Повернувшись спиной, он пошёл наверх. Попрощавшись с Самсоном, он покинул дом, на этот раз зная, что больше его ноги здесь не будет никогда.

– Мы везём тебя домой.

Джейс перенёс телефон к правому уху, будто это поможет ему лучше слышать.

– Что?

– Мы везём тебя домой, – повторила Мишель. – Сегодня.

Джейс рассмеялся.

– Вовремя предупредили!

– Вчера вечером ты не брал трубку.

Потому что он ходил танцевать, что было частью его плана "Забыть Виктора". До сих пор, за последние две недели, это не особо помогало, хотя вчера ночью он заработал номер телефона. Парень был не в его вкусе, но эго Джейса приободрилось.

– Твой рейс на 10:43 из аэропорта Джорджа Буша.

– Подожди, – сказал Джейс, опешив. – Что происходит? Мы говорили о том, что я прилечу на твой выпускной позже.

– Полагаю, мама с папой не могут ждать, потому что хотят увидеть тебя сейчас. Когда бы ты сюда ни приезжал, на это уходит всё твое время. Слушай, мы можем попререкаться об этом при встрече. У тебя меньше двух часов, чтобы успеть на самолёт.

Джейс приступил к действиям. Он выпил кофе, принимая душ, и позавтракал, собирая вещи. К тому времени, как он приехал в аэропорт, Джейсу не пришлось ждать отлета. Самолёт уже подъезжал к выходу, так что через очень короткий период времени он приземлился в международном аэропорту Канзаса. Он должен признать, что пару часов среди облаков были намного лучше, чем полдня в дороге.

Джейс был у ленты выдачи багажа, когда кто-то захватил его в объятия.

– Эй! – воскликнул Джейс, смеясь и выпутываясь из хватки сестры. – Где мама и папа?

– Ждут дома, – сказала Мишель. – Я хотела побыть с тобой наедине. Как прошёл полёт? Были горячие стюарды?

– Нормально, и нет.

Они говорили, пока ждали багаж. Когда сели в машину, Мишель болтала без остановки. Она говорила о школе, одноклассниках, о которых он никогда не слышал, и о друзьях, которых никогда не встречал. Они были на полпути домой, а она всё ещё говорила. Новая дорога в Уорренсберге. Кофейня, которая появилась и исчезла. Сын соседа через улицу, который устраивал громкие вечеринки. Она говорила так много, что Джейс не знал, как она успевает дышать. Тогда он понял, что что-то не так.

– Мишель! – рявкнул он.

– Что?

– Почему я здесь? Зачем торопить перелёт? Я был здесь несколько недель назад!

Мишель не сводила взгляда с дороги.

У Джейса сердце рухнуло желудок.

– Ты позвонила мне, не мама. И папа любит аэропорт. Он ни за что бы не пропустил мой прилет, так дело в этом? Один из них в больнице? Один из них...

– Нет! – выдохнула Мишель. – Нет. Обещаю тебе, они в порядке. И да, есть вещи, о которых нам всем нужно поговорить, но давай сперва доедем до дома.

Джейс покачал головой.

– Мне это не нравится.

Мишель прибавила скорость.

– Десять минут, ладно? Мы почти на месте.

Джейс смотрел в окно на пролетающие мимо фермы и леса. И тогда он увидел полуразваленную старую церковь, крыша которой, наконец, обвалилась. Тогда он понял.

– Скажи мне, – произнёс он. Сначала тихо. Затем он прокричал: – Чёрт возьми, Мишель, просто скажи!

Мишель надавила на тормоза, сворачивая на обочину. Когда она повернулась к нему лицом, в её глазах стояли слёзы.

– Мне жаль, – сказала она.

– Виктор.

Имя вышло с хрипом. Когда Мишель кивнула, боль поднялась от сердца Джейса к горлу, выходя стоном отчаяния.

– Мама и папа хотели, чтобы ты приехал домой, прежде чем узнаешь, – сказала Мишель. – Мы не хотели говорить тебе по телефону.

Джейс пытался контролировать слёзы, но его тело пронзило горе, сотрясая болью.

– Как? – всё, что ему удалось выдавить.

– Джейс, – молила его сестра. Она попыталась его обнять, но он оттолкнул её.

– Как?

– Самоубийство. Он застрелился.

Джейс не мог дышать, буквально не мог найти воздуха, чтобы вдохнуть в лёгкие. Он не хотел этого, не мог столкнуться с этим. Он нащупал дверную ручку и выкарабкался на свежий воздух. Затем он вспомнил церковь. Она не могла быть слишком далеко. Наконец его лёгкие заработали. Он втянул воздух, а затем побежал. Он слышал, как его зовёт Мишель, но это не имело значения. Больше ничего не имело значения, кроме того места, где Виктор произнёс своё обещание.

"Я обещаю тебе, Джейс, что я люблю тебя. Я люблю тебя сейчас и буду любить во веки веков".

Виктор сказал это, поклялся ему. Он не мог покончить с собой. Это было нарушением обещания. Его сестра соврала. Виктор будет там, ждать его в церкви, его глаза, зелёный и карий, будут поблескивать весельем от паники Джейса. Затем он усмехнётся и заключит Джейса в объятия.

Джейс ворвался в церковь, его нос заполнил запах гнили. Пьедестал исчез, разрушенный упавшей крышей. Он думал порыться в обломках, вернуть прошлое к жизни. Вместо этого он упал на колени и зарыдал.

Виктора не было. Виктор умер.

Его щека была прижата к мокрой земле, когда он почувствовал на плече руку.

– Джейс.

Голос принадлежал не Виктору, но он принадлежал кому-то, кто его любит.

– Джейс, ты меня пугаешь.

Он сел, позволил сестре обвить руками его шею. В этом объятии было что-то отчаянное, будто она надеялась удержать его от дальнейшего побега. А он не побежит. Он всё ещё был её старшим братом и пытался заставить себя вести себя должным образом.

– Я в норме, – соврал он, поднимаясь на ноги. – Пойдём домой.

Мишель шла впереди, оглядываясь, будто боялась, что он попытается ещё раз удрать.

– Я в порядке, – заверил он её, когда она вышла на улицу.

Он не пошёл следом. Не сразу. У двери в церковь Джейс повернулся и посмотрел на зал, который теперь принадлежал только призракам.

"Во веки веков..."

– Приехала полиция, чтобы его выселить, – произнесла мать за кухонным столом. На её лице было противоречивое выражение, которые обычно появлялось тогда, когда ей приходилось вести Джейса к дантисту или провожать в первый день в школу. Она ненавидела то, что делала, но должна была ради блага сына. – Тогда они нашли тело, – продолжила она. – Виктор застрелился так, чтобы было быстро и безболезненно.

– Как? – спросил Джейс. Ему нужно знать, иначе он не перестанет представлять варианты.

Серена побледнела.

– Он, э... Боб.

Отец прочистил горло.

– Он взялся за ружьё, сынок. Вставил его себе в рот. В такой смерти нет ничего медленного, честно. Он не мог ничего почувствовать.

Джейс опустил голову на стол и заплакал. Он отдал бы что угодно, чтобы исправить это, повернуть время вспять и быть рядом, когда Виктор чувствовал такое отчаяние. Он продал бы душу, просто чтобы забрать у него то ружьё и сказать: "Не так. Что угодно, только не так".

Мать гладила его по волосам, пока он снова не успокоился.

– Мы обо всём позаботились. Мы сказали его матери. Не знаю, поняла ли она на самом деле, но мы сказали ей. О теле Виктора тоже позаботились. Его кремировали, но мы не хотели, чтобы он оказался в обычной могиле, а миссис Хэмингуэй не в состоянии принимать решения.

– Где его прах?

– Здесь, – сказал Боб. Затем с дискомфортом он добавил: – в твоей комнате. Ты можешь решить, что с ним делать, но бюрократы захотят узнать и сообщить миссис Хэмингуэй. Там в курсе её ситуации и относятся с пониманием. Нам просто нужно поставить их в известность.

Джейс покачал головой. Он понятия не имел, что делать с останками. Он хотел Виктора, а не кучку пепла. Часть его по-прежнему не могла поверить, что это реально. Виктор был слишком умным, чтобы покончить с собой. Джейс не мог представить его с ружьём. Даже когда он думал ограбить Джейса в магазине, Виктор был с пустыми руками.

– Ружьё! – с болезненным осознанием произнёс он.

– Есть кое-что ещё, – сказал его отец. – Как только у тебя будет пару свободных дней, может, ты мог бы сходить повидаться с Бернардом. Он воспринял это очень тяжело.