие-то силы?

Мудрый сосредоточенно думал. Что ответить? Правду сказать? Понравится ли она, эта правда, одному из руководителей центрального провода? Да знает он ее хорошо и сам. Выпытывает, вызывает на откровенность…

— Борьба продолжается, — вполголоса сказал Мудрый, — и до тех пор, пока жив хоть один человек…

— Бросьте, — поморщился Боркун, — это вы скажете тем, кого пошлете на Украину. Мне нужен другой ответ.

— Какой? — Мудрый впервые за весь разговор поднял на Боркуна бесцветные глаза. И подумал: «Пусть сделает первый ход. Я ему зачем-то нужен. Я ему, а не он мне».

Боркун недолго помолчал — подошел официант, чтобы сменить приборы. Мудрый хорошо знал, что среди официантов бывает немало агентов различных специальных служб. Мелких доносчиков, получающих «за услуги» жалкие гроши. И ему было известно, насколько цепок взгляд такой «разведсошки» и сколько профессионалов имело неприятности из-за неосторожно оброненного и тут же подхваченного слова.

Не любил Мудрый рестораны и официантов. Еще не любил он горничных в отелях, случайных попутчиков в поездах, одиноких, скучающих девиц в барах.

И сейчас он выждал, пока официант, подхлестнутый выразительным жестом, испарился.

— Так какой ответ вам нужен?

— Я хочу знать, — напористо сказал Боркун, — могу ли я рассчитывать на вас в выполнении одной очень важной операции…

Мудрый был доволен собою. Первая карта легла на стол. И у него есть чем ее покрыть — козыри еще не играли.

— Всегда к вашим услугам, — невразумительно пробормотал он.

— Э-э-э, так мы не договоримся, — хмыкнул пренебрежительно Боркун. — Да или нет?

— Так нельзя.

Мудрый решил немного сбить спесь с этого самоуверенного молодыка. Ишь, развалился в кресле, не хватало только, чтобы на манер своих друзей-американцев еще грохнул ноги на стол.

— Я могу вам сказать «да». Ну и что? Это будет пустой ответ: не зная брода, не привык соваться в воду…

— Очень хорошо, — неожиданно одобрил член центрального провода, — именно такое мнение о вас и сложилось. Осмотрительность, осторожность в нашем деле — прекрасные качества.

Вполголоса, так что и Мудрому было еле слышно, Боркун стал излагать суть поручения. Требовалось подобрать очень квалифицированного агента для рейса на «земли». Не просто курьера. Даже не курьера с чрезвычайными полномочиями. Эта сторона деятельности пусть идет, как шла. Нужен человек, который мог бы надолго осесть на Украине, легализоваться, войти в доверие, даже сделать у Советов карьеру. Короче, стать своим у Советов. Хорошо бы, если бы это был интеллигент — задание требует ума и кругозора.

— Вы меня заинтересовали, — решился перебить Мудрый, — с такими качествами — только в руководство всей сетью… Были бы у меня такие люди — не жаловался бы на судьбу. Вот если потребуется спровадить кого на тот свет — так это пожалуйста, есть проверенные кадры.

Мудрый прикидывался простачком. Этаким недалеким чиновником, все мысли которого сосредоточены на выполнении простых поручений. И всякие там «теории» ни к чему таким, как он. Ни к чему…

— Не прибедняйтесь, Степан, — доброжелательно посоветовал Боркун. — Вам это не к лицу. Я ведь вас знаю не первый день.

— А я всерьез.

— Не верится.

— Известно ли вам, что сделать карьеру у Советов — это не у нас в верхи пробиться? Там ни связи, ни гроши не помогают.

Мудрый опять не удержался, больно кольнул Боркуна: все знают, что вылез тот наверх, к руководству организацией, благодаря влиятельным родственникам, их связям и деньгам.

— Найду других, Мудрый, — гневно повел взглядом Боркун. — Можем обойтись и без вас. И тогда…

Он потянулся к сигарете, и Мудрый услужливо поднес зажигалку. Конечно, курит американские. Американские… А сам ли он разрабатывал операцию? Боркун не будет по собственной воле заниматься черной работой. Этому панку на приемах бы красоваться.

— Я не знаю суть операции, — тихо сказал Мудрый. — Путать меня не надо, — добавил он вяло. — Я давно пуганый — еще Советами, когда в тридцать девятом срочно оставил в первый раз наш славный Львов. И позже…

— Биографию вашу знаем, — кивнул Боркун. — И пугать не собираюсь. Но рекомендую настоятельно: не переосторожничайте. Я позвал вас, чтобы посоветоваться, хотя мог бы просто приказать.

Конечно, мог бы. Но толку от такого приказа было бы чуть.

Людей знает только он, Мудрый. Можно подобрать такого кандидата, что и кордон перейдет, и на «землях» осядет, а операцию провалит, потому что умеет только одно — на спуск автомата нажимать А тут работа предстоит тонкая…

Официант опять вертится у стола, неймется ему. Ишь, глаз не поднимает, такой равнодушный к разговору, что сразу видно — старается хоть слово поймать. Нет, рестораны эти не место для деловых разговоров. Он, Мудрый, предпочитает по старинке: проверенная квартира, парочка верных хлопцев в передней. И все-таки не Боркуна это затея — точнее, не только его. Что же, надо помочь: когда идет крупная игра, перепадает и крупье.