Пращники бросали камни неторопливо, у нас было много времени. Можно сказать, что бесконечно много. Велиты врага перегруппировались в разрозненный строй, чтобы по ним было сложнее попасть, после чего принялись метать дротики. Летящие по высокой дуге, они без проблем достигали стены, вонзаясь в щиты триариев. В ответ мои солдаты вкладывали камни в пращи и запускали их из-за щитов, тут же прячась в укрытие. Трое атакующих лежало на земле, прежде чем один из снарядов достал моего пращника, свалившегося внутрь форта.

Но не стоило недооценивать врага, это я понял, когда увидел, как отряд принци́пов устремился в обход крепости, неся с собой лестницу. Чтобы разделить силы, у меня не хватало солдат, пришлось созвать всех вниз, чтобы в кратчайшее время к южным воротам. Правда, манёвр не был доведён до конца, враг развернулся и пошёл в атаку с севера. Это «раздёргивание» оказалось действенным приёмом, больше десятка дротиков брошенных за стены нашли свою цель, один триарий и четверо велитов больше не смогли вести сражение.

В то же время, я не мог игнорировать манёвры армии соперников, если они успешно приставят лестницу и проникнут на территорию форта — моя песенка спета, поскольку их гораздо больше. Больше не желая терять солдат, я приказал им укрыться внутри форта, сам же, в составе недобитого десятка принципов постоянно держал под контролем перемещение осадного орудия. Спустя полчаса беготни, враг сдался, ему больше не захотелось играть в кошки-мышки, принци́пы бросились к стене, защищённой рвом.

Я подумал, что если они, так же как и я, обрубят канаты, скорее всего я лишусь ещё одного важного преимущества — контроля над мостом.

— Опустить мост! — приказал я, увидев, как дрогнули боевые порядки соперника, как они устремились к воротам, над которыми собралась вся моя армия.

Тридцать пять человек против шестидесяти, перевес был очевидным. Вспомнились слова проигравшего центуриона, теперь до меня дошло, что он говорил это не из злости, а потому что сам испытал бессильную злобу, прямо как я сейчас. Да, удержать крепость потрёпанной центурией против свежих солдат крайне сложно, но если есть хоть мизерный шанс, почему бы им не воспользоваться? Для победы нужно стоять до конца и надеяться на удачный исход, на оплошность врага или что-то ещё. Две победы не могли привести к несправедливому поражению, это слишком нечестно!

Принципы беспрепятственно перебрались через ров, мы держались под последним залпом велитов, которые теперь закрылись щитами и медленно шли к установленной лестнице. Судя по всему, именно их враг пустит на стены в первую очередь, чтобы ещё больше потрепать нас, а после чего добьёт свежим десятком триариев и стоявших в отдалении знатных мечников. План предельно прост и понятен, я бы догадался до него и сам. У меня была только одна надежда как-то на это повлиять, не допустить очевидного хода событий.

Установив лестницу, принци́пы отступили за пределы досягаемости пращников, тридцать воинов ждали, что станет с их боевыми товарищами. Всё, что мы успели сделать: оставить на мосту три тела мечников и пять — велитов. После этого началось самое интересное, первый враг показался над кромкой стены, его тут же отправил вниз стоявший поблизости триарий. Казалось, что происходит чистое самоубийство, ещё десяток атакующих погиб без намёка на успех, прежде чем тяжёлая и средняя пехота двинулись к стенам.

Вот тогда мне и пришлось туго: принци́пы выхватили пилумы и дали дружный залп, на который мне нечего было ответить. Восемнадцать укороченных копий с потрясающей лёгкостью достигли стены и сбросили с неё пять моих солдат. Это дало небольшую заминку, в следствии которой двое велитов сумели забраться наверх. Испугавшись не предстоящего боя, а скорого поражения, я бросил в бой своих мечников, сам оказавшись в первом ряду. Щитом я сбил одного, а второго зарубил гладусом, а как только на стену попытался забраться следующий враг, в бой вступили сгруппировавшиеся триарии.

Но мы всё равно проигрывали. Да, от трёх десятков застрельщиков осталось девять, но настоящее сражение не началось… Копейщики устремились в бой под прикрытием пилумов средней пехоты. Они без особых проблем забрались до самого верха, прикрываясь щитами. Мои солдаты били непрестанно, но безуспешно — враг забрался на стену, вступив в сражение, следом за ним тут же появился другой. Вновь страх заставил меня броситься в бой, гладиус, такой короткий с виду, с грохотом обрушился на щит противника, заставив того опуститься на одно колено. В его голову тут же вонзилось копьё моего бойца.

Совместно, мы вновь оттеснили нападающих, сократив десяток тяжёлой пехоты вдвое. За это мне пришлось заплатить шестью солдатами ближнего боя. Но и этого было мало, как только триарии решили отступить, их поддержали принци́пы, растратив последние пилумы. Как итог: минус девять велитов и два копейщика. Теперь моя армия выглядела так, словно мы пережили кораблекрушение, напоровшись на скалы.

Состав центурии:

Велиты: 6/30 (вооружены праща́ми)

Всадники: 0/10 (отряд разбит)

Триарии: 5/20 (обмундирование закуплено)

Принци́пы: 3/10 (обмундирование закуплено)

По идее, центурия должна была выбросить белый флаг и убежать, но они почему-то держались до конца. Какие механизмы симуляции заставляли их стоять до конца? К сожалению, интерфейс не давал ответа на этот вопрос, так что я мог гадать сколько угодно, проверить теории было бы негде.

Погружённый в размышления, я вдруг понял, что на мосту никого нет. Враги отступили, чтобы перегруппироваться или дать время командиру, пока тот придумывал новый план. При этом, лестница осталась на месте! Первая мысль — поднять её за стену — показалась мне крайне удачной, но позже пришла другая. Механизмы подъёмного моста функционировали, как положено. Что мешало поднять его прямо сейчас, навсегда оградившись от соперников, которые были уверены в победе? Четырнадцать против тридцати двух, учитывая те войска, которые преобладают в центурии: мои застрельщики против его знатных мечников. Перевес слишком очевиден.

Итак, мост дрогнул и быстро пополз вверх. Солдаты крутили рычаги, канат торопливо наматывался на барабан, форт неумолимо становился неприступным для атак. Я стоял над воротами и видел, как вражеский центурион бросился вперёд, вместо того, чтобы отправить своих воинов, это было по человечески понятно. Он в одну секунду понял, что заигрался и совершил грубейшую ошибку: вместо того, чтобы упрямо лезть на стены и в конце концов отнять крепость, позволил себе тянуть время и наслаждаться триумфом.

— Центурион, обороняющий форт, одерживает победу и успешно проходит испытания! — разнеслось над низиной, заполнив её громогласным голосом глашатая. — Проигравшие могут покинуть поле, битва окончена!

Я улыбнулся, заметив, как вскинули оружие остатки моих солдат. Они радовались, смотря на меня, сначала один, а затем и все остальные, бойцы скандировали одну фразу:

— Victoria tua!

«Твоя победа!» — прочёл я перевод в интерфейсе. Что же, это было очень приятно, я невольно поддался эмоциям и подняв меч над головой, закричал что есть мочи, демонстрируя собственную радость. Этот крик, полный восторга и злости над пройденным испытанием, поддержали мои воины.

Естественно, мы не могли долго заниматься самолюбованием, на смену счастью пришло оживление и интерес к награде. Что полагалось тем, кто сумел совершить чудо, продержавшись против превосходящего врага? Да, победа получилась хитрой, почти нечестной, но как говаривал один умный мужчина: искусство войны основано на обмане. Кто я такой, чтобы спорить с персонажем из исторических трактатов?

Как уже говорилось ранее, крепость была сложена из брёвен, подняться в донжон — основное строение — можно было по высокой лестнице с перилами. Именно там я увидел стройную женскую фигуру, облачённую в белоснежную тогу, опоясанную чёрной широкой тканью. Чёрные же волосы ниспадали до талии, на лбу незнакомки поблескивала диадема с сапфирами.