Открылась дверь, и в камеру прежним вальяжным шагом зашел Виктор.

— А вот и наш молчун, явился, не запылился, — донесся голос Слюнявого, который, переваливаясь с ноги на ногу с театрально разведенными руками, вышел на середину камеры. — А ну-ка, фазан[103], выкладывай, чего так рано от следака обернулся? Отчего он не уважил тебя допросом и не поделился долбанчиком[104], или ты все успел сделать за пятнадцать минут, или…?

— Ему не до меня было, его понос пробил, отчего на толчке безвылазно сидит, если не веришь, пойди проверь, — выпалил громко Виктор, перекрывая голос Слюнявого, и под хохот зэков прошел к своей койке и лег, что-то бурча себе под нос.

Слюнявый же некоторое время постоял в прежней позе, кидая буравящие взгляды то в одну, то в другую стороны, призывая тем самым смеющихся к спокойствию. Когда, наконец, смех прекратился, он, даже не поворачиваясь в сторону Виктора, раздраженно бросил:

— Ты чё, фаршмак[105], надо мной, фартовым[106], надумал смеяться? Ты чё, не знаешь, что за это бывает? — и, медленно развернувшись, направился к Виктору, выпучив глаза и вытянув вперед руки, словно желая дотянуться до его шеи.

Виктор ждать, когда он до него доберется, не стал, а со словами: «Это не для меня, бодайся с кем-нибудь другим», ловко перевалился через кровать Бизенко и сел напротив продолжающего лежать Эди, вызвав тем самым очередной хохот наблюдавших за происходящим зэков.

Слюнявый собрался было последовать за Виктором, но его остановил окрик Долговязого, и он, продолжая высказывать угрозы в адрес своего обидчика, вернулся к себе.

Виктор, проводив Слюнявого взглядом с деланной улыбкой на лице, вполголоса произнес, обращаясь к Эди:

— Я его не боюсь, просто не хочу никакого бодания, это не мой конек, я действую тоньше, и этот шаромыга[107], корчащий из себя фартового вора, вскоре на себе почувствует мой метод воздействия, мне только нужно будет кое с кем переговорить.

— Если вы против боданий, зачем надо было обострять ситуацию? — отреагировал Эди, который также обратил внимание на то, что Виктор быстро вернулся с допроса.

— Я не был у следователя, меня вызывал Справедливый, который толковал с тобой на прогулке, — произнес Виктор, наблюдая за тем, как Эди отнесется к его словам.

— Так надо было об этом сказать Слюнявому, и он не лез бы к вам с угрозами, а то создали себе проблему на ровном месте, ведь он и на самом деле может ударить, так что теперь ждите от него пакостей, — заметил Эди, улыбаясь.

— С ним я как-нибудь разберусь, а вот тебя ждут серьезные неприятности, — прошептал Виктор, наклонившись к Эди.

— Куда уж серьезнее, я и так ни за что, ни про что наказан под завязку этой камерой, — отшутился Эди.

— Ты не смейся, Справедливый сказал, что тебе нужно быть осторожным, так как надзиратели задумали тебе сегодня темную устроить.

— Им что, больше делать нечего, как мне темную устраивать?

— Это из-за инкассатора, которого ты завалил, он приходился родственником одному из них.

— Откуда они могут знать, кто кого убил, не страшите, такого не может быть, чтобы ни с того, ни с сего темную устроили, — спокойно произнес Эди не столько для Виктора, сколько для операторов слухового контроля.

— Бывает, и тебе это, наверняка, должно быть известно. Вспомни, как тебя задерживали, как хотели избить в обезьяннике.

— Вообще-то, да, но откуда вам об этом известно? — удивленно спросил Эди.

— Откуда, откуда? Я тебе говорил, что у меня есть связи и в милиции, и среди блатных. Так что мне многое известно.

— Вот теперь начинаю верить тому, что вы говорили, а то мало ли ловких парней в изоляторе околачивается.

— Вот и хорошо, — широко улыбнулся Виктор. — Это приятно будет узнать и Справедливому. Ну а что касается того надзирателя, он мне лично сказал, что его родственника ты замочил, и потому будет темная.

— Что еще хорошего ваши приятели сказали? — спросил Эди, присаживаясь на койке.

— А того, что сказал, разве мало? — произнес Виктор, удивленно глянув ему в глаза.

— Мало, Виктор, мало, утром же наобещал целый короб, а тут только про темную, советы пахана и ни слова об облегчении участи.

— Еще он дал понять, что у него в отношении тебя есть планы. Да, о нашем утреннем разговоре не говори ему, а то он может что-то не так понять.

— Не буду, если оставите попытки играть со мной в прятки. И еще, имей в виду, я не Слюнявый — бью без предупреждения.

— Усек, но будь уверен, я не отказался от своих утренних слов, у меня во всем этом имеется свой интерес, — вновь прошептал Виктор, положа правую руку на грудь.

— Посмотрим, к чему он приведет, но, смотри, только не ошибись, — твердо произнес Эди, приподнимаясь, чтобы пойти к умывальнику сполоснуть лицо холодной водой. Но не успел сделать и нескольких шагов, как из открывшейся форточки донеслась команда: «Атбиеву на выход».

Через десять минут он уже был сопровожден двумя надзирателями к следователю. По пути никаких эксцессов не произошло: лишь звучали обычные команды «стоять», «вперед», «лицом к стене», которые Эди выполнял беспрекословно, не теряя при этом бдительности, чтобы избежать неожиданного нападения. Он не исключал такой возможности с того самого момента, когда вчера «грозный надзиратель» толкнул его в бок, угрожая расправой.

В кабинете следователя находился только Артем, который, дождавшись, когда надзиратель закроет за собой дверь, шагнул к Эди и со словами:

— Рад видеть тебя, дружище, — крепко пожал протянутую ему для приветствия руку.

— Взаимно, — улыбнулся Эди, бросив при этом вопросительный взгляд на свободные стулья у стола.

— Николай за Юрой поехал, а следователь работает с «Иудой», вот-вот все должны подойти, а я тем временем поделюсь с тобой новостями с воли и горячими пирожками, которые по нашему спецзаказу изготовила супруга Николая, — произнес Артем, присаживаясь за стол.

— Спасибо, что не забываете о моем желудке, но сначала давай о насущном, — заметил Эди и сел напротив Артема, облокотившись на столешницу. Ему хотелось поскорее узнать, как развивается разработка Бизенко и его связей.

— Хорошо, — согласился Артем, ставя на стол пищевой термос. — Шушкеев пришел в себя и завтра будет готов давать показания. Правда, нет уверенности в том, что они будут выходить за рамки покушения на него со стороны Бизенко.

— Вполне возможно, тем более, «Иуда» принимает настойчивые меры к примирению с ним, в частности, попросил меня посодействовать ему в этом через Юру, — произнес Эди, передавая Артему записку.

— Прекрасно, Юра в один момент стал парнем нарасхват: на него вчера ночью выходили блатные с расспросами о тебе, мол, кто такой и откуда, из чего мы поняли, что твоя встреча с местным паханом состоялась, — медленно произнес Артем, пробегая глазами записку.

— Да, первые шаги сделаны, — согласился Эди и, в подробностях рассказав о своих беседах со Справедливым и Жиковым, заметил: — Завидную оперативность проявил этот Справедливый по установке Юры, ведь в разговоре с ним я назвал лишь его фамилию и имя.

— По данным Николая, у этого пахана в милиции имеются свои люди, которые снабжают его необходимой информацией, а что касается второго, то он обычная подсадная утка, услугами которого пользуются и угрозыск, и блатные, так что не теряй времени на него, а вот что касается пахана, то можно бы поиграть с ним. Не исключено, что через него удастся получить какие-нибудь зацепки по делу инкассаторов. На этот счет я советовался с Маликовым, и он дал добро, но при условии, если ты посчитаешь возможным выполнение такой работы без ущерба для разработки «Иуды», — промолвил Артем, медленно кладя на стол развернутую записку.