— О, оказывается, я заснул?

— Вы так крепко спали, что я не решилась будить.

— Это сделал ваш кофе.

— Я молола и варила его специально для вас.

— Спасибо, Любонька, ты замечательная и заботливая девушка.

— Хотелось хоть чем-то помочь, ведь за эти недели вам много досталось.

— Ничего, советские контрразведчики традиционно выносливы, — отшутился Эди.

— Тем не менее вам надо выспаться. Я по вам это вижу, — сочувственно промолвила она. — Поэтому настоятельно рекомендую после кофе идти спать. Иначе завтра будете не в форме, а это крайне нежелательно, тем более если придется воспользоваться антидотом. Ведь вам же предстоит встретиться с объектом.

— Вы правы, я так и сделаю, — согласился Эди и вернулся в свой номер, где, приняв ванну и позвонив Минайкову по вопросу организации курса для Елены, сразу лег спать.

Проснулся к восьми. Сделал зарядку до пота. Затем не торопясь сполоснулся под контрастным душем и, насухо вытершись мягким банным полотенцем, оделся в спортивный костюм и пошел завтракать в ресторан гостиницы.

Вернувшись в номер, сел в кресло и включил телевизор. Спустя некоторое время, обнаружив, что не слушает и не смотрит, отвернулся от экрана: голова полностью была занята мыслями о предстоящем дне.

Неожиданно раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Эди услышал голос Володи:

— Привет, я договорился насчет Лены. Ей надо к обеду быть на базе. Может, ты ее отвезешь? Такси я уже заказал.

— Понял, сейчас позвоню. А что за такси?

— Со мной за рулем, — хихикнул Володя. — Надеюсь, не возражаешь?

— Буду только рад. А во сколько поедем?

— Через час тебя устроит?

— Вполне, только имей в виду, в первой половине дня мне необходимо позвонить вчерашнему гостю.

— Успеем.

— Тогда подъезжай к центральному подъезду, я уже выхожу.

Переговорив с Володей, Эди позвонил Елене и попросил подготовиться для недельной поездки в Подмосковье. Она все сразу поняла и только спросила:

— А как одеться?

— Не на танцы, — пошутил Эди и положил трубку.

Через час Елена уже была в такси, которое мчалось за город. Ее лицо светилось счастьем. Она часто улыбалась и изредка трепетно касалась руки Эди, сидящего с ней рядом на заднем сиденье. Ей хотелось многое ему сказать, но она не решалась этого сделать, видя, как сдержанно общается с ней Эди.

После прибытия на базу Володя и Эди в короткое время утрясли все формальности по передаче Елены руководителю курса. При этом Эди рассказал ему, какого порядка задачи ей придется в ближайшее время решать, и кратко охарактеризовал как личность.

В Москву Эди и Володя вернулись к двенадцати часам. Высадив Эди у гостиницы, Володя уехал. В двенадцать тридцать, уже приведя себя в порядок после поездки, он набрал номер Моисеенко.

— Вы в гостинице? — спросил тот, ответив на приветствие Эди.

— Да.

— Тогда ждите, я к вам подойду. Да, а какой у вас номер?

Эди назвал.

— Хорошо, буду через полчаса, — сухо заметил тот, после чего в трубке сразу послышались короткие гудки.

И действительно через тридцать минут Моисеенко постучался в дверь номера.

Первыми его словами, как только он переступил порог, были:

— Шикарный номер. Вы просто молодец, живете, как и позволяют ваши деньги, на широкую ногу. Но имейте в виду, у наблюдательных людей могут возникнуть вопросы, а с чего это он ни с того ни с сего начал позволять себе такие расходы. Так что, дорогой Эди, призадумайтесь над тем, что я сказал, конечно, если у вас не обнаружился где-то в далекой Австралии богатый дяденька.

— Я что-то не подумал об этом, хотя почему бы и не пожить, если есть возможность. Вон наши цеховики стали на иномарках ездить, и ничего, — отпарировал Эди, указывая ему на кресло у сделанного под старину столика.

— То цеховики, а вы только научный работник и спортсмен, — заметил, улыбаясь, Моисеенко и, внимательно оглядев столик, добавил: — А он ничего, богато смотрится.

— Согласен с тем, что дорого, хочется просто люксом выветрить из ноздрей запах тюремной камеры, — сухо сказал Эди, садясь в кресло напротив. — А столик мне тоже понравился. Хотите боржоми? Из холодильника достал только перед вашим приходом, — продолжил он, кивая на стоящий в центре столика поднос, на котором стояли, отсвечивая зеленым светом, хрустальные фужеры и две бутылки минеральной.

«Интересно, почему в них играет зеленый цвет, вроде должен быть синий», — подумал он, а потом, догадавшись, что это происходит из-за соседства с бутылками, мысленно улыбнулся.

— Спасибо, это будет кстати. Может быть, и вам следовало бы заняться коммерцией, если есть желание сорить деньгами?

— Я же говорил, что хочу хороший спортзал построить с душевыми, парной и раздевалками. Правда, у нас с этим будет трудно. Совковая психология местного начальства трудно поддается перестройке.

— Вы переезжайте в Москву, здесь и развернетесь, — вопросительно глянул на него Моисеенко, с наслаждением отпивая из фужера.

— Пока приеду для работы в архивах и помогать Елене, а там видно будет, — мечтательно обронил Эди.

— Все зависит от вас. Я же говорил, что помогу. На первое время деньги у вас имеются. Можно будет их преумножить, работая на меня, — произнес Моисеенко, упершись взглядом в Эди.

— А что, у вас какая-то фирма? — вскинул брови Эди.

— Нет. Но поправить финансовое положение, решая мои вопросы, можно.

— Наподобие тех, что я решал в Минске? Только имейте в виду, что у меня не везде имеются такие друзья, как Юра.

— Мне казалось, что хорошие спортсмены и ученые как раз имеют своих людей повсюду.

— Вообще-то вы правы, — заметил Эди, сделав небольшую паузу с тем, чтобы у Моисеенко сложилось впечатление, что он задумался, вспоминая места проживания своих приятелей.

— Вот и я о том же. Так что соглашайтесь и в убытке не будете.

— Я не против такой работы, которую знаю.

— Вот и хорошо, другой от вас и не потребуется, — сказал Моисеенко, доставая из находящегося у него портфеля лист писчей бумаги и ручку. — Надо будет только написать заявление на мое имя.

Эди подвинул к себе лист бумаги и взял ручку. Затем, глянув Моисеенко в глаза, спросил:

— Что писать, Андрей Ефимович?

— Пишите на мое имя о том, что готовы выполнять мои поручения.

— А сколько будете платить ежемесячно? — спросил Эди, приготовившись писать.

— Две тысячи рублей ежемесячно, — почти дрожащим голосом произнес Моисеенко.

«Видно, очень волнуется, делая завуалированное вербовочное предложение», — решил Эди, а вслух спросил:

— А вы напишете мне обязательство выплачивать эту сумму регулярно, без задержек?

— Вы что, мне не доверяете? — улыбнулся Моисеенко.

— Конечно, доверяю! — воскликнул Эди. — Поэтому считаю, что нет необходимости писать заявление. Вы же не фирма какая-нибудь. Наши сегодняшние отношения мы можем спокойно поддерживать на прежнем уровне и впредь. Тем более вы доказали, что являетесь человеком слова. Последний гонорар — лучшее тому свидетельство.

— Но я хочу быть уверен, что вы не передумаете.

— Андрей Ефимович, я считал, что вы обо мне лучшего мнения, — с обидой в голосе перебил его Эди. — И потому если будете настаивать, то ваш же вопрос о доверии ко мне остается адресовать вам.

— Дорогой Эди, но зачем вы так?! Если бы не доверял, разве я стал строить с вами такие непростые отношения? — с надрывом в голосе изрек Моисеенко, театрально сцепив перед грудью руки.

— Но если мы так друг другу доверяем, то стоит ли наши отношения пытаться регулировать какими-то бумажками, которые юридически, насколько я понимаю, несостоятельны? — взволнованно проговорил Эди, вопросительно глядя на своего собеседника.

— Знаете, Эди, вы логичны и очень убедительны. Я искренне рад тому, что узнал вас. И действительно нам не стоит пытаться регламентировать нашу дружбу какими-то заявлениями или расписками. Мы и без них удачно поработали, ни разу при этом не подвели друг друга. Будем в таком же плане и дальше работать. Вы с этим согласны?